— Эй, Петухова? Принесите мне кофе! Я люблю черный и горький!
— Я — Петушок!
— А после не беспокоить!
— Хорошо, как скажете. — Но прежде чем дверь в кабинет захлопнулась, я успел расслышать: — …блин!
Пришлось повернуться к зеркалу и провести рукой по щеке, критично себя осматривая:
Я что, и правда, похож на гоблина?
Глава 9
Дальнейшее наше общение с Петушок подтвердило: видимо, да. Потому что время шло, а общий язык со своим новым секретарем я так и не находил. Она по-прежнему меня нервировала, отвлекала от работы и, стоило ей попасться на глаза — вызывала в голове мысли, совершенно неуместные в данный момент. И уж точно лишние!
Как они с дедом познакомились? Что в этом кабинете происходило до меня?
Так ли нуждался Матвей Воронов в своем секретаре, как уже через месяц стал нуждаться я?
И почему, черт возьми, раздражение не проходит, а только накатывает сильнее, стоит Петушок оказаться рядом, изображая внимание и желание мне помочь?
Мне следовало думать об управлении корпорацией, которую дед возложил на мои плечи, а не о такой ерунде. Об активах, инвестициях и планах. О подписанных договоренностях с партнерами и крупном масштабе работ, которые «Сезам» вёл как в городе, так и далеко за его пределами. О людях, которые трудились на фирму, о дорогостоящей технике и договорах.
Первое время, когда от информации и новых лиц кружилась голова, казалось, что она и вовсе слетит с плеч от навалившего на них груза ответственности.
Для меня стало настоящим сюрпризом, как ловко Петушок расписала в моем графике встречи, переговоры и плановые совещания. Как умудрялась пропускать ко мне нужных людей, и не отвлекать теми проблемами, которые было вполне по силам решить младшему штату директоров.
И пусть я поскрипел зубами, но все же принял странный устав отношений генерального и его личного секретаря, когда обнаружил, что часть документов получает подпись уже на ее столе, а печати на них появляются даже в мое отсутствие.
— Если вы против, Андрей Игоревич, я с радостью буду приносить эту стопку документов на подпись к вам! Конечно, это будет занимать ещё часа два вашего времени, но раз вы настаиваете… Вот, посмотрите, здесь отчеты из бухгалтерии; здесь — заявления из отдела кадров; вот эта стопочка — письма. Самые важные я всегда передаю вам на стол! А это — техническая документация. Ее всегда утверждает технический директор, а вам присылает формуляр. Но вам всё равно лучше ее сразу просмотреть, чтобы не создать лишних задержек на производстве. А вот это — нормативные акты и…
— Какое у вас образование, Петухова?
— Высшее.
— Специальность?
— Бизнес и экономика.
— Дайте я сам догадаюсь: вы отличница учебы и выиграли конкурс, чтобы попасть в «Сезам». Я угадал?
— Нет.
— Не может быть. В чем же я ошибся?
— Во всем. Но я не допускаю ошибок и серьезно подхожу к своей работе. Напрасно вы во мне сомневаетесь, Андрей Игоревич. Так мне оставлять вам документы? Их все надо бы подписать уже сегодня, люди ждут.
— Выполняйте, Петухова! Не видите, я тут с договорами разбираюсь, будь они неладны!
— Вижу. Но я — Пету…
— Вы все еще здесь? Идите уже, мне сейчас не до вас!
— Хорошо.
— И никого ко мне не впускать, я работаю с конфиденциальной информацией!
— Конечно, Андрей Игоревич.
— И сами не мелькайте. Что у вас за привычка дергать меня по каждому вопросу? Вы мне мешаете сосредоточиться!
— Так вы же сами к себе позвали!
— А теперь идите.
— Как скажете…
— Куда же вы, Петухова? Вернитесь! Я просил черный кофе. Без сахара! И не тяните там, терпеть не могу пить остывший…
Как ни хотелось сомневаться, а пришлось признать, что Петушок была в компании на своем месте, и дед держал ее возле себя не просто так.
