голову, горячит кровь…
– Пожалуйста, Кирилл, – умоляю я, притягивая его ближе. – Пожалуйста.
Перед тем как накрыть меня своим телом, Кирилл вдруг фиксирует мой подбородок пальцами, заставляя встретиться с ним взглядом.
– Смотри в мои глаза, – звучит отрывисто. – Не прекращай смотреть. Обещаешь?
Я киваю. В той степени возбуждения, в которой я нахожусь, я бы согласилась с чем угодно. Но с приказом смотреть на него Кирилл лишь напрасно тратит время – я хочу на него смотреть сама, хочу видеть, как темнеют от страсти его глаза, каким триумфом загорается его лицо, когда он опускается на меня.
Первый толчок. Резкий и болезненный. Жадный и требовательный. Глубокий. Всхлипываю от переизбытка чувств.
– Больно? – хрипит Кирилл.
– Только не останавливайся, – отвечаю сипло.
К счастью, просить дважды его не приходится.
Когда все позади, мы долго лежим рядом без движения, обессиленные и удовлетворенные. Моя щека прижимается к жестким волосам на груди Кирилла. Рука ласково обвивает талию, а ноги оплетают его бедра. Кожа к коже. Дыхание к дыханию. Сердце к сердцу. Честное слово, если бы была такая возможность, я бы прижалась к нему еще теснее, чтобы наши тела срослись навечно, чтобы не осталось ничего, что способно было бы нас снова разделить. Но такой возможности нет, поэтому я просто дышу на его кожу, словно надеюсь, что воздух, пропущенный через мои легкие, сможет оставить на нем мой вечный отпечаток, и наслаждаюсь ощущениями, которые дарит мне его близость.
Боже, какая же это близость. Я даже зажмуриваюсь от удовольствия, настолько ярко в голове вспыхивают воспоминания о пережитом наслаждении. О горячих ласках, о бурлящем в крови адреналине, об оглушительном взрыве, который после бушующего шторма выбросил нас на берег, бездыханных, обессиленных, но абсолютно и бесконечно удовлетворенных.
Тихо. Из коридора в спальню падает узкая дорожка света. Постельное белье приятно пахнет свежим кондиционером. Тепло Кирилла согревает мое обнаженное тело. Идеально. И я… я словно в безопасности.
Сбившееся от неистовых занятий любовью дыхание давно выровнялось, последние отголоски страсти ушли, оставив в теле лишь легкую истому и приятную усталость, но сердце никак не уймется. Оно бьется так быстро, так исступленно, словно стремится назло мне заранее отстучать все время, которое отмерено мне рядом с любимым мужчиной.
– Я… Мне было так хорошо, – шепчу ему в грудь тихо-тихо, но по тому, как замирает его рука в моих волосах, понимаю, что он услышал.
Услышал, но говорить не торопится.
Внезапно тело подо мной начинает нетерпеливо двигаться. Одно мгновение – Кирилл отодвигает меня в сторону, а сам садится на постели, согнув руки в локтях и опустив на них голову. Я вижу только его спину: как перекатываются мускулы под гладкой загорелой кожей, как выступают лопатки и рельефно проступает позвоночник.
Он по-прежнему молчит. И я вдруг с горечью и страхом думаю: вдруг он сожалеет о том, что между нами случилось.
– Кирилл… – начинаю осторожно, больше всего на свете желая вывалить на него всю правду – говорить без умолку, пока не скажу все о том, что меня тревожит: какими сложными были эти годы без него, как сильно я обо всем жалею, как отчаянно хочу все исправить, как сильно люблю сейчас и любила тогда. Останавливает меня лишь одно – воспоминание о том, как он повел себя, когда я в последний раз говорила с ним о прошлом.
– Ты пьешь таблетки? – От этого неожиданного вопроса, заданного голосом, лишенным всяких эмоций, у меня по спине бежит холодок. – Я не предохранялся.
Застываю на месте с широко распахнутыми глазами. Чувствую себя так, словно меня оглушили. В глубине души что-то трепещет, но понять природу этого волнения не могу. Слишком потрясена я его вопросом и фактом того, как безрассудно мы оба повели себя.
– Я… – приподнимаюсь на локте и, подцепив край простыни, прячу под ней свое обнаженное тело, за которое мне внезапно становится очень стыдно. – Нет. Я не пью.
Как-то заторможенно понимаю, что в действительности это может означать. Лихорадочно считаю в уме дни цикла. Мысль о возможной беременности вспыхивает в сознании яркой звездой, но тут же гаснет, когда я вижу реакцию Кирилла.
– Твою мать… – Он оборачивается ко мне, блестящие в темноте глаза пронзают меня насквозь леденящими душу и сердце стрелами. – Это вообще сейчас ни к чему.
– На самом деле я не думаю… – тарахчу я, пока сердце болезненно сокращается в грудной клетке. – Очень маленькая вероятность.
С мрачным выражением лица, которое красноречивее любых слов говорит мне о его отношении к возможным последствиям нашей страсти, Кирилл поднимается на ноги и, совершенно не стесняясь своей наготы, идет в ванную комнату. Я слышу, как монотонно начинает шуметь вода в кране. Представляю, что он умывается, потом заходит в душ, смывая с себя неоспоримые доказательства нашей близости. И вдруг ощущаю себя невероятно одинокой, даже в большей степени, чем раньше. Потому что теперь я снова вспомнила, каково это – быть с ним рядом, ощущать на себе силу его желания, делить на двоих всепоглощающее вожделение. Целовать, трогать, отдавать себя и забирать частичку его взамен.
Глаза предательски пощипывает. В носу становится щекотно. Но я с остервенением тру переносицу, чтобы не дать слезам пролиться.
Такая глупость. Я же ни на что и не рассчитывала. И глупо было думать, что, когда страсть остынет, отношение ко мне Кирилла как-то изменится. Он с самого начала давал мне понять, что физически я его привлекаю. Ничего другого он мне не обещал. И не пообещает. Но то, что я получила, нежность, теплоту, удовлетворение, пусть только в физической близости, уже намного больше того, чего я ждала. Больше того, о чем я могла мечтать. Красочные зарисовки этого вечера и ночи согреют меня позднее, когда я буду лежать одна в своей пустой квартире, и уже за это я должна быть благодарна судьбе. За еще один драгоценный момент в копилку воспоминаний. За возможность ощутить себя нужной и желанной.
Не дожидаясь возвращения Кирилла, я спрыгиваю с кровати и поднимаю с пола хаотично разбросанную одежду. Если я не ошибаюсь, то в соседней спальне тоже есть ванная комната. Скрыться там, привести себя в порядок, перевести дух – потом, возможно, я снова буду готова без стеснения и боли посмотреть в гипнотические серые глаза.
Когда я выхожу из ванной, с горем пополам усмирив расшалившиеся нервы, Кирилл в домашних спортивках и футболке колдует над заварочным чайником на кухне. Тот самый чай, который мы не выпили, когда пришли, потому что страсть вспыхнула, как облитая
