— Наверное, меня в метро заразили. Вчера была такая давка, и один противный тип все время норовил в мою сторону чихнуть, — вдохновенно врала я, — так жалко, а я ведь собиралась закончить материал о гастарбайтерах.
Здесь по правилам этикета следовало бы сокрушенно вздохнуть, что я с превеликим удовольствием и сделала.
— Хотя с другой стороны… Никто не пострадает, если материал я закончу завтра! Думаю, в таком случае он будет даже более весомым и свежим.
— Более весомым и свежим, — нараспев повторил Максим Леонидович, и его угрожающая интонация ничего хорошего не сулила, — вы рассчитываете, что уже к завтрашнему дню будете здоровы?
— Зуб даю! — звонко прокричала я, даже забыв об имитации предсмертного хрипа.
— Сдается мне, Александра, что вы опять взялись за старое, — вздохнул шеф, — а я-то думал, что вы созрели для должности моего заместителя.
— Разве я дала хоть один повод в этом усомниться? — обиженно поинтересовалась я.
И это была чистая правда. С тех пор, как на двери моего кабинета появилась табличка «Заместитель главного редактора», меня словно подменили. Я почти перестала опаздывать на работу, и больше не выбрасываю в мусорную корзину факсы, которые мне попросту лень читать. И мой обеденный перерыв никогда не затягивается больше, чем на полтора (ну хорошо, два с половиной — но это было всего пару раз, в горячее время рождественских распродаж) часа.
— Пока не давали, — неохотно согласился Степашкин, — но с таким заместителем, как вы, невозможно расслабиться. Я все время жду от вас подвоха.
— Я тоже живой человек, — разозлилась я, — и имею полное социальное право на грипп!!
— Ладно, вам виднее, — Максим Леонидович вздохнул так тяжело, словно это он, а не я, играл роль смертельно больного, — ступайте, куда хотите. Не знаю, куда вы уж собрались вместо работы, по магазинам или на свидание. Но учтите, если завтра на моем столе не будет обещанной статьи… Уволю!
И не дождавшись моего последнего «прости», он бросил трубку.
Ну а я, с философски-спокойной улыбкой пожав плечами, отправилась на реабилитацию собственной молодости. А что нужно женщине, чтобы почувствовать себя молодой? Первое — новое платье и чистые волосы, второе — весеннее настроение и третье — влюбленность. Ни разу не видавшее свет вязаное платье «Москино» как раз имелось в моем шкафу — купила я его на распродаже и вовсе не потому, что мне и правда понадобился неоправданно дорогой кусочек золотистой ткани с множеством тесемок, а потому, что не купить за такую символическую цену «Москино» было бы по меньшей мере глупо. Голову я быстренько сполоснула под краном. Весеннее настроение должны были обеспечить гомеопатические пилюли-антидепрессанты, на которые я подсела несколько месяцев назад. Ну а влюбленность… Именно этим я и решила заняться в украденный у грозного начальства рабочий день.
Я решила, как в старые добрые времена, познакомиться с мужчиной. Неважно где и как. Опыт приобретения новых романтических знакомств у меня колоссальный — в свое время я на счет «раз-два» в любом общественном месте могла познакомиться с приглянувшимся мне индивидом. Не зря же Лерка так любит повторять, что мастерство не пропьешь.
Что ж, Кашеварова, значит, настал момент тряхнуть стариной.
* * *
Магазинная витрина, в которую я заглянула, чтобы поправить прическу, свидетельствовала о том, что выгляжу я максимум на двадцать пять лет. Наскоро сделанные кудряшки придавали моему образу что-то неуловимо сентиментальное, трогательно девчоночье. Впечатление усугубляли розовая помада и нестираемая полуулыбка, словно прилепленная к лицу клеем «Момент». Правда вот, злополучное платье было явно рассчитано на обладательницу более субтильного телосложения… Но ничего страшного — носит же мини Дженнифер Лопес, кормовая часть которой весьма сопоставима с моей.
Главное — не комплексовать, в наше время обладательница любых габаритов может прослыть секс-символом.
Насладившись совершенством своего отражения, я машинально кинула взгляд в глубину витрины и увидела… шоколад. Чего здесь только не было — и банальные шоколадные зайцы, и конфеты вида самого что ни на есть заманчивого, и даже огромная шоколадная железная дорога с выполненным во всех подробностях паровозиком.
Я подняла глаза на вывеску: «Шоколате». Конфеты ручной работы». И поняла, что я непременно должна отметиться в этом волшебном заведении. Потому что, подобно всем невротичным горожанкам, склонным к депрессивным состояниям, шоколад я обожаю. Гарантированное лекарство от моей меланхолии — диван с пледом, телевизор с комедией и коробочка шоколадных конфет. Так что легкие формы депрессии обычно оборачиваются для меня округлившимися формами организма.
Я решительно вошла внутрь и замерла на пороге, вдохнув божественный аромат какао, корицы, взбитых сливок и еще бог знает чего.
Это был рай — и я даже не подозревала до какой степени. Пока не бросила взгляд на одну из забитых шоколадными конфетками витрин, возле которой одиноко перетаптывался незнакомый мужчина. Окинув его внимательным взглядом, я решила, что он вполне пригоден для знакомства с целью самоутверждения.
Он был в меру высок и в меру блондинист, он близоруко щурился, склонившись над конфетами, и носил стильное кашемировое пальто.
Мужчина, который любит шоколад, — как это трогательно. Правда, может оказаться и так, что он покупает здесь подарок для своей любовницы, но я привыкла всегда на всякий случай оптимистично рассчитывать на лучшее.
Хм… Рассчитывала на лучшее, а получилось, как всегда. Я почти вплотную к нему приблизилась, еще парочка сантиметров, и я бы прижалась к его спине, — а он даже никак не отреагировал на внезапное появление меня, такой всей из себя красавицы.
Вот и пришлось мне с лукавым видом маячить у него за спиной, как клоунессе из телепередачи «Розыгрыши скрытой камерой». А ему — хоть бы что. Он был полностью увлечен шоколадом и медленно переходил от одного стенда к другому.
И только когда я заметила, что продавщица посматривает на меня как-то нехорошо, пришлось перейти к более активным действиям.
Кашлянув, я несмело тронула приглянувшегося мужчину за плечо.
Он вздрогнул, словно чье-то присутствие и впрямь застало его врасплох. То ли он был немножко не в себе, то ли просто слишком глубоко ушел в свои шоколадные размышления.
— Простите, что напугала, — немедленно улыбнулась я. Не желаю, чтобы он впоследствии связывал мой образ с пережитым стрессом.
— Да ничего, — он вполне дружелюбно улыбнулся в ответ, — я чем-то могу помочь?
