Если бы Дикая проявляла больше послушания и меньше заставляла меня волноваться, я был бы абсолютно счастливым человеком. У нас были постоянные скандалы во время беременности из-за ее работы. Она как малахольная носилась по кабинетам чиновников с огромным животом, выбивая очередную помощь для Фонда. Собственно, рожать она поехала после одной из таких встреч. После чего я запретил ей работать. Но, бьюсь об заклад, что сейчас она не по салонам ходит, а работает, воспользовавшись моим отсутствием. Даже рождение сына поубавило ее трудоголизм ненадолго.
Стоит лишь вспомнить о жене, как в теле появляется сладко-трепетное напряжение, которое накатывает волнами. Услышав едва различимые звуки в коридоре, осторожно подхожу к двери и открываю ее.
В темном коридоре я вижу, как Марина, сняв туфли, выходит из детской комнаты и крадется в спальню как воришка.
— Ну и где ты была? — мой голос разносится грозным эхом.
Замирает, медленно поворачивается, и я вижу застывшую на ее губах виноватую улыбку, а глаза от удивления становятся еще больше.
— Почему на звонки не отвечаешь? — стараюсь выглядеть как можно строже.
Побросав туфли в сторону, Марина бежит ко мне и на полном ходу запрыгивает, обвивая ногами.
— Батур, любимый, ты приехал, — виснет на шее и страстно впивается в губы.
— Тише ты, весь дом перебудишь, — еле сдерживаю себя, чтобы не наброситься на нее и не сожрать. Я до одури изголодался по ней. Целую неделю не видел.
Ее будоражащий аромат проникает в легкие и срывает стоп-краны, от чего все сложнее становится изображать рассерженного мужа. По дороге в спальню не перестаю напористо целовать жену, толкаю дверь, кладу Марину на постель.
— Как же я соскучилась, — шепчет мне на ухо постанывая и нетерпеливо стягивает с меня футболку. По телу прокатываются обжигающие волны.
— Где ты так поздно ходишь? Я же просил, пока меня нет в городе, сидеть дома по вечерам, — пуговицы с ее блузки летят в разные стороны. Мне необходимо утолить голод, нежности будут потом. Оголив грудь, обхватываю ее руками, посасываю затвердевший сосок, от чего у Дикой плывет взгляд и выгибается спина.
— Не рычи, любимый, у меня новый очень важный проект, — проводит ноготками по шее, потом груди и начинает нетерпеливо спускать брюки с боксерами. Это сумасшествие, дикая страсть с запахом тротила. С каждым днем я хочу Марину все сильнее.
— Ты ведь понимаешь, что провинилась? — в моем голосе металл. Встаю, бесстыдно рассматриваю до неприличия шикарное тело моей женщины.
— А я буду долго и очень усердно просить прощения, — томно на выдохе произносит и, увидев мой эрегированный член, Дикая облизывается и встает передо мной на колени.
Ну вот как она это делает, один невинный взмах ресниц, и я уже пластилин в ее руках, лепи что хочешь. Облизав головку, берет в рот на полную длину, пока член не упирается в горло. Взяв нужный ритм, сжимает плотно губы, она знает, как я люблю, и умело этим пользуется.
Я долго кончаю Марине в ротик. Меня ведет от вида ее распухших губ в моей сперме. Она облизывает их, едва успевает подняться, я заключаю ее в крепкие объятия и страстно целую. Прерываемся, чтобы сделать глоток воздуха.
— Как же я скучал, Дикая, — говорю хрипловатым голосом, во всем теле дрожь от предвкушения. Рву последние остатки одежды на ней, сопровождая грудным рыком.
— Моя красавица. Люблю тебя, — поглаживаю бедра, впиваюсь пальцами, оставляя красные отметины пальцами.
— Значит, я прощена? — хитро улыбаясь, Марина ложится на кровать, широко разводя ноги.
— Нет, Дикая, у тебя еще вся ночь впереди, чтобы вымолить прощение, — без прелюдий вхожу в нее. Она невероятно влажная. Я настолько возбужден, что снова готов кончить от того, как она дрожит подо мной.
Стоны в нашей спальне раздаются до самого утра. Я был жадным и брал эгоистично все что мог, жена мне целую неделю задолжала.
— Что там за проект у тебя на работе? — спрашиваю, любуясь шикарными формами жены, когда она выходит из душа. Она недовольна фигурой после родов и все время сидит на диете. А я в восторге от аппетитных форм. — Иди ко мне.
— Нет, Батур, стоит мне только лечь, ты меня не выпустишь, а сейчас дети проснутся.
А сама все равно подходит ко мне и ложится рядом.
— Мы начинаем строительство нового перинатального центра, — говорит, опустив глаза.
— Марина, не-е-ет. Я же тебя минимум год толком видеть не буду, и дети, кстати, тоже, — стискиваю ее в объятиях и хмурюсь. — Я, вообще-то, думаю, что нам пора еще ребенка рожать. Яману через две недели годик, самое время. А ты стройку затеяла.
— Батур, не преувеличивай, мы найдем хорошую строительную компанию, у меня есть заместители. А я буду подключаться в исключительных случаях, — наклоняется к моему лицу, губы накрывают мои, сначала робко, а затем перерастая в страстный поцелуй. Влажный горячий язык вторгается в мой рот. — Я очень хочу еще детей, но чуть позже.
— Ох, Марина.
— Ты должен увидеть проект, — подскакивает с постели и приносит папки с документами. — Батур, а ты не хочешь стать нашим инвестором?
— А третьего ребенка родишь? — подминаю под себя и начинаю целовать. Сжимаю ладонью налитую грудь. Возбуждаюсь мгновенно, стоит лишь прикоснуться к любимой.
— Ну, Батур. Так нечестно, это шантаж.
Эпилог 2
— Тебе не кажется, что между папой и Лидой что-то есть? — спрашиваю у Батура, когда он заходит на кухню за вином.
— Кажется, и причем давно, — поцеловав мою родинку на плече, тянется за штопором.
Собираться у нас по субботам всей семьей и друзьями стало хорошей традицией.
— Пусть у них все получится, — счастливо улыбаюсь, наблюдая в окно, как они мило воркуют.
— Когда человек влюблен, ему
