Я потерянно смотрю, как его силуэт исчезает за металлом, и не могу поверить, что получила передышку. Что внезапный и невыносимый кошмар закончился, и что жестокий охранник останется внизу, не поведет меня в спальню и не будет давить новыми угрозами.
Я пытаюсь сдержать слезы, но это невозможно, со мной впервые обходились как с вещью, я перепугана и не сразу понимаю, что передо мной второй этаж. Хозяйскую гостиную трудно узнать из-за черных экранов, которые опущены на окна. В сумраке она кажется другой и отчаянно чужой, я не хочу туда…
Я хочу домой.
Я устала.
И мне страшно. Больно от того, как часто бьется мое сердце. Я сползаю по стенке лифта, не желая никуда идти. Просто закрываю голову руками и утыкаюсь лицом в коленки, пережидаю бурю самым детским и глупым образом, но на другое нет сил. Я до сих пор чувствую прикосновения мужских пальцев, которые давили и сминали майку, и я до сих пор в чужом доме, где может произойти, что угодно в любой момент.
Боже…
Я всхлипываю и вдруг чувствую, как моих волос касается широкая ладонь.
Глава 7
— Ты кричала?
Хозяин задает вопрос, а по моему телу проходит волна озноба. Я сжимаюсь, понимая, что он совсем рядом, он прикасается ко мне и не думает убирать ладонь. Я ощущаю тепло, которое исходит от нее и которое спорит с холодом, пронизывающим его грубый голос насквозь.
— Не надо, — произношу тихо и отклоняюсь. — Зачем я здесь?
На его этаже.
Я уяснила урок и больше не хочу ничего видеть. И его лицо в первую очередь.
— Дрожишь, — коротко замечает мужчина.
Он, наконец, отнимает ладонь от моих волос, но следом переносит ее на плечи. Тянет…
— Нет! — выкрикиваю судорожно и выставляю ладони, хотя так и не решаюсь дотронуться до его тела.
Ему противиться сложнее, чем Когсворту. Это что-то иррациональное, я проигрываю ему, не начиная биться. Интуиция оказывается сильнее разума, я чувствую хищную ауру мужчины, впитываю ее как губка, и внутренне смиряюсь с его беспрекословным правом сильного. Замираю перед ним и лишь сильнее зажмуриваюсь, когда он приподнимает меня.
Я оказываюсь в его руках и ощущаю то, что не хочу. Мои глаза закрыты, но я все равно “узнаю” его ближе.
Постепенно.
Секунда за секундой.
Через смазанные прикосновения и тяжелые выдохи.
Он рядом. Вплотную. Почти что кожа к коже.
Его тело бугрится каменными мускулами и источает особый запах — морская соль, мужской дух и свежесть грубоватого парфюма. Острое сочетание запоминается с одного вдоха и забивается так глубоко, что мне кажется, что я уже пахну им.
Как этому противостоять? Я слишком маленькая, особенно в его ручищах. Я никак не могу отойти от грубости, которую позволил себе Когсворт, и остро реагирую на несправедливость наших тел. Мужчина большой, массивный, а я даже ростом обделена. И он не слушает меня, я говорю “нет”, пусть и дрожащим голосом, а ему плевать.
Я касаюсь лбом его рубашки, которая царапает жесткими швами джинсовки, и пытаюсь развернуться, но Хозяин лишь крепче перехватывает мое тело, кладя широкую ладонь на талию и фиксируя на месте. С моих губ срывается слабый стон, и это неожиданно действует на мужчину. Он ослабляет хватку и позволяет мне чуть отодвинуться.
— Не бойся, — бросает хмуро.
Он прекрасно ориентируется в темноте, точные и выверенные шаги, хотя слишком медленные. Ему по-прежнему больно? Или мне кажется? Он не дает мне времени разобраться и усаживает на кухонный остров, вокруг которого я различаю очертания столовой. Мои глаза тоже привыкают к темноте, я коротко оглядываюсь, когда мужчина отступает в сторону, и рисую по памяти остальную мебель. Я была тут при свете и это выручает, помогает притупить страх, который то и дело накатывает с новой силой.
— Что это?
Я вздрагиваю, когда мужчина возвращается и забирает мою ладонь. Просто-напросто берет ее и уводит в сторону, как будто она принадлежит ему и он может делать с ней всё, что ему взбредет в голову.
