— Оля! Ты слышишь меня?! — потряс её за плечи, пытаясь привести в чувства, но Оля на мои слова никак не реагировала, только скукожилась ещё сильней.
Я не врач и понятия не имел насколько это всё серьёзно, но пришлось брать все свои руки. В буквальном смысле. Не нашёл ничего во что её можно было быстро одеть, сорвал с верёвки простынь и накинул на её плечи, укутав тканью. Подхватил на руки и матерясь отнёс в машину. Мне нужно было искать пацана, но несмотря на моё состояние и Олино предательство бросить её не мог. По дороге в больницу она уже ревела навзрыд.
— Болит что-то? — спросил её, но ответа не получил.
На светофоре подсунул руку ей под бедро, ощутив влагу.
— Блядство! — вытер кровь о брюки, параллельно плюя на правила и цвета светофоров.
Ещё пытался вывести Ольгу на разговор, но она по-прежнему не реагировала на мои вопросы. Просто ревела, и всё. Понял, что бесполезно, отвёз в больницу так и сдал её медсёстрам, ни на что не реагирующей.
— Что с ней? — спросил Константин Дмитриевич, заполняя какие-то бумажки.
— Ты же у нас врач, я только смерть могу констатировать. Беременна, вроде, должна быть, — на мой ответ у Кости взметнулись брови.
— А срок? — спрашивал он, что-то записывая в карту.
— Не ебу. Не моё. Я поехал, — развернулся, уже хотел свалить, дальше не моя забота, но Костя обломал мне всё.
— Документы. Я её что, как бомжиху оформлять буду?! Вы совесть-то имейте, мне потом писанины после вас по горло, — ворча возмутился Костя.
— Завезу до утра, — хотел вот уже точно уйти, малой же, но нога словно к полу прилипла, — Она не умрёт? — уточнил у Кости, развестись хотел и не видеть её лживого лица больше никогда, но смерти ей точно не желал.
— Умрёт, конечно. Лет через шестьдесят, при хорошем раскладе, — с равнодушным цинизмом заявил Константин Дмитриевич, — Документы вези, — напомни требовательно, — Паспорт, полис, снилс тоже.
Вышел на улицу в полном раздрае. Просто разрывался на части, нужно было искать Костика и везти документы Ольге в больницу. Ещё курево закончилось. Пачка, которая была при мне, улетела сразу после обеда у Изотова. Вспомнив свою нищую молодость, стрельнул у прохожего сигаретку и пока курил, попытался сообразить, где же может болтаться малой.
6
Олег
Решив, что Дмитриевич не облезет и подождёт документов, я медленно ехал по городу с правой стороны. Искал малого на остановках, в парк заехал, обошёл все лавки, но там его не было. Подъезжая к дому, набрал знакомого мента Кирилла.
— Я выходной, звони Серёгину, — вместо приветствия отрезал он.
— У меня пацан сбежал, искать надо, без телефона и ключей слинял поганец. Были бы у него ключи, я бы по маячку пробил, а так чёрт знает где искать.
— Ладно. Подъезжай в сто третье, я туда подкачу.
— А что надо?
— Фото нужно, номера друзей, места, где может быть, — перечислил Кирилл, но на мне ещё висели эти документы.
— Понял.
Сбросил вызов, уже заходя в дом.
Сразу направился в кабинет, все документы всегда лежали у меня. Но в папке Ольгиных документов не оказалось. Закуривая, свободная рука сама потянулась к нижней папке со всякой больничной приблудой. В ней и те результаты обследования. Нашёл. Пробежался взглядом по строчке. Чёрным по белому; В эякуляте сперматозоидов не обнаружено. Вообще никаких. Ни живых, ни дохлых. Ещё бы усомнился в том, что Ольга предала, если бы не по нолям, но вот же!
Хотел смять бумажку из клиники, уже замял пальцами угол, но остановился в последний момент. В суде пригодится. Вернул результат в папку, прихватил с собой несколько пачек сигарет и отправился на поиски Олиной сумки. Раз документов нет у меня, значит они где-то у неё.
Нашёл сумку в прихожей, в ней было всё что нужно. Полис, паспорт, снилс этот и между ними чек из клиники. Ну конечно, она же сдавала анализы.
