не видела, как будто она пытается решить, что сказать.
Или чего не следует говорить.
— Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала, что ты моя лучшая подруга, и я люблю тебя. Никто и ничто никогда не встанет между нами.
Я морщу лоб.
— Это из-за ребенка?
— Нет никакого ребенка.
— Ты не беременна?
— Нет.
— Меня это немного смущает.
— Я здесь, потому что Деклану нужно было уладить кое-какие дела, и мне было небезопасно находиться рядом с ним, пока он это делал.
С чувством глубокого удивления я понимаю, о чем она говорит.
— Но он посчитал, что с Кейджем ты будешь в большей безопасности?
— Да. Ну, вроде того. — Слоан поморщилась. — Как я уже сказала, все сложно.
— Так что не усложняй все для меня еще больше.
Она медленно выдыхает, затем с сожалением бормочет:
— Я не могу.
Теперь я в еще большем замешательстве.
— Он поставил тебе ультиматум? Как будто это был он, или я, или что-то в этом роде?
— Нет. Он сказал, что никогда не заставит меня выбирать.
Она опускает взгляд на наши руки. Ее голос смягчается.
— Но он подумал, что ты могла бы.
Я решительно заявляю:
— Ни за что.
Когда она поднимает на меня взгляд, я настаиваю:
— Ни за что, черт возьми, Слоан. Мне все равно, даже если ты сосешь член Гитлера, ты всегда будешь моей лучшей подругой.
После недолгого молчания она опускает голову на наши сцепленные ладони и заливается смехом.
Я скорчиваю рожицу.
— Я рада, что хоть один из нас считает ситуацию забавной.
Слоан поднимает голову и улыбается мне.
— Если бы я не смеялась, детка, мне пришлось бы застрелиться.
Кейдж возвращается из кухни с двумя стаканами виски. Когда он протягивает их нам, я спрашиваю:
— Дорогой, что сказал тебе Деклан, когда звонил, о том, почему он возвращает Слоан?
Он отвечает без колебаний.
— Что ему нужно было уладить какие-то дела, и ей было небезопасно находиться рядом.
Я прищуриваюсь, глядя на него.
— Почему ты не сказал мне об этом раньше?
— Ты уже лезла на стены от беспокойства. Я не собирался ничего к этому добавлять.
Я бросаю взгляд на Слоан, которая выглядит странно виноватой, затем снова на Кейджа.
— Что еще он сказал такого, чего ты мне не сказал?
Он складывает руки на своей массивной груди и говорит неодобрительным тоном:
— Что твоя подружка из пенопластового арахиса — любовь всей его жизни.
У меня отвисает челюсть.
— Подожди. Вы, ребята, теперь друзья?
— Нет. Но он оказал мне огромную услугу, так что мы договорились о перемирии на некоторое время.
— Что? — Я вскакиваю на ноги, роняя стакан с виски. — Ты больше не в состоянии войны?
— В данный момент нет. Посмотрим, как долго это продлится.
Бросив мрачный взгляд в сторону Слоан, он говорит:
— Он хитрый, этот ирландский засранец. У него много трюков в рукаве.
Улыбка, которая приподнимает губы Слоан, легкая и загадочная.
Ошеломленная, я перевожу взгляд с одной на другого.
— У вас, ребята, есть от меня секреты!
Кейдж притягивает меня в свои объятия.
— У меня нет от тебя секретов, детка. Если хочешь, чтобы я в точности передал тебе, что он сказал, я повторю это слово в слово.
— Ты чертовски прав, что сделаешь это, — решительно говорю я, обвивая руками его шею. Даже когда я злюсь на Кейджа, он неотразим.
Он целует меня нежно, но поцелуй быстро переходит в страстную фазу. Я встаю на цыпочки, чтобы подойти ближе. Кейдж наклоняется и обхватывает мою задницу большими руками, притягивая меня к своей промежности. Рычание удовольствия вырывается из его груди.
Слоан сухо говорит:
— Я все еще здесь, детки. На случай, если вы не заметили.
Я отрываюсь от Кейджа, ухмыляясь, и смотрю на нее.
— Это напомнило мне кое-что. О том, как подобрать румяна под цвет платья вашей подружки невесты?
У Слоан отвисает челюсть. Ее глаза расширяются.
— Ты выходишь замуж?
Кейдж хмурится.
— Ты не заметила камень? Я же говорил тебе, что он слишком маленький, детка.
— В нем десять карат, милый. Еще немного, и мне понадобился бы бандаж на запястье.
Слоан поднимается с дивана, хватает меня за руку и изумленно смотрит на мое обручальное кольцо из платины с бриллиантами. Она громко говорит:
— Я думала, это гребаное кольцо коктейльное!
— Вот именно, — говорит Кейдж, ощетиниваясь. — Я куплю тебе кое-что покрупнее.
Слоан все еще в шоке смотрит на мою руку. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
— Кстати, о сложностях… мой «плюс один» на свадьбу может создать небольшую проблему для остальных ваших гостей.
— Не волнуйся. Мы заставим всех проверить оружие у двери.
Глаза Слоан сияют.
— Я люблю тебя, сестренка.
— Я тоже люблю тебя. А теперь давай присядем. Я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что произошло с тех пор, как тебя не было, включая то, что, черт возьми, происходит с твоим ребенком.
Кейдж громко говорит:
— Детка? Какой ребенок?
Слоан и я смотрим друг на друга и улыбаемся.
Проходит неделя. Я ничего не слышу от Деклана. Я стараюсь не беспокоиться о нем, но терплю сокрушительную неудачу. Тем временем, Нат и я похожи на пару девушек из женского общества, которые допоздна смотрят фильмы, пьют вино и помешаны на парнях.
За исключением того, что наши парни — опасные взрослые мужчины, которые зарабатывают на жизнь тем, что проворачивают далеко не самые хорошие дела.
На восьмой день я смотрю десятичасовые новости по телевизору в гостевой спальне, когда показывают репортаж о внезапной смерти заместителя директора ФБР. Всего в сорок восемь лет он скончался от смертельного сердечного приступа в своем доме в Вирджинии.
Они нашли его в постели. Его домработница сказала, будто ей показалось, что он решил поспать подольше, и оставила его одного, когда пришла утром убираться.
На экране изображен черноволосый мужчина, который предложил мне работу шпионки.
Я резко сажусь в постели, расплескивая вино по одеялу.
Я знаю, что это дело рук Деклана. Я просто не знаю как.
Десять минут спустя Кейдж стучит в дверь моей спальни.
— Ты не спишь?
Надев одну из ночных рубашек Натали, я рывком открываю дверь и смотрю на него.
— Звонил твой парень. Он хочет, чтобы ты была готова к отъезду через тридцать минут. Я сказал ему подождать до утра, но он сказал, что не может так долго ждать.
Мое сердце бьется так сильно, что мне приходится прижать руку к груди.
— Я буду готова. Он придет сюда?
— Невероятно, но
