«После проваленной защиты?» — не удержалась я.
«Нет, это мне не грозит. Просто глупо упустить возможность поработать с тобой вместе полдня. По любым причинам».
«Осталось только удивиться, почему ты понял это только сейчас», — с нажимом написала я. «Я правда не очень понимаю, Ант. Объясни».
«Потому что я только что…»
Последних слов я прочитать не успела: строчка вдруг мигнула и исчезла. Я моргнула. Мне это не показалось? Ант только что стёр сообщение, едва дописав?
Я не знала почему, но у меня вдруг застыло сердце. Словно Ант написал что-то такое…
… Словно произошло что-то такое, что…
… Что он передумал по поводу кофе не просто так. И ко мне это имело очень мало отношения. Дело вообще было не во мне. Что-то изменилось — у него.
Что-то очень, очень важное. И я не понимала, что.
Я вздохнула.
«Ладно. Я ставлю вопрос ребром, будущий доктор наук. Если ты встретишься со мной, это огорчит Лену?»
«Да».
Я моргнула. Такого быстрого, и, главное, честного ответа я не ожидала.
«Вижу, врать и недоговаривать ты тоже не любишь».
«А смысл?»
Я вздохнула. Опёрлась локтями на стол, запуская руки в волосы.
«Я не понимаю ваших высоких отношений», — написала я. «У неё муж и соавтор во всех позах, и она недовольна, что ты выпьешь со мной кофе? Серьёзно? Как вообще получилось, что ты пишешь для «Вижуал Артс» со мной, а не с ней?»
«Элементарно, Ватсон. С ней мы уже написали».
«А со мной?»
«Мне захотелось поэкспериментировать. Не скажу, чтобы эта идея вызвала живой отклик».
Я застыла на месте.
«Так вот почему вы поехали к своей прекрасной даме, сэр Темнота», — медленно, чеканя каждую букву, написала я. «Не только посыпать её ноги обгорелыми розовыми лепестками и пылью звёзд. Ещё и утешать и успокаивать, потому что ей совершенно не понравилось, что ты будешь писать с какой-то другой талантливой девочкой. Может быть, потому что она знает, как опасно это может быть?»
«Думаю, на сегодня откровений достаточно», — последовал прохладный ответ. «Пишем, Рэйн. Луна ещё высоко».
Я вздохнула.
«Да, конечно. Кстати, какая тема докторской?»
«Игровой искусственный интеллект, разумеется. С детства этим увлекался».
«И как настоящий искусственный интеллект, ты с блеском лавируешь, уворачиваясь от вопроса, почему, чёрт подери, ты всё-таки согласился на кофе. Хотя я тебя даже не уговаривала».
Я ждала ответа минуту. Но на экране не появилось ни строчки.
Чёрт, обречённо подумала я, машинально гладя мяукающего кота, примостившегося на краю стола. Ведь и правда не ответит же.
А потом мигнула вкладка бразузера, и я, подняв брови, перешла в наш общий гугловский документ. Где именно сейчас Ант писал курсивом посреди экрана.
«… Потому что я ещё не рассказал, какой ужин я принесу тебе в камеру, Трикстер. Держу пари, ты ненавидишь фаршированные кабачки».
Я расхохоталась. Кажется, мой воображаемый ужин нашёл своего запоздалого едока.
Вот почему ты согласился, Ант, почти с нежностью подумала я. Не потому, что тебя преследовали какие-то романтические мысли. А потому, что я отнеслась к тебе с теплом и кабачками — и ты решил шагнуть мне навстречу в ответ.
Только, надеюсь, без кабачков.
Следующую неделю я едва поднимала голову от компьютера. Из других человеческих занятий у меня остались только душ и сон.
И текст. Страницы, реплики, сцены, схемы, наброски, идеи, диалоги, залежи и тонны текста. Мы доставали целые страницы из бэкапов, перекидывались ссылками на источники вдохновения, дорабатывали пиковые моменты, нагнетали напряжение и ругались об эмоциональной динамике. Один раз Ант безжалостно выкинул работу целого дня, и я мрачно молчала на него до трёх ночи, с грустью перелистывая выкинутые сцены.
А в половине четвёртого вздохнула и написала: «Да, ты был прав».
