— С чего Вы взяли, что я «фифочка» и жизнь моя бездумна??? — поразилась Мари.
— Это очевидно: вызывающая внешность, вызывающее поведение… на работу пристроил добрый дядюшка. Тогда, как у самой — ни опыта, ни образования… Всё в жизни легко даётся. Скачете себе по верхам, не задумываясь, что, возможно, кто-то, по чьей голове Вы прошлись, может пострадать…
— Послушайте! — вскинулась Мари, — у меня даже нет слов, чтоб Вам ответить…
— О, я уверен, слова у Вас всегда найдутся! У таких, как Вы, ответы на все возможные вопросы с лихвой припасены…
— Я даже не буду переспрашивать, каких «таких, как я». Вы уже вполне законченно расписали мой образ…
— … и перебивать старших для Вас — вполне привычно, — как ни в чём не бывало, зло продолжил Грэг, — зачем кого-то слушать, если в мире существуете только Вы. Всегда важно и интересно только то, что Вы скажете… В данном, кстати, случае, я даже не намерен спорить и готов выслушать именно Вас. Итак, красавица, что Вы намерены предпринимать в рамках… м-м-м… нашей договорённости?
Девушка обречённо опустила плечи, немного подумала, а потом, резко вскинув подбородок и открыто глядя в глаза своему визави, ровным голосом без эмоций произнесла:
— Буду честна: в момент заключения пари, я была эмоционально не в себе. Говорила, не думая…
— Это Ваше обычное состояние, как я успел заметить, — снова перебил её мужчина, — и в этот раз Вам не удастся замять дело. Также замечу, что условия, как и само пари — была исключительно Ваша инициатива. Я в такие сомнительные предприятия не влезаю. Только разве, чтоб преподать урок какой-нибудь сопливой наглой авантюристке. Итак?…
— Профессор, — Мари сделала ещё одну попытку объясниться, — тот человек, который сможет с лёгкостью влюблять в себя кого угодно на выбор, будет владеть Миром. Это пари — вздорная нелепость. У меня нет представления, как его решать. Да я и не собираюсь. Зачем гоняться за невозможным, когда самое разумное — забыть о неизбежности отъезда и просто получать удовольствие от тех нескольких месяцев, что мне здесь остались…
— О, я даже не сомневаюсь, что Ваше жизненное кредо: везде и всегда получать удовольствие! — вскинулся Александр.
Мари же, бросив на профессора быстрый затравленный взгляд, молча поднялась со скамейки и медленно пошла в сторону дома. «Какой же, всё-таки, омерзительный тип! — размышляла девушка, устало переставляя ноги, — а Ваше кредо, профессор, всегда и везде нещадно давить и уничтожать слабых!»…
ГЛАВА 8.
«Какая, всё же, вздорная, избалованная девчонка, — кипел профессор Грэг, размашистым шагом возвращаясь с прогулки, — Что за манера у смазливых девиц считать, что они пуп Земли?! Их такими с детства воспитывают. Родители пихают бесконечные подарки и на все лады нахваливают окружающим свою Принцессу. Учителя в школе закрывают глаза на наглое поведение и завышают оценки, стоит такой вот любимице школы невинно улыбнуться и пролепетать своё «извините»…
Мужчина распалял себя всё новыми и новыми претензиями к «смазливым девицам». Похоже, этих самых претензий у профессора Грэга накопилось немало.
«Подружки смотрят в рот и поддерживают любую выходку, только бы быть поближе к Звезде, — продолжал себя накручивать Александр, — а уж про парней и вспоминать нечего. Что угодно за один лишь снисходительный взгляд! А потом такая вот рафинированная дамочка выходит из школы в жизнь уже вполне сформировавшейся беспардонной стервой. И продолжает свой путь по головам окружающих, ни на секунду не задумываясь, что чувствуют другие…»
— Грэг! — прервал его мысли голос ректора, — Ты сейчас свободен? Зайдём ко мне на минутку? Есть разговор.
— Ты чего такой довольный, Денис, — скривился профессор, — в лотерею выиграл?
— Можно и так сказать, — хихикнул приятель, довольно потирая руки, — Но я не об этом…
— Итак?.. — поторопил Александр, располагаясь в кресле ректора, — что там у тебя? На подходе новая смазливая мордашка на место педагога? Будет преподавать искусство накладывать макияж и мотать нервы?..
— Приятно, что ты находишь Мари красивой, — невпопад перебил Денис.
— Я нахожу её расфуфыренной пустоголовой куклой, — мрачно отрезал Грэг.
