— Король… как ты сказала?
— По-видимому, я должна была быть благодарна, что оказалась в доме, который до меня поделили между собой две женщины.
— Какие женщины?
Отказавшись от попыток выяснить, как звали какого-то короля, Анхел посмотрел на нее как на умственно отсталую.
От волнения Эмилия не знала, куда деть руки.
— Жена твоего брата, Синтия, и твоя сеcтpa, Эстелла. Задолго до моего появления в доме они там были полными хозяйками.
— Надеюсь, мы не будем рассматривать этот абсурд как серьезный довод?
— Я не могла даже шторы заменить в собственной спальне без того, чтобы кого-то не обидеть… И ты считаешь, что мне должна была понравиться такая жизнь?! За столом каждый раз кто-то из гостей, вечный политес и безукоризненные манеры, никогда нельзя расслабиться, нигде нельзя остаться с тобой наедине, кроме спальни…
— И меньше всего там… благодаря твоим стараниям, — подхватил Анхел. — Ты начинала засыпать прилюдно, не успев подняться в спальню. И до меня наконец дошло.
Эмилия побледнела. Он говорил об этом так спокойно и убежденно. Старые боль и обида нахлынули на нее, словно он открыл шлюз. Она растерялась и смутилась, что сама спровоцировала разговор о вещах столь банальных и неуместных в свете того, что ему пришлось пережить с тех пор. Ей стало стыдно. Резко отвернувшись, она устремилась на кухню, пробормотав:
— Ты, должно быть, хочешь кофе… — Спиной она физически ощущала его тяжелое молчание. Руки ее дрожали, когда она включала чайник. — Не хочешь съесть что-нибудь?
— Нет, спасибо, — сказал Анхел. — Из-за Лусиано, который суетился вокруг меня как наседка, меня практически насильно кормили всю дорогу из Аргентины.
Он подошел к кухне и остановился в дверном проеме. Искоса она осторожно поглядывала на него. Он стал еще красивее. Он здесь, он дома… положим, в ее доме он временно. Она любит этого человека… И все-таки набросилась на него со всей этой чепухой, поросшей мхом за давностью лет, на сегодняшний день такой же актуальной, как прошлогодний прогноз погоды.
Наверное, она не в своем уме, раз так несправедливо укорила его тем, как была вынуждена жить. Он оставил ее в особняке с двадцатью спальнями, с полным штатом прислуги. Анхел, конечно, полагался на младшего брата, капиталов которого вполне хватило бы решить финансовые трудности жены пропавшего брата. Можно понять его недоумение и даже раздражение, когда он видит, что его жена ютится в крошечной квартире и живет на средства, которых не хватило бы его сестре, чтобы покрыть расходы только на обувь за неделю.
— Я не знал, что тебе не нравится жить с моими родными… Никогда не думал, что такое возможно, — признался Анхел.
— Забудь… Не знаю, почему я заговорила об этом, — извиняющимся тоном забормотала Эмилия, отчаянно желая умиротворить его. — Теперь это не имеет никакого значения…
— Ну не скажи. Я останусь здесь по крайней мере до вечера, но…
О Господи! Он снова собирается покинуть ее!
Часа не прошло, а она, похоже, успела настроить его против себя и оттолкнуть. Эмилия внутренне похолодела и застыла.
— Мне сейчас нужно много пространства, понимаешь?
— Понимаю, — совсем тихо прошептала Эмилия.
О каком пространстве он говорит? О личной свободе? Она вспомнила, о чем ей толковал советник из Министерства иностранных дел, и ей стало нехорошо. Он хочет быть подальше от нее, хочет избавиться от нее… Казалось, мир рушится…
— Мне уже вперед на сутки все встречи расписали, тут и юридические дела, и сообщение для прессы, ну и, конечно, дела в банке. Я не могу остаться здесь. Мне надо быть в Нью-Йорке.
Он и не собирался оставаться с ней, просто прилетел повидаться, с тоской думала Эмилия, двигаясь на автопилоте и продолжая готовить кофе, пока Анхел говорил. И все-таки автопилот подвел ее. Она не заметила, что чашка, в которую она льет кипяток, уже переполнена.
— Осторожней!
Анхел оказался за ее спиной и, обхватив за плечи, быстро оттащил от стола, с которого уже лился кипяток.
— Ты могла ошпариться!
Бледная, дрожащая, Эмилия смотрела несчастными глазами, как льется на пол кипяток.
— Иди присядь… Я справлюсь с этим наводнением. — Анхел решительно выпроводил ее из кухни. — По-моему, ты еще не пришла в себя после потрясения.
Уже из гостиной Эмилия оглянулась и стала смотреть, как Анхел собирает воду.
— Глазам не верю… ты занимаешься домашней работой, словно живешь здесь, — растерянно пробормотала она.
Взгляды их встретились.
— Ты очень бледная, дорогая, сядь посиди.
Она послушалась только потому, что всерьез опасалась рухнуть. Прошла минута, а может больше, когда появился Анхел и поставил перед ней чашку с кофе. Анхел, который прежде только кнопки нажимал и получал чашку кофе и все остальное, что ему было нужно! Как это свойственно человеку взвинченному и неспособному логически рассуждать, Эмилия вдруг подумала, что Патрисия прибежит к Анхелу по первому его знаку. Ей плевать, что он женат! Опасаясь сорваться в истерику, Эмилия старалась внешне сохранять спокойствие.
— Да ты совсем расклеилась… — с досадой простонал Анхел и без предупреждения подхватил ее на руки, чтобы уложить на диван. Затем схватил шаль, висевшую на ручке кресла, и укутал ее. — Прости, я всегда вел себя как эгоист и мерзавец, — тихо сказал он, присев на корточки и убирая волосы с ее лба.
Эмилию пронзила его искренность, и она с недоверием посмотрела на него. Какое у него сейчас открытое доброе лицо, думала она, никогда не видела его таким. Неужели он и вправду испытывает чувство вины за то, что обижал ее? А она успела в первые же минуты встречи наговорить ему столько глупостей! Надо же, ляпнула ему о своей любви! Нет у нее ни мозгов, ни гордости. Впрочем, он давно понял, что их брак был ошибкой! Странно, что он вообще выбрал для нее время. Вот сейчас он старается ее успокоить, а сам с нетерпением ждет, когда сможет вернуться к своей обычной жизни. К банку, к родным, подальше от этого невыносимого ада…
— У меня было много времени, чтобы разобраться в наших отношениях, — сказал Анхел низким хрипловатым голосом.
— Я понимаю…
Эмилия закрыла глаза, ей хотелось заставить его замолчать из боязни услышать что-нибудь невыносимое для себя. Если он не перестанет так смотреть на нее, она может не выдержать, начнет рыдать и умолять его.
— Я был с тобой слишком жестоким…
Она молча кивнула в знак согласия и повернулась к нему спиной, чтобы скрыть искривившееся от мучительного волнения лицо. Пришлось кулаком заткнуть растянувшийся в беззвучных рыданиях рот.
— Я пытался заставить тебя быть такой, какой ты быть не могла…
