– Ну да, помню, вы с ним всегда друг друга недолюбливали, – кивнул Витя.
Потом он выслушал про Марину Рожкову, которая не стала даже поступать никуда, а сразу после школы вышла замуж и уехала с мужем в Москву, про Леню Фрайбурга, который уже года два, как уехал в Израиль и про Верочку Трофимову, вернувшуюся после пединститута учителем математики в их же школу. Ахнул и не поверил, когда услышал, что шесть лет назад от опухоли головного мозга умер Валерка Чарышев, и совершенно не удивился тому, что Генка Гирин сел на двенадцать лет за групповой разбой…
Когда Светлана выдохлась, мягко спросил:
– А про Тамарку что молчишь? Вы же с ней «не разлей вода» были.
– То-то и оно что были. «Мы с Тамарой ходим парой», – усмехнулась она. – Уехала Томка. Она экономический закончила, на пятом курсе вышла замуж за курсанта из химучилища и сейчас они в военной части под Иркутском…. ой, Витя, я же не спросила, ты сам-то, как? Женат?
– Не-а, – он смотрел на пустую бутылку, которую продолжал вертеть в руках. – И как у нее сейчас дела? Вы ведь переписываетесь?
– Переписываемся, это громко сказано. Первое время, конечно, чуть не каждую неделю по интернету связывались, потом, сам понимаешь, то одно, то другое. Быт стал заедать. Но вроде, все нормально у нее. Две девчонки родились, близняшки… Вить, а ты не женат, в смысле развелся, или вовсе ни разу не женился?
– Не женился.
– А почему?
– Ну, как тебе сказать. Так жизнь сложилась. Сначала первую любовь не мог забыть…
– Да что ты, – польщено улыбнулась Светлана.
– Ну, да. А потом… не знаю, не встретил я девушку, ради которой… – он поставил бутылочку на стол. – Значит, говоришь, у Тамары все хорошо? Что ж, я рад. Знаешь, Светка, я ведь в школе в нее влюблен был, сильно.
– Как? Ты хочешь сказать, что твоя первая любовь, это Тамарка?
– Ну да.
– Да ничего подобного! – возмутилась Светлана. – Все знали, что ты в меня влюблен! Ты за мной ухаживал!
– Нет, влюблен я был в Тамару, с первого класса. А за тобой ухаживал, чтобы никто об этом не догадался. Вы же всегда вместе были, вот я вертелся около тебя, чтобы к ней поближе быть.
– Но зачем? Почему так сложно?
– Ну, ты вспомни, какой я тогда был заморыш, – Витька даже изобразил руками, что-то такое, по его мнению, очень хилое и несчастное. – Это я сейчас хоть немного на человека похож стал, а тогда… стану рядом с Томкой, а она выше меня на голову! Только около тебя я и мог прилично выглядеть.
– Хочешь сказать, я тоже была заморышем?
– Ну что ты, Светка! Ты у нас в классе была самая хрупкая и изящная.
– Скотина ты, все-таки, Витечка, – Светлана сама удивилась, когда почувствовала, что глаза ее полны слез. – Столько лет меня обманывал!
– Да ладно тебе, – не понял он. – Ты-то никогда даже не притворялась, что в меня влюблена.
– Зато ты мне нравился! И вообще, знаешь, как приятно было! Мне, между прочим, та же Томка завидовала!
– Чему? – Витька попытался безмятежно рассмеяться, но получилось у него это не слишком удачно.
– Да всему! Мало ли, что ты маленького роста был, зато какой веселый! И всегда рядом! Знаешь, когда ты исчез, она говорила, что мне, дуре, повезло, а я не оценила. И что если бы ты на нее, а не на меня глаз положил… ой, Витя, это что же получается… ой, наверное не надо мне было это говорить… прости…
– Да уж, пожалуй, не надо, – он зябко поежился. – Ты же не хочешь, чтобы я сейчас ломанулся в военную часть под Иркутском, свирепым ураганом ворвался в ее счастливую жизнь, развел Тамару с мужем… тем более, говоришь, дети там…
– Витька, ты читаешь любовные романы, – слабо улыбнулась Светлана. – Я узнаю манеру.
– Я их пишу, – мгновенно оживившись, подмигнул он. – «Гордость и предубеждение» читала? Моя работа. И еще эта, как ее… «Джейн Эйр».
– Всего-навсего? – прыснула она. Грустить рядом с Витькой по-прежнему было невозможно. – Маловато будет!
– А это не все, я гораздо больше написал. Только забыл, как остальные книжки называются.
– Как ты эти-то названия запомнил?
– Так по ним фильмы были, многосерийные… Слушай, Светка, а где твоя богадельня, я имею в виду литературное агентство, находится?
– Отсюда видно. Вон, четырехэтажка кирпичная, – Светлана указала рукой. – Заходишь, поднимаешься на второй этаж и налево. Комната номер семь, моя. Если забудешь, спросишь у Олечки, она у дверей сидит, жалюзи продает. А что, хочешь заглянуть ко мне? Так ты лучше домой приходи.
– Спросить у Олечки, которая продает жалюзи, – рассеянно повторил Витя. – Нет, домой не лучше. Дома обычно мужья, дети, всем надо будет объяснять, кто я такой.
– И ничего подобного. Муж у меня в командировке… – она запнулась. – Пожалуй ты прав, домой не стоит. Слушай, Акимов, а что ты задумал? Я такое выражение на твоей хитрой рыжей морде еще со школы помню.
– Ну, как тебе сказать… допустим, я хочу доказать тебе, что тоже в состоянии написать увлекательный роман. Вы как, произведения графоманов принимаете?
– Только с ними и работаем. А ты что, серьезно?
– Нет, конечно. Шалю. Ты как, с девяти до шести с перерывом на обед?
– В общем да, только обед плавающий.
Акимов посмотрел на часы, на пустую пластиковую коробочку из под салата:
– Понятно. Значит договорились, завтра заскочу к тебе.
– Эй, завтра суббота, у нас выходной, – вспомнила она.
– Значит в понедельник. Ладно, Светка, я побежал, дел полно, – он встал, наклонился, чмокнул ее в щеку. – До понедельника.
Странно, почему эта встреча на нее так подействовала? Даже дома, вечером, Светлана продолжала прокручивать в голове разговор с Акимовым. Казалось бы, десять лет не виделись, надо бы просто обрадоваться, а она… Впрочем Витька тоже хорош, нес какую-то ахинею, запутал ее совсем, то он киллер, то он фотограф, то он Шарлотта Бронте. А может, про Тамарку он тоже наврал? Да нет, не похоже. Очень уж у него лицо в тот момент было выразительное. Обидно-то как! Годами, можно сказать лелеяла воспоминание о конопатом оболтусе так преданно и беззаветно в нее влюбленном, а оказалось, что оболтусу, было на нее наплевать. Ну и в чем дело? Значит и ей нужно наплевать, вот и все. Господи, да из-за чего она вообще тут сидит и расстраивается?! Нужен ей этот Акимов! Она вообще десять лет про него не вспоминала… ну, может быть только иногда.
Собирается Витька заглянуть в агентство – пожалуйста, пусть приходит. Наверное, ему тоже интересно побывать в таком экзотическом заведении. Думает, небось, что там писатели знаменитые толпами ходят и свои книжки с автографами всем дарят. Вот пусть и окунется в правду жизни.
– А тебе, моя дорогая, – сурово обратилась она к себе, – пора вылезать из кресла и приниматься за работу. Восемь часов вечера, а до нормы еще, как до Пекина пешком!
