– О, это долго объяснять, и скучно. Все, поехали, думаю, мы сегодня развлечемся!
Аля взглянула на нее с некоторым испугом.
– Тошка, не вредничай, что за Пундик такой?
– Увидишь!
Дверь им открыла пожилая дама, что называется со следами былой красоты – пышные, не слишком аккуратно прокрашенные волосы, черные развевающиеся одежды, чуть близорукий взгляд красивых карих глаз.
– О, вот и гостьи мои пожаловали!
– Пундик, привет! – Тошка повисла у нее на шее. – Я соскучилась! Ты почему к нам не приезжаешь?
– Я гора, а ты Магомет! А это что за прелестное создание? Создание, как тебя зовут?
– Тася.
– Таисия?
– Да.
– Какая прелесть, такое редкое имя… Ну что ж, заходите, девицы.
– Пундичка, пахнет твоими пирожками…
– Вообще-то, Тася, меня зовут Матильда Наумовна. Эта юная нахалка пользуется тем, что я знаю ее с рождения, а ты пока на это не имеешь права.
Тася покраснела.
– Ну не смущайся, не исключено, что ты заслужишь почетное право звать меня Пундичкой, мойте руки, барышни, и к столу!
Девочки побежали в ванную.
– Какая странная… – прошептала Тася.
– Она клевая! Только ничему не удивляйся.
На одном конце стола, покрытого, как показалось Тасе, пыльным ковром, лежала белая скатерка, на ней старинная посуда с каретами и дамами в кринолинах, хрустальная вазочка с букетиком незабудок и три полотняные салфетки в фарфоровых кольцах. Матильда Наумовна усадила девочек и выплыла из комнаты. Вскоре она вернулась с фарфоровой супницей.
– Начнем с бульона.
Из супницы пахло так вкусно, что, несмотря на съеденное относительно недавно пирожное, у девочек потекли слюнки.
– Ешьте, берите пирожки и вообще все, пирожки можно мазать маслом, вот, в бульон можно положить оливки… Тася, ты любишь оливки? – она положила себе в тарелку несколько оливок из вазочки.
– Я не знаю, не пробовала.
– Так попробуй! Оливки это прекрасно, их ел еще Парис…
Тася сунула в рот одну зеленую ягоду.
– Ну как?
– Ничего, вкусно.
– А косточку надо глотать. Косточки оливок чрезвычайно полезны! Десяток оливок с косточками в день и…
– И приступ аппендицита вам обеспечен! – засмеялась Тошка.
– Не говори глупостей. Ну что там у вас происходит?
– Сегодня на даче завещание будут обсуждать, вот нас и сплавили.
После вкусного обеда Матильда Наумовна развлекала девочек театральными и консерваторскими байками, потом словно бы невзначай присела за рояль, взяла несколько аккордов.
– Тася, ты играешь?
– Нет.
– А поешь?
– Нет.
– Пундик, она врет! Она просто суперски поет, у нее голос…
– Тася, спой, светик, не стыдись, ты ж не на экзамене. Я просто люблю, когда дети поют.
У нее при этом были такие добрые и веселые глаза, что Тася вдруг решилась.
– А что спеть?
– Что ты пела Тошке? Песенку какую-нибудь…
– Ну я не знаю… – Таська вдруг постеснялась петь этой даме какие-то современные песенки. – А можно «Утро туманное»?
– Отлично, это я даже смогу тебе саккомпанировать, – и она заиграла вступление.
Сначала голос у Таськи слегка дрожал, но старая дама смотрела на нее так ласково, что она запела увереннее.
– Молодец, хотя это не совсем твое… Ну, что-нибудь еще, может, русскую народную…
– «Матушка, матушка, что во поле пыльно» можно?
– Давай!
Тася вдруг ощутила невероятный подъем, ее просит петь такая важная, такая столичная дама, никто не требует замолчать, не ссылается на головную боль… И это такое счастье – петь, когда тебя слушают… В школе она стеснялась даже рот открыть, а тут распелась…
– Хватит! – сказала вдруг Матильда Наумовна. – Тебе сколько лет?
– Пятнадцать.
– Месячные в каком возрасте пришли?
– В двенадцать, а при чем здесь…
– Отлично! Ноты знаешь?
– Нет. Я так, со слуха…
– Черт подери, слух у тебя похоже абсолютный… И голос редкий… Хочешь быть певицей?
– Певицей?
– Да, певицей, но не певичкой, а настоящей оперной певицей?
– А что, я смогу?
– Все зависит от тебя самой. Природа тебе много дала и внешность, кстати, тоже, но с дарами природы надо обращаться очень бережно. И работать надо каторжно… Хотя чему удивляться, ты же внучка Сашеньки, это был величайший музыкант, должен же был хоть кто-то унаследовать… Но почему тебя не учили музыке?
– Маме не до того было… Да у нас в городе музыкалка какая-то ублюдочная была…
– А в школе у вас уроки пения были?
– Нет.
– Понятно… Ну что ж, барышни. Скоро придет машина, поедем в театр. Жаль, конечно, что Большой на ремонте, но ничего не попишешь. Многие ругают это новое здание, а мне даже нравится. Там удобно. А ты, Тошка, молодец, что привела Тасю ко мне. Это, конечно, еще глина, но полагаю, из нее можно будет что-то вылепить.
У Таськи голова шла кругом и вдруг показалось, что нечто похожее она где-то уже видела, то ли в кино, то ли по телеку – смешная старуха и юное дарование, и слова были такие же и даже квартира такая же захламленная… Но радость от этого не стала меньше.
На обратном пути обе женщины молчали. Марго была занята своими мыслями, а Аля пребывала в страшном смятении. Непривычная к подаркам судьбы, она боялась поверить в реальность происходящего, ей казалось, что такого просто не может быть и сегодня, когда огласят завещание, выяснится, что Марго ошиблась, что Александр Афанасьевич потом изменил завещание, передумал или Лев Александрович решит, что квартира по праву принадлежит ему и станет судиться, опротестует завещание…
– Аля, не волнуйся, все будет в порядке, квартира твоя, никто ее не отнимет, – вдруг проговорила Марго, словно прочитав ее мысли.
– Я и не думала… – пролепетала Аля.
– Эличка, ты заметила, как похорошела за эти сутки Аля? Вчера она казалась мне совсем неинтересной, а сегодня я глянула на нее за ужином – совершенно другой человек. Неужто квартира в Москве может так преобразить женщину?
– Нуцико, при чем здесь квартира? Просто она влюбилась.
– Влюбилась? Когда она успела? В кого?
– Ах боже мой, в Леву, конечно.
– Ты с ума сошла? Он же на двадцать лет ее старше.
– Ну и что? Кому и когда это мешало?
– Но в таком случае это ужасно!
– Почему?
– Ну, во-первых, бесперспективно, а во-вторых…
– А по-моему даже очень перспективно.
– То есть?
– Он тоже, как выражается Тошка, на нее запал.
– Не выдумывай!
– О! А ты разве не заметила, как у него глаза блестели, как он хвост распускал…
– Ну и что? Римма быстро прочистит ему мозги.
– Господи, я ж не говорю, что он женится на Але, но роман вполне возможен. И знаешь, Нуцико, я бы хотела…
– Чего? Этого романа?
