Он подскочил на ноги и быстро приблизился к ней. Обхватив её лицо руками нежно покрывал его поцелуями, не желая останавливаться ни на секундочку. Словно хотел отблагодарить за поддержку, молчаливую и такую необходимую именно сейчас. Когда сердце, разорванное на части продолжает жить и биться благодаря её теплу, любви и преданности.
Он уткнулся лицом в её плечо.
– А я думал, что ты бросишь меня. Как только узнаешь, что я теперь подследственный, к тому же нищий.
Она подняла его лицо ладонями и пристально всмотрелась в его глаза.
– Никогда больше так не думай. Разве это беды и потери? Это проходящее, а жизнь, здоровье, близкие люди рядом вечно. Вот чего нужно бояться потерять. Ты подарил мне новую жизнь, и теперь я готова разделить её с тобой до конца своих дней. А где мы будем жить в твоём особняке или на съёмной квартире, разве это так важно, как и то, богат ты или беден? К тому же, не забывай, что я тоже работаю. Разнообразной снеди и деликатесов я тебе не обещаю, а вот горячий вкусный завтрак, обед и ужин из простых продуктов гарантирую.
Ростислав обнял её руками и крепко прижал к себе.
– Ты мой ангел-хранитель. Чтобы я делал без тебя, не будь тебя сейчас в моей жизни.
Маша улыбнулась и, обняв его за спину, пошла вместе с ним наверх.
Они собирали свои вещи, пакуя их в чемоданы. Не было жуткого подавленного настроения, хандры и депрессии, была лёгкая грусть и готовность к новым испытаниям своей жизни и своих чувств. И они знали, что непременно со всем справятся, потому что по-другому между ними просто и быть не могло.
****
Воропаев распахнул дверь комнаты для свиданий и вошёл внутрь.
Иверский повернул голову и злорадно усмехнулся.
– Зачем пожаловал, мент? Я тебя не звал.
– Соскучился. К тому же меня не зовут, я сам прихожу, – Воропаев развернул стул, и сел на сидение, сложив кисти рук на спинку.
– Что рыщешь? Дружку спасение от тюряги ищешь? Только не найдёшь. Домик рухнул и теперь крышка господину Полонскому.
– А ты я смотрю неплохо осведомлен, для человека, сидящего в одиночке.
– И здесь люди живут, а события с воли сюда доходят гораздо быстрее, чем пока об этом узнаете вы. Так что тебе надо? Я не расположен вести с тобой сегодня задушевные разговоры.
– А жаль. Что, тоскливо, когда остаёшься без верной помощи своих друзей? Думал, посидишь, денёк и тебя сразу выпустят, как это было прежде?
– Не вышел до сих пор, потому что друзья гнилыми оказались. Поверили наговорам глупых баб, пытавшихся меня очернить.
– Очернить? Слушай, Иверский, ты прикидываешься или шутишь? Против тебя куча обвинений пострадавших от твоей жестокости женщин, медицинское заключение и видео, которые были сделаны, на квартире где ты извращался с проститутками, а ты говоришь, тебя оговорили? Хотя ты прав, иногда такая тактика может помочь при скощении срока, когда играешь в несознанку. Только думаю, в твоём случае это не поможет. Потому что ты здоров психически, как бегемот, а твои любимые тайные шалости в постели, не более, как плод твоих извращённых фантазий, которые ты был не прочь реализовывать в своё удовольствие. Так вот, собственно, зачем я пришёл к тебе. Мне нужен Куликов или хотя бы место, где я могу его найти. Дай просто наводку, я сам всё сделаю. Ведь я не поверю, что ты ничего не знаешь. Нет ничего в этом городе, чтобы ты не знал. А уж, когда твой дружок в бегах и подавно не укрылось бы от тебя. Ну, так что, будешь говорить?
– Может, я и знаю где Куликов. Только мне какой резон тебе его сдавать?
– Ну, во-первых, резон не сесть одному за махинации со строительными материалами, а честно разделить свой срок с подельниками. А во-вторых, не мне тебе рассказывать, что будет с тобой на зоне, когда там узнают те пикантные статьи, за которые ты сел, помимо мошенничества.
Иверский поднял голову и внимательно посмотрел на Воропаева.
– Молодец, вижу по глазам, что догадался. Так вот, могу кое в чём помочь, чтобы слегка облегчить твою участь долгого пребывания в тесной камере с дюжиной голодных зэков.
