Проспер внимательно слушает, пару раз молча кивает и, похоже, сразу забывает. Но в Валансэй он вспоминает об этом. Там в гостинице есть бассейн.
– Детка, – говорит он после обеда, – сегодня ты в первый раз по-настоящему поплывешь.
– Ты имеешь в виду – на глубине? – У меня от страха сразу выступает пот. – Совсем одна? Я не могу!
Мы сидим на краю бассейна, свесив ноги в воду. Жара, как в разгар лета.
– Ты прекрасно это сможешь! Я помогу тебе.
– Я не рискну.
– Ты рискуешь гораздо большим в жизни. Все свои деньги и деньги своей матери ты вкладываешь в издательство, не имея понятия, заработает оно или нет. Это гораздо больший риск. – Проспер смеется и легко толкает меня в бок.
Я молча смотрю на свои коленки.
– К тому же у меня иногда бывают вещие сны. Это должно произойти сегодня, детка. Ты сегодня должна поплыть. Если сегодня ты пойдешь на глубину, говорит мой сон, ты справишься со всем, что навалится на тебя в Канаде. Тогда с тобой уже ничего не случится!
Я посматриваю на воду. На маленькие, сверкающие, обманчивые волны. Потом на Проспера. На нем красные плавки, он красив, как кинозвезда.
– У меня все получится? Ты уверен?
– Все, беби! Все! Мои сны сбываются. Сегодня ты поплывешь на глубину и тогда преодолеешь самые суровые удары судьбы, тебе ничего не страшно – ни несчастье, ни авария, ни финансовый крах, никто…
Я уже стою в воде и закалываю повыше волосы.
– Ты идешь со мной? Проспер кивает.
– Если будешь тонуть, я тебя спасу!
Я нерешительно делаю первые движения. Собственно, получается неплохо. Но здесь я еще могу стоять. А там, впереди, обвал в бездну. Сердце начинает бешено колотиться. Я учащенно дышу, судорожно тяну вверх голову, тем не менее набираю полный рот воды – сейчас утону в пучине.
– Только не бойся, – успокаивает меня Проспер, – не торопись, детка! Медленно-медленно! Я с тобой. Ничего плохого не случится. Главное, не спеши!
Стоило ему это сказать, как моя паника улетучивается. Рядом с этим нежным, сильным гигантом я плыву вглубь и преодолеваю всю длинную дистанцию до другого края бассейна. Оттуда мы возвращаемся назад. Потом я плыву одна. Проспер забрался на вышку и наблюдает сверху за мной.
– Я плыву!!! – кричу я во весь голос. Я и в самом деле плыву. Даже на глубине. Чувствую себя рыбой! Русалкой! Дельфином! Вода – моя стихия. Переворачиваюсь на спину и поднимаю ногами фонтаны брызг.
С криком «ура!» Проспер раскидывает руки и прыгает с трехметровой вышки. Подныривает под меня и выходит рядом со мной на поверхность. Смеется. Его белые зубы поблескивают на темном лице, капли воды сверкают на ресницах, мокрая кожа отливает золотом на солнце. Он подплывает ко мне и целует в губы.
– Я тоже прыгну! Я прыгну! Я не боюсь! Смотри! – Я уже выбираюсь из воды. Быстро вверх по лестнице, пока меня не оставило мужество.
Вот я уже стою наверху. Чересчур высоко. Три метра для меня – слишком большая высота. Сейчас у меня закружится голова. Я одна в воздухе, ухватиться не за что. Вода бесконечно далеко. Ведь я же не сумасшедшая. Не буду прыгать. Это мне не по силам. Я боюсь!
Я боюсь? Нет! Я не боюсь! Страх – величайшее зло, самое большое препятствие. Страх все разрушает. Страх – роскошь, которую я больше не могу себе позволить. Выбрось рухлядь за борт! Я прыгну, даже если мне будет суждено погибнуть!
Шаг вперед – и я обрушиваюсь в неведомое. Две страшные секунды! Удар о поверхность воды! Больно! Вода в носу. Вода в ушах. Вода во рту. Тону! Я погибаю! Но вот я всплываю. Ловлю ртом воздух. Откашливаюсь, тяжело дышу, барахтаюсь, фыркаю, шлепаю руками по воде. Смеюсь и плачу. Глаза горят. В боку колет. Из носа течет – но я дышу. Я живу. Я прыгнула. Я научилась плавать. Я никогда больше не пойду ко дну!
Проспер улетел в Голландию.
Я одна в Париже и готовлюсь к отъезду. Почти шесть месяцев провела я здесь. Трудно поверить. Приехала с полупустой сумкой. Весила семьдесят кило и говорила с сильным канадским акцентом, ела мясо, сало, рыбу. Дурно одевалась, в движениях и во взглядах сквозила провинция.
Я покидаю Париж стройной и изящной с весом пятьдесят три кило, помолодевшей на десять лет, с другим выговором. Я хожу мелкими шажочками, ем только то, что приумножает красоту и здоровье, я многому научилась, приобрела новых друзей, и абсолютно ничто не напоминает мне о Порт-Альфреде.
Я умею плавать и могу защитить себя.
Моя мужская пирамида получила долгожданное завершение благодаря Уинстону, английскому министру финансов. У меня есть темнокожий возлюбленный. Я познала экстаз. Пережила нападение и не поддалась. Я много размышляла, много читала, выносила много идей.
Домой я везу три тяжелые сумки с книгами. А еще два чемодана с платьями и туфлями, сплошь «высокая мода», между прочим! Аккуратно складываю свое желтое платье с пуговками. Неужели оно когда-то было мне впору? Не верится. Сюда же кладу грацию. В этом я приехала в Париж. Все это я подарю Армии спасения. Но красивое зеленое бархатное пальто с капюшоном я сохраню. Дома оно мне понадобится. Так, куда засунуть Неллину подушку? И как упаковать мой портрет? Что взять с собой? Что выбросить? Письма Проспера положу в паспорт, там они не потеряются.
А сейчас приберусь в кабинете. Со щемящей тоской смотрю на письменный стол. Отсюда я звонила в Монреаль, проворачивала свою первую валютную махинацию (которая, к счастью, прошла удачно!). Здесь привела в порядок Неллину книгу, нелегкая была работенка. Книгу об искусстве вечной молодости. Как она будет называться? «Новая романтика»? Или: «Наконец за сорок?!» Нелли сама еще не решила.
Во всяком случае, она мною довольна. Я в срок отправила в Калифорнию варианты на двух языках, вместе с пятьюдесятью фотографиями, рисунками, гравюрами и старинными рецептами красоты, найденными мною после долгих поисков в разных архивах.
А для своего издательства я приобрела права еще на десять книг. Старые вещи, давно не печатавшиеся, но очень важные, воспевающие любовь. А она нужна нам как воздух. Начинается мой последний день в Париже. Я прощаюсь с Жанной и Бадди, гуляю по Люксембургскому саду. В одиннадцать вечера, перед тем как лечь спать, смотрю по телевизору новости.
Вдруг я встрепенулась. Первое сообщение словно обухом по голове ударяет меня. Сразу после взлета потерпел аварию самолет. Бомба на борту. Все погибли. Аэропорт Шипхол. Боинг 747. Полет из Амстердама в Нью-Йорк. Дымящиеся обломки. О, господи! Ведь это рейс, которым летел Проспер. Проспер мертв! Сегодня утром он звонил мне, чтобы сообщить, что вечером летит домой.
У меня нет сил выключить телевизор. В полубессознательном состоянии я лежу на полу, на розовом ковре. Как я там очутилась, я уже не помню.
