Эти сутки оказались слишком длинными и нельзя сказать, что простыми. Несмотря на то, что у Стаса каждый день сейчас был довольно насыщенным, он все же давненько не возвращался домой к трем часам… ночи? Или уже утра?
Но ничего, главное, что время было потрачено не впустую. Проспит на два часа дольше, пропустит тренировку. Один день не критично, не развалится на куски, а вот разговор с журналисткой был нужным, Гончаренко в этом и сейчас не сомневался.
Устало раздевшись и махнув рукой на душ, он буквально рухнул в кровать. И отрубился, надеясь, что у всех хватит здравого смысла его не будить.
Однако Станиславу не повезло… Или же тому, кто настойчиво пытался добиться его внимания, раз за разом названивая на мобильный. Первые два раза Стас просто проигнорировал, даже не до конца проснувшись. Но на третий все же отреагировал, с тяжелым и смачным ругательством потянувшись за мобильником.
Личный же номер, казалось, кто попало названивать не станет…
— Да! — рыкнул так, что сразу было ясно — в ярости.
— Не рычи, Стас, подумаешь, оторвала от твоей зарядки, — в ответ раздался наигранно-плаксивый женский тон…
— Какого **… черта?! — он разлепил-таки глаза и посмотрел на часы у кровати.
Семь утра. Четыре часа сна — слишком мало, чтобы успела проснуться его любезность.
— Зачем же так грубо? — женщина на том конце связи вновь жалостливо вздохнула. — Ты совсем забыл про меня…
— Марина, ты головой тронулась? Ты с какой радости звонишь в семь утра? — все так же раздраженно рявкнул Станислав, перевернувшись на спину и подтолкнув подушку кулаком.
— Будто в другое время тебя достать можно! — с неприятной претензией, резанувшей ему по уху, отозвалась пассия.
Ладно, может, он и правда про нее забыл последние пару недель.
Но если Стас что-то и не любил, так это когда женщины на него вешались. Именно вешались. Он не имел ничего против напористости характера или силы воли понравившейся женщины. Но вот когда на нем пытались повиснуть или обвинять черти в чем — не переносил до зубовного скрежета! Тем более что он особо данными отношениями и не дорожил… Даже и не мог бы сказать, что те дотягивались до самого определения «отношения». Впрочем, и оскорблять или обижать Марину — у него цели не имелось.
— Я работаю. У меня сейчас до фига и больше дел, — отрезал он грубовато, мигом дав понять, что вовсе не рад ее инициативе. — Что-то не помню, чтобы названивал тебе во время твоих судебных заседаний, — намекнул на неуместность звонка.
— Сейчас семь утра, ты вряд ли уже в разгаре сделок, — голос Марины, работающей в столичной прокуратуре, тоже стал холоднее. Зато из него исчезли эти ужасные капризно-плаксивые нотки.
Амплуа девчонки-содержанки меньше всего подходило бы Марине. Впрочем, Стас просто таких девок не любил, потому и любой намек на нечто подобное, скорее, вызывал отвращение, чем умиление или угрызения совести, на которые женщина, очевидно, рассчитывала.
— Стас, серьезно, мы уже две недели не виделись, — уловив его настроение, все же совсем не дура, исправилась Марина. — Я соскучилась… — теперь в женском голосе звучал неприкрытый сексуальный намек.
Может, и хорошо. Только все те же четыре часа сна, навал проблем на его плечах и раздражение от такого начала разговора, напрочь отбили у Станислава интерес.
— У меня сейчас действительно на это нет времени, Марина. Я позже позвоню, — все же резковато обрубил он бессмысленные прения и отключился, отбросив мобильный, надеясь еще доспать.
Иметь более-менее постоянные отношения всегда казалось ему куда рациональней, чем искать каждый день новую пассию или влипать в случайный перепих с какими-то малолетками в клубах. В этом плане Стас всегда предпочитал продуманность.
Но вот когда эта продуманность начинала переходить в планирование с противоположной стороны или в какие-то нереальные надежды, он всегда обрывал все быстро и сразу. И уже только от женщины зависело, готова она или нет наступить на горло своим надеждам женить на себе «непоколебимого» Гончаренко.
