– С удовольствием.
Ее позабавило, что он купил себе точно такой автомобиль, какой уже два года был у нее, – «Форд-Т». Только его машина была более позднего выпуска.
– Как вам ваша новая машина?
– Кажется, я в нее влюбился. – Он усмехнулся, окинул взглядом приборную доску, посмотрел через ветровое стекло на капот и только потом обернулся к Сабрине. – Красивая, правда?
Сабрина рассмеялась, не с силах отказать себе в удовольствии слегка опустить его на землю:
– Почти такая же красивая, как моя.
Она улыбалась, а он в удивлении уставился на нее, но вдруг расхохотался во все горло:
– Значит, у вас есть машина?
Она тоже рассмеялась:
– Да, есть. Я редко пользуюсь ею в Сент-Элене. Там мне вполне хватает моей старой чалой кобылы. – Сабрина в конце концов продала жеребца, которого так любил отец.
Она так ни разу и не села на него, а лошадиный век короток.
– Но если еду далеко, то беру машину.
Он смотрел на нее так, словно видел впервые.
– Вы действительно замечательная девушка. Обидно, что в определенном смысле мы с вами заклятые враги. Если бы не это, думаю, мы бы подружились.
– Ну, если вы перестанете давить на меня всякий раз при встрече, заставляя продать вам рудники, возможно, еще не все потеряно.
Сабрина подумала, что его индианка наверняка была бы против такой дружбы, но сказать об этом вслух не решилась.
– А вы по-прежнему отказываетесь продавать, не так ли? – Он улыбался и, похоже, спрашивал без задней мысли.
Сабрина кивнула:
– Я уже говорила вам. Терстоновские рудники не будут выставлены на продажу, пока я жива.
– А как насчет виноградников?
Его разбирало любопытство. Ему нравился блеск ее глаз, нравились ее распущенные волосы. Он вдруг заметил цветы у нее в волосах. Оказывается, она удивительно красивая девушка. Просто он раньше не замечал этого. Несомненно, добиться ее – честь для любого мужчины. Теперь он понимал это, но, должно быть, все эти годы красота доставляла ей немало неудобств. Он задавался вопросом, что она делает в свободное время, когда не работает на рудниках, и не мог оторвать взгляда от ее лица, пока она отвечала ему.
– Виноградники тоже останутся со мной до могилы.
– Ну а наследники? Похоже, вы не слишком озабочены тем, чтобы продолжить род.
Она пожала плечами и взглянула на него.
– Человек не может иметь в этой жизни все. У меня есть то, что мне нужно... Рудники, виноградники, земля. Их любил мой отец. Я буду чувствовать себя предательницей, если продам их. Это то, что он любил больше всего на свете. Продать даже часть этого означало бы продать частичку его самого.
Значит, вот в чем причина. Знай он об этом заранее, он бы еще тогда, несколько лет назад, понял, как мало у него шансов купить у нее хоть что-то.
– Вы, вероятно, были сильно привязаны к отцу.
Она улыбнулась Харту. Они подъезжали к Ноб-Хиллу.
– Да, это так. Он был очень добр ко мне. Я просто обязана продолжить его дело.
Его глаза мягко смотрели на нее.
– Должно быть, иногда вам приходится тяжко.
Она кивнула, вдруг почувствовав, что не может его обманывать, что должна выговориться:
– Да, это так. Иногда очень тяжко. – Она вздохнула, глядя в пространство. – Но я сумела все преодолеть, сумела наладить дело, и в каком-то смысле это моя победа. Поначалу мне было очень страшно... – Ее голос зазвучал тише при воспоминании об этом. – Когда все эти люди уволились, когда ушел Дэн Ричфилд... – Она поежилась и взглянула на Харта. – Но это было три года назад, а теперь все в порядке. – Она улыбнулась. – Так что даже не думайте что-то у меня купить.
– Возможно, у меня не получится так вот, сразу, мисс Терстон. Что поделаешь, проклятый характер. – Он улыбнулся, и она показала ему, как проехать к дому Терстонов.
– Тогда приготовьтесь получить очередной отказ.
– Кажется, я к этому уже привык.
– Прекрасно. Это здесь.
Она указала на садовые ворота, которые всегда запирала на ключ, выпрыгнула из машины, открыла ворота и, обернувшись, посмотрела ему в глаза. Как все-таки странно, что они встретились. Насколько здесь, в городе, все проще, спокойнее. Здесь они не соперники, а просто два человека, которые никому не желают зла. Она вплела цветы в волосы, а он купил новую машину и радовался этому, как ребенок. Они словно стали другими людьми, и при взгляде на него Сабрина почувствовала, как потеплело у нее на сердце.
– Вам вовсе не обязательно подвозить меня к дому. Отсюда я и пешком дойду.
– Почему бы мне не доставить вас к самым дверям в моей новой машине, мисс Терстон?
Харт вел себя чрезвычайно любезно, что раньше ему было не слишком свойственно. В последние три года они чаще встречались как заклятые враги и в конце концов стали избегать друг друга. Но вот он опять перед ней и совсем безобиден, и нет причин на него сердиться, и даже не хочется вспоминать о рудниках. Нала осталась где-то там, позади, а ей двадцать один год, и она счастлива уже потому, что живет на свете.
– Хорошо, если вы настаиваете, мистер Харт. – Она позволила подвезти ее к самому дому и с улыбкой повернулась к нему. – Если вы обещаете больше не упоминать о рудниках и тому подобных вещах, с удовольствием приглашу вас к себе на чашечку кофе или рюмку вина. Но сначала обещайте!
Теперь она просто дразнила его, и оба улыбались, пока он произносил торжественную клятву, а затем вошел в дом вслед за ней. Он был совершенно не готов к тому, что увидел. Это был самый замечательный особняк из всех, которые он знал. А в свои сорок девять лет он повидал их достаточно. Дом Терстонов действительно поражал воображение, и, как всякий, кто видел его впервые, Харт застыл под куполом в благоговейном изумлении. Еще три года назад Сабрина восстановила витражи и ликвидировала все последствия землетрясения. Ей пришлось заменить и парадную дверь, которая слегка обгорела, хотя пожар почему-то пощадил ее.
– Господи, как можно жить бог знает где, когда у вас такой дом?
Она усмехнулась. Он обещал не говорить о рудниках, и она не собиралась первой нарушать уговор.
– У меня не одна рыбка и не одна сковородка.
Он улыбнулся:
– Да, конечно. Но будь этот дом моим, кажется, все бросил, лишь бы жить здесь.
Она взглянула на него в притворном испуге. Настроение у нее было на удивление прекрасным.
– Вы хотите нарушить обещание и выступить с коммерческим предложением, мистер Харт?
– Ни в коем случае. Просто я никогда не видел ничего прекраснее этого дома. Когда он был построен?
Он смутно помнил какие-то слухи, но никогда не видел дома собственными глазами.
– Мой отец построил этот дом в 1886 году, за два года до моего рождения. – Джон Харт вдруг уставился на нее, и она спросила: – Вас что-нибудь удивляет?