Сначала начал искать в сумке её кошелёк, только когда он оказался в руке, понял зачем. Знал, что в нём наше фото. Семейное. С отдыха в Париже. На фоне эйфелевой башни. Как раз перед тем обследованием и гоняли туда. Две недели наблюдал, как она слюни пускала на мелких, потому и согласился сдать анализы, ведь два года в неё кончал и никого. Но после диагноза и предложения от врача продырявить мне яйца с сомнительным процентом на удачный исход всё как-то застопорилось тогда.
— И чего же тебе сука не хватало? — спросил у её изображения, сминая после, и мысленно сам же ответил на свой вопрос.
Ребёнка ей не хватало. Но можно же было решить вопрос иначе, а не блядствовать! Но, видимо, у всех баб так, вижу цель не вижу препятствий. Копаться до истины не было ни времени, ни желания. Возвращаясь за телефоном малого, зашёл ещё и в гардеробную. Быстро накидал в дорожную сумку Олины шмотки, туда же полетели её документы и телефон.
По пути в отделение полиции заехал в больницу. Константин Дмитриевич сидел на своём месте в приёмной. Медсёстрам, которые занимались Ольгой когда я её привёз, уже скучали без дела, гоняя чай. Значит, она уже в палате.
— Вот её вещи, там документы и телефон, — объяснил, бросив сумку на свободный стул.
— Олег! Погоди! — начал было Костя.
— Всё! Мне некогда, у меня ребёнок пропал. Искать надо. Десять лет пацану.
Медсестрички, выпучив глаза, навострили уши, с любопытством ожидая продолжения, но я направился к выходу. Шёл уверенно, сдерживая свои идиотские порывы узнать, как Ольга. Да какое мне, вообще, должно быть дело до этой предательницы?!
Но просто так уйти не получилось, Костя меня догнал почти на выходе.
— Олег, Олег, погоди, я хотел уточнить! Мне как, вообще, с ней? Я её пока в вип определил, — нервно тараторил.
— Ну и что? — спросил у него, глянув на часы, время поджимало.
— Просто ты смотрю не расположен к супруге, кт... — он ещё что-то хотел сказать, но я оборвал на полуслове.
— Да не супруга она мне больше. Разводимся! — чуть не сплюнул по привычке под ноги, но мы находились ещё в больнице.
— В обычную, значит? По полису? — спросил Дмитриевич, и до меня дошло. Хоть и туго, но дошло.
— А я понял. Ты про деньги, да?
— Естественно! Не со своего же кармана мне оплатить всё?
Вот не хотел же спрашивать, как она, но Дмитриевич вынуждал буквально уточнить.
— Что с ней?
— Кровотечение остановили, но угроза прерывания есть. Сохранять надо. Нервничать нельзя, питание хорошее. Я могу и в обычную палату положить, но там все подряд лежат. И те, что на сохранении, и те, что после чистки. Реветь будут, рассказывать ужасы всякие. Бабы же. Сам понимаешь, лишние нервы. — стал убеждать Костя.
— Ясно. Оплачу все издержки, но только при одном условии.
— Это при каком же? — торопливо уточнил Константин Дмитриевич, жаждущий денежных вливаний.
— Если будет спрашивать, не говори, что я оплачиваю. Ни к чему ей, баба же. Напридумывает ещё всякого, потом не отвяжусь.
— Так, а что я не скажу? — как-то резко отупел Костя, я даже удивился.
— Кость, ну что ты как маленький? Про страховку что-нибудь придумай. Всё, некогда мне! — хлопнул его по плечу и вышел наконец-то из этой больницы, не думая возвращаться.
К отделению подъезжал всё так же медленно, как крался, выглядывая по улицам малого, но ни хрена. Как растворился поганец.
Кирилл уже был на месте, стоял на крыльце и курил, кивнув мне приветственно.
— Так где может быть пацан, — пожимая руку, спросил Кирилл, как только я подошёл.
— Понятия не имею, имел бы не звонил тебе. Десять лет малому, я за руку не вожу. Не знаю где он может быть, — ответил, прикуривая очередную сигарету, сминая пачку, так быстро ставшей пустой. Запустил её в урну со злостью, столько геморроя от баб! Даже когда курил столько не курил.
— Ладно, это пока отложим. Расскажи, во что он был одет? — продолжил допрос Кирилл.
— Ну, во что-то был одет, наверняка. Явно не голый ушёл из дома, что там. Наверное, одет в брюки, футболка или рубашка. Я не знаю, я его не провожал, не видел, во что он одевался, — отвечал так, потому что психовал от тупых вопросов Кирилла и бездействия, — Долго мы тут стоять будем?