Пока тех, кто бы наступил на горло своей свадебной песне, не нашлось. Но, собственно, и против периодического разнообразия Станислав ничего не имел.
Видимо, он был не из тех, кто имел склонность к огненным и пламенным страстям. Когда на чашах весов состязались работа или свидание, почти всегда выбирал первое. Ни разу в жизни Станислав не попадался в сети влюбленности и не терял голову от каких-то там чувств… Если речь не шла о его бизнесе, конечно, в который он вбухал и всю свою страсть, очевидно, и всю способность гореть, по предположению Николая.
Вот кто у них в семье то и дело падал жертвой пылких эмоций и женской красоты, так это Коля. Правда, слишком уж любя это дело, в смысле женщин, причем, разнообразных, тоже не торопился связывать себя узами брака.
Вздохнув, все еще не подавив раздражение на неуместный звонок нынешней любовницы, которая явно возомнила нечто большее, чем между ними было, Стас повернулся на другой бок.
И уже проваливаясь в сон, почему-то весело подумал, что ему и в голову никогда не приходило поставить на номер Марины какой-то отдельный рингтон. Как и на номер любой иной женщины, собственно.
«Своя» песня была только у Николая, чтобы сразу отличить, когда брат звонит, даже номер не видя, отвлекаясь от любых дел. А вчера вот его черт дернул на журналистку отдельную музыку налепить… Хотя тоже ведь важный контакт, рабочий. Пусть будет, не хотелось бы пропустить информацию от нее, если сумеет что-то нарыть.
Мирослава оглянулась в зеркало заднего вида, только сейчас подумав, что это может стать проблемой — сопровождение, которое ей Гончаренко прицепил. Что сказать, она и правда не привыкла к тому, чтоб за ней хвостом тягался личный охранник. Не доводилось…
Главный редактор как-то предлагал обратиться с заявлением на обеспечение госохраны, когда она вела одно рискованное расследование и получала угрозы по телефону. Да только объектом ее изучения был серьезный чиновник и… не было у Миры доверия, что под видом охраны к ней какого-то уголовника не приставят, который те угрозы и исполнит. Обошлась тогда тем, что друзья и коллеги одну нигде не оставляли. Хотя заявление в полицию про угрозы написала.
А тут ее и не спрашивал никто. Еще и полчаса инструктировали о правилах, после того, как Гончаренко благополучно отбыл восвояси, а Мира с Петей и тем самым Климом в редакции остались. Между прочим, она искренне предложила Климу ехать домой, отдыхать, точно его боссу жаловаться не станет. За что удостоилась такого взгляда, будто в ее мозгах сильно сомневались. Ну и твердого заявления, что распоряжение Станислава никто нарушать не станет.
Да и ладно, она отягощать человека не хотела просто. Ну не видела Мира пока никакого прямого риска. Но если у них нет проблем с ресурсами и нечем заняться…
Короче, махнув рукой на это, Мира вчера после инструктажа почти сразу отправилась домой, осознав, что усталость и количество встрясок за день сказывается. Клим ее сопровождал до самой входной двери, еще и квартиру проверил. Выяснил, когда Мирослава собирается на работу завтра, сообщил, что сейчас под домом подежурит его напарник, так что если что-то случится, она должна сразу им звонить (номер ей тут же продиктовали). Потом, наконец-то, позволили отдыхать. А утром Клим вновь сопровождал ее в редакцию. В общем, серьезный подход, она себя очень важной персоной прямо ощутила… Но это больше ирония, конечно.
Однако теперь, под конец дня, вдруг спохватилась. Мира сейчас планировала встретиться с одним из своих информаторов, и только в эту минуту осознала, что подобное сопровождение может лишь спугнуть человека, и без того помешанного на теории заговоров. Наверное, стоит этот вопрос как-то с Климом сразу решить и объяснить ситуацию.
Свернув к обочине, она остановилась, видя, что машина охраны тут же рядом замерла.
Ок. Он не ждал, что она не просто наберет его, а и настолько рано… Еще и суток не прошло с момента их ночного разговора в редакции. Неужели, что-то нарыла?