— Вода.
В моей руке действительно оказывает стакан с водой. Я провожу пальцами и угадываю грани из стекла, а еще капельки влаги.
— Я не просила, — я убираю стакан в сторону, но промахиваюсь мимо столешницы и тот падает на пол.
Черт!
Тонкий звук бьет прямо по нервам, хотя Хозяин никак не реагирует. Я сама жалею, что допустила оплошность, в следующее мгновение. Он делает шаг и осколки с выматывающим треском крошатся под его ботинками.
— Специально или случайно? — спрашивает он.
— Это имеет значение? Накажете, если специально?
— Дам другой, если случайно.
В его голосе нет злости. Это должно успокаивать, но я все равно не могу выдохнуть.
— Почему я здесь? Мне же нельзя на ваш этаж.
— Ты кричала.
Он останавливается справа от меня, опершись бедром на столешницу, и смотря строго на мое лицо. Я тоже поднимаю глаза и замечаю, что отголоски света падают на его профиль и позволяют разглядеть хоть что-то. У него высокие острые скулы и коротко стриженные волосы, под машинку, как любят спортсмены.
— Но вы не спрашиваете “почему”.
— Я спрошу у Когсворта.
Я не могу сдержать нервную усмешку. Конечно, он будет разговаривать со своим человеком, я же здесь на правах диковинной зверюшки, какая разница, что я говорю.
— Только у него? Мои слова не имеют значения?
— Ему я доверяю, а тебе нет.
Ах…
Я отталкиваюсь руками, чтобы спрыгнуть с острова и уйти подальше от него, недоверчивого и скрытного. Успеваю соскользнуть, но мужчина ловко ловит меня и возвращает на место, как будто куклу ставит на правильное место.
— Тебя ничего не смущает? — произносит он хрипло и рывком переносит ладонь на мое правое колено. — Хочешь пораниться?
Он проводит по ткани брюк, и я сквозь жгучую злость вдруг понимаю, что на мне нет кроссовок. Вернее, одного кроссовка. Правого. Я, видно, потеряла его, когда сопротивлялась Когсворту, а он тащил меня к дому. Я только сейчас замечаю потерю и затихаю, осознавая, что Хозяин не дал мне спуститься босой на осколки.
— Когсворт также довел тебя до слез? Оказался рядом, когда ты вздумала калечиться?
Его издевка почему-то бьет по нутру. Надменный тон с холодной интонацией действует как лавина, она сносит жалкие крупицы самообладания, которые я успела собрать. Я вспыхиваю, не веря, что он возвышается надо мной как неприступная скала и потешается над моей слабостью.
— Да, именно так, — я киваю, как заведенная. — Он также держал меня на месте и говорил противные вещи. Только чуть хуже.
Я снова чувствую, что вот-вот расплачусь, но не хочу реветь, как идиотка, перед холодным богачом. Я цепляюсь за край столешницы и пытаюсь отползти в другую сторону, хоть куда-нибудь, лишь бы не чувствовать пронзительный сумрачный взгляд незнакомца.
— Хуже? — в его голосе появляется что-то новое, но я не в том состоянии, чтобы разбирать полутона.
Я отмахиваюсь, на что мужчина грубо обхватывает меня под коленками и подтаскивает к себе.
— Что именно? — рычит.
Из него вырывается агрессия, которая опаляет меня и действует сильнее, чем все грязные угрозы Когсворта.
— То, что вы сейчас делаете, — я собираю все силы, чтобы не заикаться. — Прямо сейчас.
Я бросаю взгляд между нашими телами. На вызывающую позу, в которую он выкрутил меня и вынудил практически лечь под себя.
Глава 8
Я плохо помню, чем кончился вчерашний день. Просыпаюсь с тяжелой головой в той же спальне, в которой проснулась в прошлый раз, и пытаюсь вспомнить хоть что-то. Как я выбралась из гостиной Хозяина? Как мне удалось выползти из-под его крепкого тяжелого тела?
Кажется, я кричала на него… Говорила со злостью, что они все одичали в огромном доме и не замечают, как переходят грань. Что так не должно быть, что я живой человек, а не игрушка, и я ни в чем не виновата. Да, точно. Я помню, как произносила эти слова прямо ему в лицо.
