Отрицание. Я ни оком, кроме него, не думала. Я жила в прошлом. Я закрылась в своей скорлупе и прокручивала всю свою жизнь. Мне дали четырехнедельный отпуск по семейным обстоятельствам. Четыре недели на оплакивание жизни. Я находилась главным образом в своей спальне, где пряталась под пуховым одеялом, слушая тиканье антикварных часов бабушки. Я спала, спала и спала, и когда глаза принуждали меня проснуться, я обнимала подушку и разговаривала с Джоном.
«Помнишь, как мы сказали родителям, что собираемся жить вместе? Помнишь, как они взбесились? даже Ноэль получил по шее. Помнишь? Мама употребила слово „Боже“, Ноэль стал распекать ее, и она повелась. Ты успокаивал ее, даже папа был против этой затеи, а с ним всегда можно договориться. Ты был великолепен. Я орала как четырнадцатилетняя девчонка, но ты все расставил по своим местам. Ты всегда умел спорить. При желании из тебя бы вышел неплохой адвокат. Из тебя мог получиться кто угодно». До меня доносился шум грозы. Встать с места меня заставила кошка, орущая на подоконнике. Я потянулась к занавеске и резко дернула за нее, испытывая омерзение из-за того, что реальность прервала приятную беседу, я посмотрела в окно: дверь в сарай бешено раскачивалась, ее петли взвыли о помощи. Горшки с цветами на улице катались, вращая содержимое во всех мыслимых направлениях. Прошло несколько секунд, прежде чем я вспомнила о звуке, который заставил меня притащиться к окну. Кошка отчаянно орала и куда-то таращилась. Если бы кошки умели разговаривать, думаю, последовала бы фраза: «Впусти меня, хренова тупица!» Я открыла окно и поразилась: в подоконник своими недоразвитыми лапками вцепился крошечный котеночек. Я взяла это промокшее существо, которое было всего лишь парой ошеломленных глаз в окружении меха, и осторожно втащила его в комнату. Я чувствовала биение его сердечка. Я бросилась в ванную и завернула малыша в полотенце, а затем аккуратно вытерла его.
— Ты всего лишь ребенок. Взгляни на это, Джон! Котеночек.
Я заглянула в его мордочку и тут же определила, что это мальчик, у котенка была чисто мальчишеская мордочка, овальные черные глаза, черный мех, стоявший дыбом, а под подбородком виднелось белое пятнышко. На самом деле чем дольше я смотрела на него, тем больше он напоминал мне сокурсника Джона Леонарда Фоули. У Леонарда были черные глаза овальной формы и черная копна волос, отрицающих силу земного притяжения. Леонард сделал великое множество попыток укротить пылкий нрав своей гривы — однако в итоге единственным вариантом, не считая бритья наголо, оказался ирокез. Он походил на инопланетянина, а после фильма «Звездный путь» решил, что это даже круто. А так как он был первой гитарой в единственной музыкальной группе во всем колледже, мы все согласились. Я трепала шерсть на голове котенка, придавая ей форму ирокеза. Котенок осторожно посмотрел на меня и потерся о полотенце. Теперь он еще больше напоминал Леонарда.
— Привет, Леонард! Как твой музыкальный бизнес? Тебя уже взяли?
Моя трескотня не очень интересовала котенка. Он обсох, и теперь его крики означали, что его нужно покормить. Я отнесла малыша вниз на кухню, посадила на стол, а сама стала искать подходящую чашку. Высвободившись из моих рук, он тут же задвигался, но остановился у самого края раковины. Затем посмотрел на пол и попятился к окну. И тут до меня дошло.
— Каким образом, черт побери, такому крошечному котенку удалось забраться на карниз второго этажа?
Он не отвечал.
— Это невозможно.
Леонард не был заинтересован в раскрытии своих секретов, потому что занялся поеданием тунца двухдневной давности.
— Откуда ты взялся? Это ты его прислал, Джон? Ты прислал его, чтобы вытащить меня из постели? Тебе ведь не нравилось, когда я просыпала? День коту под хвост, как ты любил выражаться. Леонард закончил есть. После пережитых испытаний ему хотелось спать. Я не могла обвинять его. В конце концов его неожиданная встреча с яростью природы на моем подоконнике была сродни землетрясению для нас, людей, Я отыскала коробку из-под обуви и положила в нее бумажное полотенце. Когда я поместила Леонарда в коробку, он мгновенно свернулся калачиком и заснул. Я оставила коробку на кровати рядом с собой, снова вернулась под одеяло и стала наблюдать, как сон прогоняет его заботы.
— Эй, Джон, ты помнишь двигающуюся статую? Тысячи людей совершали паломничество, чтобы помолиться у подножия статуи девы Марии в каком-то амбаре в Северном Керри. (В Ирландии явления Девы Марии давно стали привычными. Но с 1985 года начали постоянно появляться ожившие статуи. Первое сообщение пришло от детей из местечка Эсди, графство Керри, в феврале, а к сентябрю в Ирландии задвигалось более 30 статуй Богоматери. Видели, как они раскачиваются, разговаривают, улыбаются, источают кровь или светятся.) А помнишь, как Леонард убрал статую девы с Младенцем со двора у кабинета директора? Он спрятал ее в женском туалете, оставив на ее месте записку со словами «Ушла на обед!» — Я рассмеялась. — Директор остервенел и обозвал его богохульником.
Леонард открыл один глаз, чтобы посмотреть, в чем заключалась эта шутка. Я больше не смеялась. Вскоре после этого мы оба заснули.
Гнев (Клода)
Кло звонила мне раз в день.
— Ты в порядке?
— Да.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Нет.
— Хочешь, чтобы я пришла?
— Нет.
На этом разговор прекращался, и мы обе испытывали облегчение.
Ей не дали четырехнедельного отпуска по семейным обстоятельствам. Она потеряла друга, но она не была его родственницей. Ее боль не оценивалась так высоко. Кло вернулась к своей нервной работе на следующий же день после похорон. Она зашла в офис, где ее поприветствовали семьдесят писем, требующих срочного внимания, три пресс-релиза, журнальная фотосъемка для недели овощей и фруктов и клиент в весьма дурном настроении. Кло тотчас разобралась с почтой. Ее клиент успокоился через несколько минут. Ей удалось написать три пресс-релиза за час, при этом к поставленному сроку у нее еще осталось время.
Съемка же оказалась настоящим кошмаром. Две недоедающие модели, одна из которых была одета капустой, другая яблоком, холодные и капризные, ожидали «фрукта» и начала съемок. Он попал в пробку на шоссе М50. Девушки отражали атаку обзывающихся подростков, которых не устраивал их «фруктовый» внешний вид. Фотограф брюзжал по поводу времени. Кло до конца держалась профессионально. Она вернулась домой после семи, достала с полки банку кофе. Та выскользнула из ее рук и упала ей на голову, Кло даже не успела почувствовать удар, далее банка стала падать на пол. Кло почти поймала ее, но руки в очередной раз подвели подругу. Банка ударилась о белый кафель, кофейные зерна, жаждущие свободы, вырвались из стеклянной тюрьмы.
