Что-то в его лице указывало на то, что ему пришлось испытать боль и страдание: скорбные складки у губ, затаенная грусть в глазах. Грусть и чувственность. Особенно чувственным показался Элизабет рот Теда: красиво очерченный, правильной формы. Его можно было бы назвать нежным, если бы не вертикальные складки, огрублявшие его. Сочетание нежности, чувственности и жизненного опыта оказалось неожиданно волнующим.
Элизабет чувствовала, как налилась и потяжелела грудь, во рту пересохло. Только сейчас ей пришло в голову кивнуть, отвечая на его вопрос. С величайшей осторожностью Тед поднял одного из щенков на своей широкой ладони, отодвинув его от материнского соска. Щенок выразил недовольство возмущенным писком. Все весело засмеялись. Тед положил мягкий теплый комочек в протянутые ладони Элизабет.
Она поднесла щенка к лицу и осторожно потерлась щекой о гладкую шкурку.
— Он… Это ведь он, не так ли?
Тед сдержанно засмеялся:
— Думаю, это кобелек. Три мальчика, одна девочка.
— Пол легко определить, если рассмотреть их животики, — со знающим видом пояснил Мэтт.
— О, как неприлично! — воскликнула Мэгги, передернув плечами от брезгливости.
Однако она перевернула щенка, которого держала в руках, на спинку и, убедившись, что у нее девочка, с удовлетворением погладила ее.
Элизабет деликатно покашляла. Она чувствовала на себе насмешливый взгляд Теда.
— Он такой мягонький, — пробормотала она, прижимая щенка к щеке.
— Они тебе понравились, мама? — спросил Мэтт.
— Конечно. Разве такие красавцы могут не понравиться?
— Можно нам одного взять себе?
— Мэтью! — строго воскликнула Элизабет. Разве она не учила детей тому, как надо себя вести?
— Мама, ну пожалуйста!
— Мама, можно? — пришла на помощь брату Мэгги.
— Нет.
— Почему?
— Потому что у нас уже есть Малышка. Больше никаких животных в доме.
— Мы сами будем заботиться о щенке, мама. Честное слово!
— Я сказала — нет!
— Но, мама…
— Притормози, Мэтт!
Голос Теда в этом споре, бесспорно, имел вес, и ребята как по команде прекратили нытье.
— Все щенки в помете уже обещаны, — сообщил Тед, — так что спорить не о чем.
— Все-все? — с трагическими нотками в голосе переспросил мальчик.
— Да, все. Мне жаль, приятель, но тут ничего не поделаешь.
— Ну что ж, ладно, — опустив голову, пробормотал Мэтт.
Тед приподнял ему подбородок и посмотрел в глаза.
— Может, когда у Пенни в следующий раз будут щенки, нам удастся уговорить твою маму взять одного, как ты думаешь?
Мальчик оживился, глаза его радостно заблестели.
— Идет!
Мэтт опустил щенка, которого держал на руках, на подстилку, подтолкнув поближе к матери.
— Пойду скажу Тиму, что я первым посмотрел щенков и что, когда Пенни еще раз родит, мы возьмем одного себе!
Неудивительно, что Мэтью не терпелось поделиться новостью с лучшим другом.
— Подожди меня!
Мэган подложила своего щенка к Пенни и побежала следом за братом к двери, ведущей из гаража во двор.
— Смотрите по сторонам, когда будете переходить улицу, и не задерживайтесь дольше пяти минут! Время ужинать.
— Ладно, мама!
Дверь с треском захлопнулась за детьми, и в гараже повисла тишина.
Элизабет взглянула на Теда снизу вверх и с беспомощной улыбкой спросила:
— Ума не приложу, когда я их упустила?
Тед рассмеялся в ответ:
— Тут нечего расстраиваться. У вас отличные ребята, бойкие, энергичные.
Продолжая улыбаться, он погладил Пенни по голове. Собака благодарно лизнула его руку.
Стало очень тихо. Гараж внезапно показался уютным, укромным местом. От этой тишины Элизабет почувствовала неловкость. Если не брать в расчет несколько ничего не значащих фраз, которыми они изредка обменивались, она могла бы сказать, что совершенно не знает этого мужчину. Они остались одни, и ее беспокойство усилилось.
— Пора идти готовить ужин.
Наклонившись, она положила щенка рядом с матерью. Кутенок принялся водить носом и, учуяв запах молока, схватил материнский сосок.
Едва у Элизабет освободились руки, как Тед схватил ее за запястья и, развернув ее ладони к свету, воскликнул:
— Что у вас с руками?!
Его прикосновение парализовало ее, и Элизабет на время лишилась дара речи.
— Там, на дереве… — запинаясь, пробормотала она. — Я ободрала кожу о кору.
— Как только придете домой, непременно вымойте руки и намажьте мазью.
— Да, непременно, — с насмешливой предупредительностью ответила Элизабет.
Тед криво усмехнулся, осознав неуместность своих советов.
— Действительно, кто я такой, чтобы учить мать двоих детей?
Элизабет улыбнулась ему в ответ, но поспешила убрать руки, стараясь сделать это так, чтобы не обидеть его. Странное дело: ей было стыдно за собственные руки. Ладони зудели, но причиной этого зуда были отнюдь не царапины.
Между тем Тед поднялся, и они вместе пошли к двери.
— Я не знала, что у вас есть мотоцикл, — заметила Элизабет, просто чтобы что-нибудь сказать: тишина становилась невыносимой.
Гараж был сдвоенный, для двух машин, и вторую половину занимал мотоцикл.
— Да, мотоцикл я купил сразу по возвращении из Вьетнама. Времени покататься вдоволь у меня в общем-то не было, но по выходным я отводил душу.
Вьетнам? Так, значит, сосед воевал…
— Трудно представить вас на мотоцикле.
Тед задержался у выхода.
— Трудно представить? Вы ведь не принадлежите к тем, кто считает всякого мотоциклиста законченным дегенератом?
— Конечно, нет.
— Вот и отлично. Может, когда-нибудь вы сможете составить мне компанию. Я вас покатаю. Если, конечно, вам захочется.
— Не знаю… Не думаю, — быстро ответила Элизабет, с сомнением глядя на мотоцикл. — Не думаю, что мне понравится сидеть верхом. На мотоцикле.
Между двумя последними предложениями она сделала паузу, достаточную для того, чтобы в его глазах появился вопрос, вызванный любопытством особого рода. Взгляды их встретились, и довольно долго темно-голубые пытливые глаза соседа всматривались в светло-голубые глаза Элизабет.
— Зачем с ходу отметать предложение? Лучше сначала попробовать, а потом решать.
Элизабет пыталась оценить сказанное, сопоставив его слова с выражением глаз. То, что она увидела, навело ее на мысль о двойственном значении слов Теда, но если в них и был намек, она предпочла сделать вид, что не поняла его.
— Дети будут беспокоиться, — зябко поведя плечами, сообщила Элизабет.
Сосед распахнул перед ней дверь. Она вышла из гаража и вдохнула вечерний прохладный воздух. Впрочем, Элизабет не боялась замерзнуть. Холод сейчас был весьма кстати. Он помог прояснить сознание. Она обхватила себя руками — для того чтобы согреться, а также чтобы Тед не увидел, как напряглись ее соски. Если он это заметит, то подумает…
