Его лыжи стояли у каменного камина. Костюм от Хьюго Босса{24}, который он надевал вчера, висел на быльце мягкого дивана, и салфетка с телефонным номером Холли выпала из кармана брюк на кофейный столик из красного дерева.
Несмотря на то, что он сказал Брине, Томас и не думал о приглашении Холли. Ладно, может, он и думал об этом, но не дольше пары минут. Холли Бьюкенен была как всегда великолепна, но он не испытывал иллюзий, что ее привлекала исключительно его личность. И откровенно говоря, он любил сам добиваться женщин.
Он зашел в спальню, достал из шкафа черные лыжные ботинки и обул их. Женщина, которая его в данный момент интересовала, находилась совсем рядом, чуть дальше по коридору. Прошлой ночью, когда она подошла к нему и пригласила на танец, он не был уверен, что хочет предаться воспоминаниям с Бриной МакКоннел.
Тогда он обнимал Брину, и чем дольше держал ее в своих объятиях, тем больше начинал понимать, что неправильно воспринимал всю ситуацию с ней. Он решил выяснить, почему она так очаровывала и пленяла его в подростковом возрасте. Взрослея, она не была такой уж привлекательной. По крайней мере, в средней школе, а не сейчас.
Томас застегнул ботинки и встал. Так как ему оставаться в городе до завтра, и никаких особых планов у него нет, то он решил выяснить это для себя, прежде чем уедет. Частично он считал, что она тоже в долгу перед ним, за все те разы, когда он держал руки при себе, хотя очень хотел пробежаться ими по ее телу. Когда хотел вкусить больше, чем ее губы и шею, когда хотел приложиться ртом к груди и пройтись руками по ее мягким бедрам.
И если быть абсолютно честным, он признавал, что в какой-то мере его план относился не к девушке из прошлого, а вовсе даже к женщине, открывшей ему дверь с полотенцем на голове, с розовыми щечками после душа и сосками, выделявшимися под белым шелковым халатом. Его гораздо больше привлекала эта женщина, которая покраснела, засунув деньги ему в штаны и обнаружив то, чего не ожидала, чем Холли, запихнувшая свой номер ему в карман, при этом рассказывая, чего именно она хочет.
Вспомнив лицо Брины в тот миг, когда она осознала, куда именно сунула руку, Томас улыбнулся. Посмеиваясь, он вытащил из угла лыжные палки, которые поставил туда вчера. Если она не будет осторожна, то следующий раз, когда она коснется его, не будет случайностью.
Последний день 2000-го года был весьма впечатляющим. Сияло солнце в почти безоблачном небе, а температура опустилась ниже 30 градусов{25}. Идеальная погода для катания на лыжах.
— Уверен, что я не свалюсь?
— Да, а если свалишься, я поймаю тебя.
И хотя Томас, кажется, знал, что делает, Брине было немного не по себе. Конечно, он помог ей выбрать в прокате подходящую одежду и снаряжение, нужную длину лыж и палок, но она беспокоилась насчет подъемника.
Очередь к кресельному подъемнику быстро продвигалась, и Брина, всадив палки в снег, двинулась вперед. Чуть ранее она получила несколько быстрых уроков.
— Может сперва попробуем на заячьем холме?{26}
— Он для чайников, ты же не хочешь быть чайником?
На самом деле, она вполне могла это пережить.
— Я как раз соответствую этой амуниции, — сказала она, указывая на свой дурацкий комбинезон, расстегивающийся спереди и стянутый на талии. Он был светло-голубого цвета, с вышитым названием марки «Patagonia» над левой грудью.
— Мило выглядишь, — Томас постарался, чтобы это прозвучало искренне, но излишне весело улыбнулся. В отличие от Брины, Томас не выглядел глупо. Весь одетый в черное, он выглядел как один из тех лыжников-профи в рекламных снимках «Ray-Ban».{27}
— Ну, я не могу перестать думать о последнем разе, когда я каталась на лыжах. Не могу не думать, что снова упаду и сломаю ногу, только на этот раз, когда те симпатичные ребята из лыжного патруля придут за мной, я буду одета в костюм пасхального кролика. — Она почесала нос рукой в перчатке. — Думаю о том, насколько это будет паршиво.
Томас посмотрел на нее через солнцезащитные очки, такие темные, что она даже не видела его глаз.
— Тогда не думай об этом.
Она нахмурилась.
— Господи, я б хотела не думать.
Они продвинулись в очереди, и она поспешно вспомнила данные ей указания, как взбираться на подъемник. Посмотри назад, схватись рукой за перекладину перед креслом, и садись, когда кресло подхватит тебя сзади. Легко.
К ее удивлению и облегчению, сесть в подъемник с помощью Томаса оказалось легче, чем она думала. Удержаться было сложнее. Ботинки и лыжи были так тяжелы, что она чувствовала, как они тянут ее вниз. И скользкий комбинезон не облегчал задачу.
Она запаниковала и схватилась за спинку кресла.
— Я соскальзываю.
Томас потянулся вверх и опустил фиксирующую планку. Брина поставила лыжи на подножку и расслабилась, пока подъемник возносил их все выше и выше, высоко над заснеженными верхушками деревьев. Люди внизу походили на блестящих разноцветных муравьев, и в свежем воздухе, овевающем ее щеки, слышался только шум троса, пробегавшего между роликами подъемного механизма.
— Какими расследованиями ты занимаешься? — спросил Томас, нарушая тишину.
Она взглянула на него, его темные волосы и черная куртка резко контрастировали с чистым голубым небом. Его щеки начали розоветь, а яркое солнце искрилось и ослепляюще сверкало на линзах его темных зеркальных очков. Ее зрачки сузились, и она опустила взгляд на его полную нижнюю губу.
— В основном я ищу пропавших без вести, — ответила она. — Иногда расследую случаи с мошенничеством по страховкам.
— Как? — произнесли его губы.
— Как я расследую мошенничества? Ну, например, страховым компаниям, базирующимся на востоке страны, необходимо выполнить некоторую работу в Портленде. Они звонят в мой офис и нанимают меня провести исследование по заявлению истца. Скажем, в прошлом году одна женщина упала на своем рабочем месте, и предположительно повредив себе спину, была прикована к инвалидному креслу. Она подала иск о выплате пособия по нетрудоспособности, но никто не видел ее падения, а камер видеонаблюдения там не было. Страховая компания наняла меня, и я три недели следила за ней.
— Это не опасно?
— Скорее скучно. Но, в конце концов, я сфотографировала ее с детьми на морском курорте, за рулем электромобиля на аттракционе.
— Ты всегда была цепкой штучкой, — он сверкнул белозубой улыбкой, контрастировавшей с темными губами. — Я думал, ты станешь медсестрой.
От наблюдения за его ртом в ее животе творилось нечто странное, и она задумалась, каково было бы поцеловать его. Наклониться и прижать свои холодные губы к его губам, и целовать, пока холод не сменится жаром, а их рты станут разгоряченными и влажными. Она отвернулась и глянула вниз на верхушки деревьев.
