— Поставь на стол для совещаний.
Я выполняю.
— Роман Григорьевич, я могу продолжать готовить для вас кофе. Это же было не нападение, а самооборона. Так что вам ничего не угрожает.
— Что!? Да ты… — чуть не лопается он от злости. — Свободна.
Я иду к двери, буквально физически ощущая его взгляд на спине. Вернее, ниже спины. Когда берусь за ручку, он снова меня окликает.
— Розанова.
— Да, Роман Григорьевич.
Я оборачиваюсь.
— Ты смотри, Лыкова мне не прощёлкай.
— Я уже связалась с его помощником. Через десять минут можно будет разговаривать.
— Свободна.
Я открываю дверь и выхожу.
— Оставь кофе-машину, где стоит, — несётся мне вслед.
.
.
Сегодня Лозман опять целый день кружит вокруг меня. И такой милый, просто само обаяние. Работать мешает, но, хотя бы не вызовет гнев босса, тот сразу после обеда уехал к губернатору и, похоже, сегодня уже не вернётся.
Лозман, чувствуя безнаказанность, весь день хохмит, рассыпает шутки и комплименты, доставая их, как дед мороз подарки из мешка.
— Борис Маркович, вы уже дайте мне поработать-то, а то меня розгами высекут, а вам всё шуточки.
— Ладно. Гонишь меня, значит? Ухожу. Ещё пожалеешь, вспомнишь, а меня уже и след простыл.
— Пока вы находитесь здесь, ваша доля работы в нашем совместном задании плавно перетекает ко мне. У меня даже складывается впечатление, что это и есть ваш план. Да и люди шептаться начинают, что это мол Лозман из приёмной генерального не вылезает?
— Ох, злая ты, Дарья, — притворно грозит он мне пальцем, но всё-таки уходит.
На самом деле, он неплохой и даже симпатичный, но я действительно зашиваюсь и не хочу даже минуту времени расходовать на что-то не относящееся к делу, например, на флирт с Лозманом.
Но размышлять, делая рутинные дела, мне никто не запрещает, и я размышляю. Теоретически, конечно, чисто теоретически. Если сравнивать Лозмана и Рыкова, то внешне, безусловно, Рыков оставляет Лозмана далеко позади. Глаза, лицо, атлетическая фигура — всё на его стороне. Рыков настоящий красавец, но, с другой стороны, и Лозман не так уж плох. Довольно привлекательный, в меру спортивный, эрудированный, как я успела убедиться и с хорошим чувством юмора.
А что касается характера, то Лозман просто чистое золото. Такого, как он днём с огнём не найдёшь. Понятно, что я его совсем не знаю и принимаю то, каким он предстаёт передо мной за истинную монету, но всё-таки.
Падать в его объятия я совершенно не намерена, это просто глупенькие девичьи думки. Но он явно проявляет ко мне интерес. Какие-то меркантильные причины представить я не могу, зачем я ему сдалась? Доступ к шефу у него самый прямой, прямее некуда. Наверное, всё-таки испытывает симпатию.
Можно допустить, что он просто ищет удобный объект для регулярного секса, но, думаю, найдётся куча способов, чтобы решить эту проблему без имитации влюблённости. Впрочем, не знаю я, что у него в голове. Поживём увидим.
Ближе к концу дня в дверь стучат и на пороге появляется тот самый охранник, который запер нас с Рыковым. Смотри-ка, не уволили. Легко отделался.
— Там курьер приехал, — говорит он. — Здрасте. Мы его пропустить не можем без пропуска, вот я сам решил принести. Можно?
— Странно, я ничего не заказывала, никакого курьера не жду. А что там такое?
— Да вот, букет вам передали.
Охранник отходит на шаг в сторону и возвращается с огромным, просто гигантским букетом алых роз.
— Он сказал, что там вода уже есть вот в этом контейнере.
Сколько же здесь цветов? Я столько в жизни не видела в одном месте. И от кого? Неужто от Рыкова. Нет, быть такого не может, ни за что не поверю.
Охранник ставит цветы на журнальный столик. В это время в приёмную снова входит Лозман.
— Ого! — говорит он, — от кого это такие чудесные цветы? Даша, это тебе?
— Да, говорят, мне.
— Ну, так ты посмотри, может там записка какая-нибудь имеется.
Точно, записка есть. Я раздвигаю цветы и нахожу небольшой красный конверт. Вскрываю его и достаю листок, на котором написаны три буквы.