— Зря ты так кипятишься. Мари умненькая и очень славная девочка…
— Вот именно! Девочка! Как ты допустил, чтобы я ввязался в эту дикую авантюру?! Я вполне мог бы по всем параметрам сойти за её отца. Тоже мне, друг семьи! Это так ты заботишься о бедняжке? Подсовываешь ей в ухажёры старичьё?
— Во-первых, не ей кого-то подсовываю, а тебе. По условиям пари — это ты потеряешь голову, а она…
Грэг наигранно рассмеялся.
— Забавно, что ты, за все эти годы изучив меня, как облупленного, допускаешь подобные предположения!…
— А во-вторых, — как ни в чём не бывало продолжил Денис, — «Старичьё» и «отец» для неё — это я. С пелёнок я ей вторым отцом. А, после смерти Стива, вообще, первым. И в другом качестве себя не вижу. Ты же — другое дело, друг. Уж кем-кем, а отцом ты ей точно не приходишься. И, на всякий случай, никаким другим родственником тоже. Ну да, разница в возрасте значительная. Но ты — всё ещё крепкий здоровый мужчина. К тому же, интересный и даже загадочный… когда не орёшь и не истеришь по любому поводу, как мальчишка…
Денис достал из коробки сигару, отрезал кончик и задумчиво затянулся.
— Мы со Стивом, возможно, переборщили с опекой Мари. Она оказалась совсем не приспособленной к жестокому миру. Когда моего дорогого друга и его жены не стало, а я, к сожалению, был вне поля видимости, девочка попала под влияние абсолютно безответственного и аморального типа. Добрая, доверчивая и с открытой всем ветрам душой, она положилась на порядочность не того человека…
Профессор Грэг язвительно хмыкнул и закатил глаза:
— Все кругом, конечно же, подлецы и ублюлки, одна она — трепетная лань!
— Да, именно так! До двадцати пяти лет жить в закрытом мирке, полном радости и счастья, иметь за спиной надёжный тыл и защиту, а потом, вдруг, оказаться в эпицентре злобы, зависти и порока — это нелёгкое испытание. И, если в бытовом и на материальном уровне она ещё вполне справилась, то касательно мужчин, всё гораздо хуже. Ей в жизни нужна надёжная опора, нужен так привычный для неё, железобетонный, гранитный, непоколебимый тыл…
— Ага! Я!…
— А почему бы нет? Вот скажи! У тебя впереди при твоём здоровье, минимум, двадцать лет полноценной активной жизни. Ты намерен спустить их на классные часы, придирки к окружающим и математику? Ровно столько же ты именно так и прожил. И как? Нравится? Никогда не хотелось иметь рядом кого-то родного, кого-то очень близкого? Кто бы мог расцветить красками твоё унылое существование… Да и детей ещё не поздно. Ты же их любишь — это очевидно!..
— Меня моя «унылость» более, чем устраивает! Кстати, кто бы говорил!
— А что я? В моей жизни было десять лет безграничного запредельного счастья… А сейчас у меня есть Мари…
— Угу, и ты хочешь, чтоб и у меня она… кхм… была. Спасибо, приятель! Я очень ценю твою заботу!
— Александр, одумайся, пока не слишком поздно! Прошлое надо оставить в прошлом! Это же просто невероятно: из-за фокусов какой-то бесстыжей, безнравственной и избалованной финтифлюшки, навесить ярлык на всех остальных и осознанно и, даже, целенаправленно спустить всю свою жизнь в сортир…
— Я тебя понял, Ден. Я, в самом деле, ценю твою горячую озабоченность моей судьбой, но впредь я бы попросил…
— Чего ты сразу вскакиваешь на дыбы, как необъезженный жеребец?! Тебя ж никто ни к чему не принуждает! Просто совсем чуть-чуть приоткрой защиту! Глотни свежего воздуха! Не нужно вставать в глухую оборону и грубо сходу отшивать приятную во всех отношениях молодую леди!..
— Ага, а леди прям вокруг меня кругами ходит, высматривая, где и что я для неё приоткрыл! — вдруг с обидой заметил Александр.
— Что, неужели, так-таки, не ходит? — насмешливо поинтересовался приятель.
— Нет! И давай покончим с этой темой. Меня она ВООБЩЕ не интересует!.. Лучше давай подумаем, как будем отбиваться от Комитета в ближайшую субботу. Похоже, подробности о любопытных новшествах в учебной программе этого года дошли до учредителей. Мы же не ожидали, что дети будут молчать и не поделятся с родителями пикантными новостями?..