Когда нашлись несоответствия в счетах и документах, а после возникли и первые подозрения, что к махинациям внутри «Сезама» причастна группа приближенных к руководству людей, я половине штата отменил премии к зарплате. В том числе лишил щедрых премий директоров и их окружение, желая разобраться, кто именно из них выступает главным теневиком.
По большому счету — мелочь, но, как я и ожидал, осиный рой загудел и стал принимать меня всерьез, чего я и добивался.
Что же касается моего секретаря, то я не спешил ей доверять. Она была приближенным к моему деду лицом, и при всей ее исполнительности, продолжала вызывать много вопросов. Я по-прежнему не знал, как она попала в приемную самого Воронова, и кто приложил к этому руку. А вот зачем — предположений имелось немало, и я намеревался всё выяснить.
Когда у Петушок зарплата уменьшилась на треть, я ждал, что она придет и наконец попросит разговора тет-а-тет. Тихо войдет в мой кабинет и, пуская слёзы, начнет вымаливать содержание. Ведь приступ с дедом случился внезапно, а он наверняка ее баловал. Что-что, а жадности я за ним не помню.
Я был почти уверен, что разгадаю тайну их отношений и распутаю клубок здешних связей… а она не пришла. И не приходила. Причем, ни взгляды, ни движения усердной Петушок не выдавали в ней желания покаяться и что-либо у меня попросить. И это только подогревало злость.
Потому что я больше ни черта не понимал! Судя по скромной одежде, небольшим золотым сережкам с зелеными камнями, которые так шли к ее каре-болотным глазам и белой коже, судя по простенькой сумочке — больших денег у Петушок не водилось. А на прямые вопросы, как она попала в приемную к генеральному, она отвечала уклончиво: устроилась, мол, через отдел кадров, и баста. Все вопросы к Матвею Ивановичу!
Ну да, так я в эту сказку и поверил! Тоже мне, нашлась девчонка с улицы! Пусть расскажет эту байку людям вокруг, которым рты не закроешь. Таким, как Куприянов, но не мне.
Так неужели у них с дедом, и правда, что-то было? И насколько серьезно? Может, поэтому она и не смотрит на мужиков вокруг, хотя охочих подкатить к моему секретарю здесь хватает. И ведь даже не флиртует ни с кем, я бы заметил.
А может, это потому, что у нее кто-то есть?..
После очередной бессонной ночи и целого дня, проведенного в разъездах и на объектах, голова раскалывалась, и давило виски. Я вернулся в офис хмурый, голодный и злой. Проклиная тот час, когда во Франкфурте раздался звонок и неожиданно вырвал меня из моей привычной жизни в город, где я родился, и где думал, меня больше ничего не держит. Той жизни, где у Андрея Воронова был собственный бизнес, дом, мать, спортзал, время на нормальные ужин и обед в ресторанах, и где был секс. Да, с деловой партнершей, но мы с Анной неплохо ладили, когда дело касалось постели и не касалось чувств. Она много чего могла предложить.
А сейчас у меня что? Поесть толком некогда, не говоря уже о том, чтобы с кем-то переспать.
Хотя с «кем-то» в контексте меня звучит почти нереально. Последнее время я стал слишком разборчив и сух с женским полом. Хотя… кто знает, может, и клюнул бы на Валеркину наживку Нелли Пригожеву, если бы не…
Если бы не «что»?
Дверь открылась и в кабинет, за окнами которого уже успело стемнеть, проскользнула моя секретарша. Тихо, стараясь не шуметь, прошла по ковру мимо меня и остановилась возле шкафа.
На светлом фоне стены тут же образовалось рыжее пятно и притянуло мой взгляд. Не удержав внимание на экране ноутбука, я украдкой бросил его на девушку.
Петушок пришла полить цветы, как я и просил, и принесла с собой стремянку. Приставив ее к шкафу, сбегала в приемную за лейкой, вернулась, и с опаской покосилась на меня. И только убедившись, что я занят работой, стала забираться наверх.
Ступенька, еще ступенька. Взобравшись на верхнюю перекладину, Рыжая приподнялась на носочках, оперлась рукой о верхнюю панель шкафа и потянулась лейкой к растениям…
Выдохнуть получилось не сразу, но зато давление на виски ослабло. Эту часть рабочего дня я любил больше всего. Когда мог не врать себе…
