– Ну что ж, от этого все будет только интереснее, потому что я как раз рассчитываю на нечто подобное.
«Я ошиблась в своих предположениях, – подумала Кэйси. – Он вовсе не так уж связан условностями. Под светским лоском скрывается нечто непреклонное и жесткое. Надо вести себя поосторожнее». Она заставила свой голос звучать спокойно:
– Кажется, я собиралась показать вам удачную иллюстрацию?
Но он вырвал книгу у нее из рук и захлопнул ее.
– Сначала о главном. Как насчет того, чтобы завтра взять день отдыха и отправиться в плавание?
– В плавание? – осторожно переспросила она, – только вдвоем, вы и я?
– Да, именно это я и имею в виду. Обещание свободы после нескольких дней заточения в душном доме – возможность быть с ним подальше от работы – была соблазнительна. Слишком соблазнительна. Она покачала головой:
– Не думаю, что это будет разумно.
– Но ты мне не кажешься женщиной, которая всегда поступает разумно.
Его рука скользнула вдоль ее щеки.
– Однако на этот раз я поступлю именно так, в виде исключения. Я действительно не хочу, чтобы вы мной увлеклись.
Но пульс ее зачастил как сумасшедший, не соглашаясь с таким решением.
Джордан нежно поцеловал ее в висок.
– Пойдем со мной, Кэйси. Я ужасно хочу вырваться из этой комнаты, прочь от всех этих книг.
«Ну, может быть, только один раз», – подумала она.
Яхта оказалась совсем такой, как она ожидала: быстрой, роскошной, блестящей. Ей было приятно видеть, что Джордан с легкостью управляет судном длиной в пятнадцать футов. Сразу видно опытного моряка. Она сидела на носу, ей хотелось видеть, как яхта разрезает водную гладь океана. «Вот куда он бежит спасаться, когда мир, в котором он заточен, становится для него слишком тесным и душным», – размышляла Кэйси.
Джордан был обнажен до пояса и выглядел замечательно. В руках и во взгляде чувствовалась сила и уверенность в себе. Интересно, каково это – заняться с ним любовью? Она сидела по-турецки на мягкой скамье и внимательно за ним наблюдала. Какие чудесные руки!
Ветер овевал ее со всех сторон, но она представляла себе прикосновения Джордана. «Он будет требовательным любовником, – решила она, вспомнив, как агрессивен был его поцелуй. И свое ответное волнение. – Но… всегда есть это „но“, хотя я не понимаю почему. И не уверена, что хочу это знать».
Джордан обернулся и поймал ее взгляд.
– О чем ты думаешь?
– Да так, фантазии, не стоящие внимания, – ответила и покраснела. – Ой, чудо какое! – Кэйси увидела стаю дельфинов. Они прыгали и ныряли и снова подпрыгивали в волнах. – Ну разве они не замечательные?!
Она встала, чтобы не потерять равновесия, оперлась на его плечо и наклонилась над водой.
– Если я была бы русалкой, то сейчас бы плавала с ними.
– А ты веришь, что русалки существуют, Кэйси?
– Конечно, – и она улыбнулась. – А вы?
– И это спрашивает ученый? – Он положил руку ей на бедро.
– А потом вы скажете, что и Санта-Клауса нет? У вас для писателя недостаточно бойкое воображение.
И Кэйси глубоко вдохнула морской воздух. Она хотела было отодвинуться, но он схватил ее за руку. Яхта качнулась, и пальцы его сжались, удерживая штурвал в равновесии. «Не обращай внимания», – сказала она себе, стараясь никак не ответить на его прикосновение.
– Подумайте-ка об этом за ленчем, – добавила она вслух.
– Проголодалась?
Он улыбнулся и встал. Его руки скользнули вверх и легли ей на плечи.
– Да, я всегда хочу есть. Интересно, что Франсуа положил в эту корзину?
– Через минуту увидишь, – ответил он и прижался губами к ее рту. Это был совсем другой поцелуй, не тот, что вчера. Уверенность в себе отнюдь не покинула Джордана, но сегодня губы его были нежны и медлительны. Кэйси чувствовала, как печет солнце, как порывистый ветер хлещет вокруг. В воздухе пахло солью. Над их головами надувались и хлопали паруса.
Голова сладко кружилась. Ах, боже мой, ну это непростительная слабость! Она очень осторожно высвободилась из его рук.
– Джордан, – начала она и запнулась, переведя дыхание.
Он улыбнулся И ласково погладил ее плечи.
– Вы очень довольны собой, да? – заметила Кэйси, успокоившись.
– Если честно, то очень.
Он отпустил ее и стал опускать парус. Кэйси оперлась на поручни, не предложив помочь.
– Джордан, я, возможно, произвела на вас ложное впечатление.
Теперь она заговорила более свободно и беспечно:
– Я сказала, что не являюсь убежденной старой девой. Но я не ложусь в постель с кем попало.
Он даже не взглянул на нее:
– Но я не «кто попало».
Она откинула назад волосы со лба.
– Похоже, комплексы вас не мучат?
– Да, я как-то не замечал. А откуда у тебя это кольцо?
Кэйси взглянула на руку.
– Кольцо моей матери. А почему вы спросили?
– Просто из любопытства. Он поднял корзину.
– Так, давай посмотрим, какими припасами снабдил нас Франсуа?
Дни вечного лета в Палм-Спрингс были зелено-золотистыми. Небо оставалось безоблачным, дыхание пустыни сухим и теплым.
Для Кэйси эта неизменность казалась безысходной и удушающей. Особенно ее возмущала незыблемая рутина домашнего обихода. Все в особняке Тейлоров совершалось как бы по накатанной колее, слишком уж гладко, без сучка и задоринки. Все было так округло, никаких внезапных поворотов и острых углов. Если что и могло вывести Кэйси из себя, так это как раз совершенная упорядоченность бытия. Условия человеческого существования всегда оставляли желать лучшего. Это Кэйси понимала и готова была принять. Но в тейлоровской резиденции все казалось безукоризненным.
Они с Джорданом работали ежедневно. Кэйси сознавала, что ее не совсем аккуратный подход к обязанностям иногда вызывал у него досаду. Но по части сведений, которыми она его снабжала, ее работа безупречна. Кэйси великолепно знала свое дело.
Тейлора она теперь в чем-то понимала лучше. Он был собранным, дисциплинированным писателем и требовательным человеком, не упускающим никаких мелочей. Он был способен извлечь из потока теорий и фактов, которыми она его засыпала, именно то, что ему требовалось. И Кэйси, суровый критик, постепенно научилась уважать его и восхищаться его умом. Но ей было куда проще размышлять о его талантах, чем задумываться над тем, какой он человек и мужчина. Джордан одновременно привлекал ее и отталкивал, сущность его ускользала от понимания, тем самым лишая уверенности в себе. А Кэйси не привыкла быть в себе неуверенной.
Вдобавок она совершенно не была убеждена, что он ей нравится. Слишком во многом они были противоположны друг другу. Он – прагматик, она – человек воображения. Он сдержан, она импульсивна. Он опирался на интеллект, Кэйси – на чувства. Оба, однако, умели себя обуздывать. Тем больше беспокоило, что она никак не может отказаться от желания нравиться ему.
