Но Марика лукавила. Училась она в единственном в городе платном лицее, куда доступ был детям только очень богатых горожан, а ее отцом был нынешний мэр. Он развелся с Марией Андреевной семь лет назад, но все это время не забывал дочь, всячески опекал ее и старался помочь во всем. Да и бывшую жену он поддерживал и даже дружил с ней, несмотря на то, что их брак распался из-за его измен.
– Но я тебя где-то видел, – задумчиво проговорил Кирилл.
Они в этот момент подошли к стоянке машин. Марика договорилась по телефону с матерью, что будет ждать ее здесь.
– А ты зачем глаза красишь? – спросила Марика, сделав вид, что не расслышала его последнее замечание.
– Это такой стиль, – спокойно ответил Кирилл.
– Надеюсь, не голубой! – расхохоталась она. – А то вдруг я в тебя уже влюбилась? Вот это облом будет!
Она подошла к Infiniti и навалилась на дверцу спиной, скрестив руки.
– Это ваша тачка? – изумился Кирилл, останавливаясь напротив нее.
– Да, маман, – кивнула она. – Но ты не ответил!
– Ты слышала что-нибудь про эмо? – спросил он.
– Да, – кивнула Марика. – Ты имеешь в виду страусов?
– Страусов? – изумился он. – Ага, не иначе ты думаешь о виде страус эму?
И Кирилл звонко расхохотался.
– Чего смешного? – недовольно заметила она и пожала плечами.
– Ну, во-первых, не эму, а эмо, во-вторых, это молодежная субкультура. У тебя дома инет есть? Глянь там, а то долго рассказывать.
Марика кивнула и пристально посмотрела в его глаза. Кирилл нравился ей все больше своей явной неординарностью.
– И я не голубой, – зачем-то добавил он.
– А лет тебе сколько? – поинтересовалась Марика и мило улыбнулась.
– Двадцатого февраля семнадцать будет, – важно ответил Кирилл.
– Ой, а у меня сегодня день рождения! И тоже двадцатое число! Вот совпадение!
– Поздравляю! Тоже семнадцать? – спросил он.
– Нет, я на год тебя младше, – тихо произнесла она.
Кирилл вдруг снял шнурок с шеи и стянул с него половинку сердца. Марика с любопытством наблюдала за ним.
– Тебе, – сказал он и протянул ей украшение. – С днем рождения!
Ей стало необычайно приятно. Она взяла половинку сердца и спрятала в нагрудный карман куртки. Потом поцеловала его в щеку.
– Ты в каком районе живешь? – одновременно спросили они и засмеялись, пряча смущение.
– Я в Кукурузе, – первым ответил Кирилл.
Так негласно назывался район, застроенный хрущевками. Он располагался между двух заводов и был заселен, в основном, рабочими семьями.
– А ты? – спросил Кирилл после долгой паузы.
– На Ублёвке, – нехотя ответила Марика и поскучнела, услышав, как он тихо присвистнул.
«Ублёвкой» местные жители прозвали коттеджный поселок, выросший на окраине города возле красивого соснового бора. Вначале его звали «местной рублевкой», затем просто «рублевкой». Но через какое-то время первая буква странным образом перестала произноситься, и это название прочно вошло в обиход даже у самих «ублёвских» обитателей. Туда первое время горожане ходили на экскурсии, чтобы полюбоваться и обсудить роскошные многоэтажные особняки местных богачей, видневшиеся из-за высоких, в основной своей массе, металлических заборов. Некоторые проекты напоминали вычурностью замки из диснеевских фильмов. Но скоро любопытные сограждане начали раздражать владельцев этих замков, и территорию огородили, поставив два поста охраны. И без специального пропуска или гостевого приглашения проникнуть на Ублёвку было практически невозможно.
Кирилл прекрасно знал, кто обитает там, и поднял на Марику погрустневшие глаза.
– Давай свой тел, быстро! – сказала она и достала мобильник из кармана куртки. – А то вон, маман идет.
Кирилл растерянно назвал номер, она занесла его в память телефона. Он повернул голову и посмотрел на подходящую к ним молодую красивую женщину.
– А, вспомнил, где я тебя видел, – тихо сказал он. – Ты снималась с этой дамой в рекламе ее салона. На прошлой неделе показывали. Это и есть твоя мать?
– Да, и не вижу в этом ничего страшного, – торопливо ответила Марика и отодвинулась от него.
– Ну, я пошел! Пока! – без всякого выражения произнес он и направился через площадь.
Марика растерянно посмотрела вслед его удаляющейся худощавой фигуре и повернулась к подошедшей матери.
– Кто это? – с подозрением поинтересовалась та. – Вроде среди твоих одноклассников такого лохматого нет.
– Так, знакомый, – пожала плечами Марика и сделала равнодушное лицо. – Случайно тут встретились.
Она коснулась пальцами кармана куртки, где лежала подаренная ей половинка сердца, и не смогла сдержать улыбку.
Когда они приехали домой, то Марика попросила ее не беспокоить до ужина и закрылась в своей комнате на втором этаже. Она разделась, потом пошла в ванную и включила душ. Забравшись под горячие струи, начала поворачиваться под их стремительным потоком, щекочущим кожу. При этом поглядывала в зеркальную стену напротив ванны. Около года назад ее тело начало стремительно меняться, и Марика относилась к этому двойственно. С одной стороны ее наливающаяся грудь, оформившаяся талия и чуть пополневшие бедра нравились ей с чисто эстетической точки зрения. Ей доставляло удовольствие закрываться в своей комнате, раздеваться догола и подолгу стоять возле огромной зеркальной дверцы шкафа-купе. Она внимательно изучала свое тело, ей нравились его плавные, ставшие такими мягкими линии.
Но что-то внутри нее продолжало меняться, и она уже не могла вернуть того мироощущения беззаботности, той радости комфорта устроенной жизни всеобщей любимицы. Перепады настроения пугали ее. Марика могла смеяться без причины и через минуту рыдать, сама не зная над чем. Мария Андреевна не особо тревожилась, наблюдая за этими переменами. Во-первых, она знала от своего психолога о проблемах подросткового возраста, во-вторых, еще прекрасно помнила себя в пятнадцать лет, ведь ей сейчас было всего тридцать четыре, в-третьих, ее мысли были заняты салоном, а бизнес имел для нее первостепенное значение.
Марика постояла под душем какое-то время. Но ее взгляд не отрывался от зеркала. От влаги его поверхность запотела, и контуры тела выглядели размытыми. Но все равно она придирчиво изучала свое отражение.
«Какая я? – спрашивала себя Марика. – Хорошенькая? Уродка? Красавица? Так себе, обычная девчонка?»
Марика действительно не знала ответ на этот вопрос, так как не могла объективно оценить свою внешность. Но выглядела она очень хорошенькой. Густые светло-русые волосы, доходящие до лопаток, округлое милое личико с небольшим чуть вздернутым носом, большие голубые глаза с длинными пушистыми ресницами, маленькие красиво изогнутые губы делали ее похожей на ангела с рождественских открыток. Фигурка у нее была ладной, рост пока метр шестьдесят, но Марика продолжала расти. Очень красивой была кожа – гладкая, белая, шелковистая, с небольшим количеством родинок. Марика мечтала сделать тату, но мать была категорически против, хотя у нее имелся знакомый мастер. Единственное, что она разрешила – пирсинг пупка. И даже подарила дочке на день рождения ювелирное украшение для этих целей – навелу. Прокол уже зажил, и она еще утром вставила золотую розочку. И сейчас любовалась ее блестящей поверхностью, без конца трогая пальцем и чему-то улыбаясь.