– И какова цена твоей услуги?
– Ну, вот это другой разговор. Чувствуется деловой подход. Я тебе уже сказал, мне нужен Куликов или хотя бы место, где он может скрываться. Уехать из страны он не мог, потому что все его банковские счета заблокировали. Так, где он?
Иверский поднялся на ноги, и прислонился лбом к холодной стене.
– Если я скажу, какие гарантии, что ты исполнишь своё слово в отношении меня?
– А какой мне смысл тебя обманывать? Не знаю, куда попадёшь после суда, но обещаю, что о твоих статьях, в отношении изнасилованных тобою женщин, никто не узнает на зоне.
– Поклянись.
– Слушай, ты не дама, чтобы я тебе клятвы давал. Сказал, что сделаю, всё точка. Но если обманешь или дашь мне ложную информацию, не взыщи, поплатишься по полной программе.
– Ладно, хватит угрожать. Скажу всё, что знаю. Я определил его к своему знакомому. Мужик после отсидки расположился в заброшенном посёлке в двадцати километрах от города. Куликов должен быть там. Хотя возможно и испарился уже куда-нибудь. Он ведь к роскошной жизни привык, а там дома, пустые без удобств и условий.
– Название посёлка.
– Топалово. Это конечно бывшее название, там уже всё давно заброшено. Лес рядом, место неприглядное, потому и не прибрал до сих пор никто к своим рукам эту землю.
– Как зовут твоего крестника, который прячет Куликова?
– Матвей Зотов. Только он его не прячет, так живут вынужденно по-соседски.
– Понятно. Ну ладно, – Александр поднялся на ноги. – Спасибо за информацию. Бывай… – он направился на выход.
– Послушай, мент, подожди, – Иверский окликнул его.
Воропаев обернулся.
– Ну чего ещё? Помню я о своём обещании, не волнуйся. Найду Куликова и о твоей участи подумаю.
– Я не об этом хотел спросить. Скажи, Машка ушла от Полонского после того, как всё случилось на стройке? Ну, я имею в виду после того, как его обвинили в мошенничестве.
– Ушла? С чего ей вдруг уходить?
– Ну, он же теперь нищий, да ещё и под следствием.
Воропаев рассмеялся.
– Дремучая ты и ограниченная личность, Иверский. Женщин много испортил за свою жизнь, а в душу ни к одной не заглянул. Ведь не все они шлюхи и охотницы за деньгами. Ты о любви что-нибудь слышал?
– О чём?
– Понятно. С кем я пытаюсь говорить об этом. Нет, не надейся, она не ушла от Полонского. Более того, с удовольствием готова прожить с ним всю оставшуюся жизнь в любви и согласии. Ну как, устраивает тебя такой ответ? Вижу по лицу, что нет. Ну, извини, порадовать мне тебя нечем. Знал, что такой исход событий тебя вряд ли устроит, – Воропаев стукнул в дверь и когда он покинул комнату, Степан подошёл к столу и склонил голову.
Рассказ Воропаева неприятно резанул его изнутри, словно острой бритвой. В последнее время утешал себя тем, что Урбенина ушла к Полонскому из-за больших денег, и надеялся, что когда его бизнес превратится в прах, она приползёт к нему на коленях.
Патологическая и больная зависимость от этой женщины в последнее время, становилась просто неуправляемой. Именно это и толкнуло его прийти в дом Полонского и попытаться силой увезти Урбенину с собой. Был уверен, что сломав её один раз, она не сможет без него больше жить. Потому и дал ей так спокойно развод, когда она ему порядком надоела в постели. Знал, что всё равно она никуда не денется и ждал, когда она явится к нему сама, приползёт к нему и упадёт в колени.
Но она не только не пришла, а даже отказалась к нему вернуться, когда он не один раз предложил ей это сам. И тогда, словно сошёл с ума. Точно насытившийся хищник, наигравшись, хотел продолжать удерживать в своих руках добычу, в надежде, что когда-нибудь она ему ещё пригодится, но не вышло. Чёртов Полонский, встал между ними и испортил ему всю игру. Не думал, что в итоге всё окажется именно так, и его порочная страсть и любовь к подобным развлечениям в постели вместо того, чтобы подарить ему феерию бурного удовольствия, откроет путь к тюремному сроку.
