Не без труда, но ей пришлось осознать кое-что…
Первое: Маркелова общалась вовсе не по телефону.
Татьяна Петровна разговаривала с живым собеседником.
Второе: язык этого самого «собеседника» умело орудовал вчера у Юли во рту, пока сам мужчина остервенело вгрызался в ее губы. Да, она его узнала.
Но никак не ожидала встретить здесь. Потому-то и таращилась на него округлившимися от шока глазами, замерев, точно кролик перед удавом.
«Ой, мамочки! Что все это значит?»
Справедливости ради стоит заметить — он выглядел не менее ошеломленным. Увидев ее, Марат просто остолбенел. Так и замер у кулера, наполняя водой одноразовый пластиковый стаканчик. Облаченный во все черное (ботинки, брюки, рубашка с закатанными по локоть рукавами) мужчина казался еще более дерзким и устрашающим. Его ошалевший дикий взгляд пронзал ее насквозь, жаля кожу, словно миллиард невыносимо острых иголок. Он недоуменно хмурился, продолжая скользить по ней до жути внимательным взором. Столь пристальным, словно стремился просочиться в душу прямо сквозь поры и узнать обо всех ее тайных мыслях. Желаниях.
«Что он здесь делает? Что. Он. Здесь. Делает. Черт подери?!»
Юля до отрезвляющей боли прикусила свою нижнюю губу. Не помогло. Стало лишь хуже, ведь Марат в ту же секунду уставился на ее рот.
«Нет! Нет! — настигло запоздалое раскаяние. — Я не специально! Я не пытаюсь таким образом напомнить тебе о вчерашнем… поцелуе!»
Однако, похоже, именно о нем она ему и напомнила. Мужчина разозлился.
Яростно стиснул зубы и гневно прищурился. У нее же вся жизнь пронеслась перед глазами, и холодок промчался вдоль позвоночника. Попова зябко поежилась, дрожа всем телом и покрываясь крупными мурашками.
«Господи…»
Судя по всему, всевышний все же услышал ее молитвы.
Ведь в следующий миг раздался требовательный голос Татьяны Петровны:
— Марат Евгеньевич?
Тишина в ответ. Ноль реакции.
Но и Маркеловой настойчивости было не занимать.
Она повторила громче, более зычным голосом:
— Марат Евгеньевич!
И снова полнейший игнор с его стороны.
Он продолжал лишь хмуро глазеть на Юлю. Все так же молча.
— Господин Каримов, — язвительно протянула женщина, — не могли бы вы устраивать всемирный потоп… в своем кабинете? Обязательно портить именномойковер?
Марат (как оказалось) Евгеньевич чертовски медленно, даже слегка заторможенно посмотрел себе под ноги. Попова сделала то же самое и изумленно охнула, невольно прикрыв рот ладонью. Только сейчас девушка заметила, что вода, которую он набирал из кулера, наполнила пластиковый стаканчик и уже давно переливается через край, образовав на полу лужу, а на ковре — огромное мокрое пятно. Громко ругнувшись, мужчина стремительно отдернул руку, останавливая подачу воды. Но от резких манипуляций из стакана выплеснулась еще добрая треть жидкости. Крупные капли осели прямо на его ботинках, намочив край брюк. Недовольно скривившись, он раздраженно зыркнул на Юлю, шумно выдохнул, явно пытаясь успокоиться, и залпом опрокинул в себя всю оставшуюся в стаканчике воду.
— Замечательно! — обиженно фыркнула Татьяна Петровна. — Просто замечательно! То есть и воды я от вас сегодня не дождусь?
— Прошу прощения! — процедил сквозь зубы Марат Евгеньевич, сминая в руке хрупкий пластик. Затем он вооружился новым стаканом, быстро наполнил его водой и с безразличным выражением лица протянул Маркеловой. Осуждающе качая головой, последняя приняла сие «подношение» и запила им таблетку обезболивающего. Попова тем временем, приклеившись спиной к косяку, пыталась оправиться от первичного шока и думала лишь об одном:
«Что он здесь забыл? Что делает здесь этот Каримов? И почему к нему обращаются по имени-отчеству? Так, стоп! Погодите-ка… Каримов?»
У нее волосы на затылке внезапно зашевелились, потому как в памяти всплыли слова Тони:
«Каримов — его фамилия! Каримов… Каримов… А Серп он потому, что пачками студентов в период сессии выкашивает, гад!»