Потому что он действительно оказался прав. В романах мёртвый текст можно пролистнуть; в интерактивной новелле его обойти нельзя. Лучше сократить в полтора раза, чем потерять читателя.
Кот напрасно мяукал у шкафа с игрушками: мячики ему приходилось гонять в одиночестве. Хорошо ещё, автокормушка для него работала исправно. Я практически перестала готовить вообще: единственный раз, когда я в полусонном состоянии на скорую руку сделала оладьи на кефире, я очнулась только тогда, когда вместо варенья начала поливать их кетчупом.
«Это ещё ничего», — написал Ант, узнав об этом. «По крайней мере ты не отправляешь родителям сцену, когда подводный левиафановский монстр заживо переваривает главного героя во всех деталях».
«Брр».
«Кому брр, а кому первое место на «Визио», так что не надо грязи. И, кстати, предлагаю закруглить твои ночные бдения до четырёх утра. Если я перестал спать, это ещё не значит, что тебе пора подхватывать мои плохие привычки».
Я моргнула. Перестал спать?
«У тебя всё в порядке?» — осторожно написала я. «Потому что если нет, возьми перерыв. Я же чёртов гений, в конце концов. Понапишу за тебя чего-нибудь».
Пауза.
«Нет, Рэйн. Меня спасает работа, так что всё в порядке. Просто неделя выдалась не очень-то весёлая».
Я возмущённо фыркнула.
«Эй, это неделя общения со мной-то не очень весёлая? Ну спасибо, сэр Темнота. Сразу видно мастера комплиментов».
«Мне написать: «дело не в тебе, дело во мне», как в плохих романтических комедиях?» — невозмутимо поинтересовался Ант. «Всё в порядке, Рэйн. Жизнь продолжается. Кстати, я прилетаю послезавтра. Заодно надо подписать кое-какие бумаги».
Моё сердце сделало невозможный кульбит.
Приезжает. Послезавтра. Ко мне.
Ну ладно, не ко мне. И, ладно, у него есть Лена. Но… ведь это значит, что я его увижу, правда?
«Запрёмся в отеле напротив Кремля и предадимся разврату?» — написала я.
«Хм. Я так смотрю, ты вообще перестала стесняться».
«После того, как Трикстер вытаскивала голое бессознательное тело агента Пирса из коллектора, а в итоге эти двое оказались в бродячем цирке, мне уже ничего не страшно».
Я почти наяву увидела, как он улыбается.
«Думаю, разврат и кофе придётся отложить до защиты. Но от шанса поискать вместе бродячий цирк я не откажусь».
«Идёт. Послезавтра?»
«Послезавтра, Рэйн. Спокойной ночи».
Глава 5
На следующее утро я ехала в наш головной офис. Собственно говоря, у «Иннэйт» всего один офис и был, но куда мы, писатели, без пафоса? Да и пьянку в «головном» офисе устраивать веселее.
Надо будет уговорить Ромку переименоваться в штаб-квартиру, весело подумала я, обходя шлагбаум. Может, хоть перестанут таскать крымский портвейн в переговорку.
Вообще, конечно, меня порой раздражала необходимость приезжать в офис каждый раз, когда нужно было что-то подписывать. Но сканов и электронных подписей Ромка не признавал, а на призывы шагать в ногу со временем грозился переехать с Автозаводской аж в Капотню. Так что желающих устраивать революцию не находилось.
В кармане звякнул телефон. Я автоматически полезла за ним, успела увидеть имя Анта на сообщении — и заорала дурным голосом, когда прямо перед моим носом с визгом затормозил чёрный «Фольксваген».
Я так растерялась, что даже не поняла, кто был виноват. Я? Водитель? Шлагбаум?
Наверняка шлагбаум. Вид у него был крайне подозрительный.
Сердце колотилось как бешеное, и я бы с радостью посидела пару минут на асфальте. Но в следующий миг хлопнула водительская дверца, и мне пришлось поднять взгляд…
… На высокого мужчину лет сорока в распахнутом элегантном пальто с соломенно-рыжими волосами, высокого и нескладного, но сероглазого и привлекательного. С той неуловимо-уверенной аурой, которая порой смотрит на тебя с обложек «Форбс».
Хм, поражённо подумала я. А день-то налаживается!
Несколько секунд мы настороженно смотрели друг на друга. А потом он меня удивил.
