— Прекрати. Разве я виновата, что заболела, когда тебе посчастливилось приехать в город?
Эшли не собиралась признаваться, что всякий раз трусливо пряталась от парня у себя в квартире. Дул порывистый ветер, волосы закрывали лицо, она вспомнила о резинке, которую держала в руке. Привычным движением собрав волосы в конский хвост, она кожей чувствовала на себе его пристальный цепкий взгляд.
— Я рад, что ты не отрезала волосы, — заметил он. — Они все такие же потрясающие…
Эшли смущенно молчала: голос Шона разжигал в ней опасные чувства. Она любила этого человека, любила сильнее всего на свете. Но между ними все кончено. Это наваждение длилось долго и не оставляло ее в покое даже после того, как Шон уехал. Лишь бы он поскорее снова покинул остров, потому что гораздо легче, когда его нет поблизости. Она постаралась бы забыть его, попробовала бы жить дальше без него.
— Ты приехал на выходные навестить семью? — спросила Эшли, надеясь, что так оно и есть на самом деле.
— Не совсем… Я примчался в Каслтон на… гонки.
— Серьезно? А кто говорил, что никогда никаких гонок?
— «Никогда» — это слишком растяжимое понятие. Я только что закончил реконструкцию лодки «Фридом Райдер» Стэна Бейкера. Он попросил меня погонять вместе с ним в Каслтоне и на Гавайях, а я принял предложение. Пора мне уже поучаствовать в гонках на лодке, которую я помогал строить.
У Эшли земля ушла из-под ног, она была потрясена и пробормотала:
— Ты не гонщик…
— Кто сказал, что я не могу им стать? — бросил парень с вызовом.
— Ты не можешь быть гонщиком, Шон. Твои родители не переживут этого.
— Мои родители не умрут, но полагаю, я мог бы.
Он впился в нее взглядом, пытаясь прочесть на ее лице ответ, который Эшли могла ему дать или не решалась произнести вслух.
— Зачем рисковать? — спросила она вместо этого.
— Потому что я… — Шон покачал головой, — ищу приключений себе на… Ну, мне не сидится на одном месте. С колледжем ничего не вышло. Ни на одной работе не могу удержаться.
— У вас же семейное дело. Я слышала, твой отец говорил кому-то, что спит и видит счастливый момент, когда ты вернешься и займешься бизнесом.
Нельзя сказать, что Эшли разделяла чаяния родителей Шона. Если этот непоседа вернется домой навсегда, ей придется уехать — этот остров слишком мал для них обоих.
Все дело в Шоне, он занимает слишком много места. Рядом с ним она всегда чувствовала себя крошечной — дело не только в росте и косой сажени в плечах, а в его личности. Он такой нетерпеливый, напряженный, беспокойный. Эти свойства невольно передавались ей, сводили с ума, она становилась слегка тронутой рядом с ним.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, но что-то мне подсказывает, что ты обрадуешься, если я буду держаться подальше отсюда, — бросил он.
— Мне совершенно все равно, — покривила душой Эшли.
— Черт побери, Эшли! — взорвался он, от огорчения хлопнув себя по бедрам. — Не говорит так. Не притворяйся. Не изображай, будто мы ничего не значили друг для друга.
— Может быть, когда-то, давным-давно.
— Что ж, ты все сказала.
— Тебе это теперь уже безразлично, — прошептала она.
Шон долго смотрел на нее, потом покачал головой.
— Конечно, теперь мне все равно.
Ответ, который она ожидала услышать, но ей все почему-то было так больно. Эшли вздохнула, но не собиралась выдавать своих чувств.
— У тебя, наверное, есть девушка?
— И не одна. А как ты? Встречаешься с кем-нибудь?
— Конечно, — солгала она. Последнее свидание у нее состоялось, по крайней мере, шесть месяцев назад.
— Ты должна нас познакомить. Он местный парень?
— Ну…
Тут к ее облегчению мимо по причалу пробежал мужчина и со всего размаху прыгнул в лодку, которую она должна была фотографировать, и чуть было не вывалился за борт. Это небольшое происшествие избавило ее от необходимости снова соврать Шону. Эшли подняла внушительных размеров сумку с аппаратурой и повесила ее на плечо.
— Это вас мы ждали? — крикнула она мужчине.
— Да. Дайте нам еще одну минуту, — отозвался он.
— Ты фотографируешь экипажи Каслтона? — спросил Шон.
Она кивнула.
— Им надо поторопиться, а то совсем стемнеет.
— Моя мама говорила, что в галерее на Мэйн-стрит полно твоих работ.
— Жанин мой друг и с удовольствием включила мои фотографии в выставку работ местных фотохудожников. Не такие уж у меня хорошие и сильные работы.
— Бьюсь об заклад, они супер! Я помню, когда твоя мама подарила тебе первую камеру, ты с ней не расставалась. Без нее ты никуда не ходила и снимала меня, когда я творил какие-нибудь глупости.
— Что случалось довольно часто, — улыбнулась Эшли, вспоминая беззаботные дни детства. Это потом все усложнилось. — Ты редко стоял спокойно, я не успевала сделать хороший снимок.
Шон залихватски подмигнул ей, улыбнулся, и на миг снова стал ее лучшим другом во всем мире, мальчиком, с которым они ходили в детский сад, устраивали пикники на заднем дворе и играли в мяч. С ним она танцевала свой первый танец, с ним впервые поцеловалась, только ему призналась в любви. А теперь — теперь он для нее никто. Они не могли быть вместе, и Эшли не в силах открыть любимому причину разрыва.
Улыбка исчезла с его лица, их взгляды встретились, на миг оба ощутили мучительное желание и сожаление.
— Господи, Эш, — пробормотал Шон. — Я обещал себе, что не стану делать этого, не буду пытаться говорить с тобой. Начинать такой разговор — все равно что подстегивать мертвую лошадь. Но, черт возьми, то что было между нами, никуда не исчезло. Я чувствую это. Чувствую сейчас.
— Это все… ветер… Он толкает меня на самый край, — проговорила она в отчаянии и застыла в немом бессилии.
Причал сильно накренился, и Эшли упала бы в воду, если бы вовремя не ухватилась за руку Шона, как за спасательный круг. Она панически боялась оказаться в воде.
— Все в порядке, — успокаивающе сказал он.
— Мне надо выбраться отсюда. — Отпустить руку Шона в такой момент было выше ее сил. Что, если она упадет в воду?
Вода такая холодная, что ее сердце наверняка не выдержит и остановится. Толщи мутных волн сомкнутся над ее головой, и тогда ей придется бороться, чтобы вынырнуть на поверхность. Одежда намокнет и потянет вниз. Голову повело вправо, в горле застрял комок, так что пришлось дышать носом в надежде подавить тошноту.
— Эшли, — не на шутку встревожился Шон. — Что с тобой такое?
Она ответила ему пустым взглядом:
— Что?
— Ты побелела как полотно.
Его слова медленно доходили до ее сознания. Захваченная врасплох в минуту слабости, Эшли подпустила его слишком близко, и Шон увидел то, чего она не позволяла видеть никому.