— БМЛ, — читаю я.
— Что же это может значить, и кто этот загадочный поклонник? — вслух размышляет Лозман.
— Судя по вашему виду и явной заинтересованности, рискну предположить, что это ваши инициалы, Борис Маркович.
Он застенчиво улыбается и, не выдерживая моего нажима, признаётся, что цветы действительно от него.
— Не хотел же признаваться, да вот, тщеславие сгубило.
— Спасибо огромное. У меня такого букета никогда в жизни не было. Настоящая прелесть. Но прошу вас, больше не делайте ничего такого.
— А что, в домогательствах обвинишь? Это сейчас модно.
— Не хочу давать повода для сплетен, да и нескромно это выставлять напоказ интерес к своей персоне.
— Да ты прямо олицетворение скромности. Хватит, кстати, меня по имени отчеству называть, хотя бы, когда никто не слышит.
— Хорошо, Борис, я постараюсь, но правда, не надо больше таких заметных знаков внимания, я очень прошу.
Пообещать Лозман не успевает, потому что дверь резко распахивается и в приёмную вваливается Рыков.
— Лозман! Тебе что здесь, мёдом намазано? Ты чего, блядь, здесь торчишь всё время? Делать нечего? Я тебе сейчас накидаю задач. Будешь областные социальные проекты курировать. То, что ты любишь, да?
Рыков замечает букет и замолкает, глядя на него.
— А это что за хрень? Кто-то умер? Ну, чего замерли?
— Это мне подарили, — испуганно говорю я, не желая подставлять Лозмана, но он, вообще-то сам хорош. Это же надо было додуматься притащить такую гору цветов. Красиво, не спорю, но очень эпатажно и даже, можно сказать, вульгарно.
— Кто?!
Мы молчим.
— Кто, я спрашиваю! Ты что ли?! — упирает он палец в грудь Лозмана. — Конечно ты, кто ещё мог до такого додуматься! Стоит, лоснится, как блин на масленицу. У тебя голова работает вообще? Или ты второй головой решения принимаешь? Ты что, Ромео, соображать совсем разучился?
На Рыкова смотреть страшно. Он мечет громы и молнии, стараясь испепелить вытянувшегося по струночке Лозмана.
— А ты, значит, всех подряд решила на подвиги поощрять? Доказать что-то хочешь, я не понимаю? Вам что здесь, дом свиданий?! — обрушивается он уже на меня.
Он ещё хочет что-то сказать, но задыхается от гнева. Бросает свирепые взгляды то на меня, то на Лозмана, а потом машет рукой и быстрыми размашистыми шагами идёт в свой кабинет. Войдя туда он с такой силой хлопает дверью, что стёкла в окнах отзываются испуганным дребезжаньем, а несколько роз роняют лепестки.
Я не успеваю опомниться, как раздаётся щелчок селектора:
— Розанова, ко мне!
* * *
Я вот тут подумала… Как вам кажется, если бы Даше нужно было выбирать жениха, на кого стоило бы обратить внимание, на Лозмана или Рыкова?
Зранее её будущее я открыть не могу, но вот было бы интересно узнать, что вы думаете))))
7. Лозман не сдаётся
На этот раз мне не по себе. Громовержец разбушевался не на шутку. Он так мне и шею свернёт в состоянии аффекта. Я бросаю взгляд на Лозмана, но тот лишь плечами пожимает, да руками разводит. Мол, а что я могу… Подставил ты меня, Боря ни за что, ни про что.
Я вхожу в кабинет с выражением полного спокойствия. Мне стыдиться нечего, я свою честь не уронила, даже от самого Рыкова отбилась. Улыбочку, впрочем, включать не рискую.
— Ещё раз увижу его здесь, уволю обоих, — едва сдерживая гнев, цедит Рыков. Ещё чуть-чуть и взорвётся.
— Так мы же совместно выполняем задание.
— Всё сказал. Свободна. И передай этому засранцу, чтобы зашёл. И вот что, ты его не знаешь, а я знаю. Знаю, как облупленного. Держись от него подальше, если не хочешь вляпаться в дерьмо. Он тебе точно не пара.
Ну это как-то уже не похоже на производственные отношения. Может ты мне ещё какао на ночь подашь?
— Слушайте, — я начинаю злиться, — я уж сама, как-нибудь разрешу проблемы своей личной жизни. И уж точно без ваших советов.