Сердце ухнуло в бездонную пропасть, и в голове стало пусто. Немой крик застрял где-то в горле, и гортань сдавило будто стальной ладонью. Жадно хватая кислород открытым ртом, Юля пыталась осознать услышанное.
«Господи, нет! Пожалуйста! Этот Марат — и есть Серп? Он — заведующий нашей кафедрой? Ну, все! Мне конец! Боже, почему? Почему именно он?»
Ее внутренние стенания были прерваны закономерным вопросом декана:
— Так, о чем вы хотели поговорить со мной, милая барышня?
— Извините! — отчаянно замотав головой, девушка пошла на попятную. — Я хотела… нет, это уже неважно! Я, пожалуй, лучше…
— Для начала, — строго прервал ее Марат Евгеньевич, пригвоздив к месту тяжелым взглядом, — «милой барышне» не мешало бы и представиться!
На сей раз Маркелова поддержала Каримова.
Указав рукой на свободный стул, женщина велела:
— Не стойте в дверях. Присаживайтесь.
Девушке не оставалось ничего, кроме как подчиниться.
Неуверенной походкой Попова доковыляла до рабочего стола декана, но присаживаться не стала. Нервно сцепив пальцы в замок, она произнесла на удивление ровно и спокойно:
— Попова Юлия. Первый курс. Сто третья группа.
— Угу! — Татьяна Петровна хитро прищурилась. — И что же привело вас ко мне, Попова Юлия?
— Я хотела, — она взволнованно покосилась на мужчину, хмуро поглядывающего на нее с высоты собственного роста, — хотела бы…
— Ну! — подбадривали ее. — Смелее! Смелее! У меня не так много времени!
«Все, хватит мямлить! Соберись!»
Посмотрев на женщину твердым непоколебимым взглядом, Юля призналась:
— Если это возможно, я хотела бы стать старостой в своей группе.
— О, нет! — принялась активно жестикулировать Маркелова. — Нет! И еще раз нет! Я заниматься подобными вопросами не хочу! Не буду! Мне лень! Обратитесь с данным предложением к своему куратору либо… Вот, пожалуйста, обсудите это с Маратом Евгеньевичем. Он — заведующий нашей кафедрой, это и в его компетенции тоже.
«Да уж! — простонала мысленно. — Повезло так повезло!»
— И настоятельно прошу, — продолжала женщина, — провести эти самые… так сказать, переговоры за пределами моего кабинета! Где-нибудь там… там! За дверью! Позвольте мне насладиться тишиной и спокойствием хотя бы несколько минут! Всего доброго, господа учащиеся и коллеги!
Кивнув, Юля торопливо засеменила в сторону выхода, чувствуя тяжелые размеренные мужские шаги за своей спиной. Он шел за ней по пятам.
«И что мне со всем этим делать? Что мне теперь делать-то?»
Вскоре (когда они оказались одни в приемной деканата) Попова услышала надменное:
— Зачем тебе это нужно?
Не выдержав, девушка резко развернулась к нему лицом.
Зря. Она тут же утонула в непроглядной тьме его холодных глаз.
— Что именно? — отозвалась еле слышно.
— Лишняя забота. Ответственность.
— Хочу!
— Не самый убедительный аргумент. Но…
— Но?
— Действенный!
— Что это значит?
Марат Евгеньевич зловеще улыбнулся:
— Хочешь быть старостой? Не вопрос! Будешь!
Затем Каримов медленно двинулся в ее сторону, сокращая расстояние между ними до минимума. Юля же с глухо колотящимся сердцем инстинктивно отступила на шаг. Заметив это, мужчина криво усмехнулся:
— Ну что? Выспалась сегодня, пташечка?
Прекрасно понимая, к чему он клонит, девушка отрицательно покачала головой. Нет, мол. Не выспалась. А после, твердо выдержав его сверкнувший сталью взгляд, зачем-то огрызнулась, желая уязвить мужчину в ответ, припомнив ему вчерашний жаркий и неповторимый «тандем» с Кариной.
— А вы?
Он недовольно скривился и отвел в сторону взгляд. Но спустя мгновение Марат схватил из вазочки, стоящей на столе все еще отсутствующего секретаря, лимонный леденец. Демонстративно избавившись от обертки, мужчина загадочно протянул:
— За меня не переживай, студентка Попова, — у меня-то бессонница! А вот ты… ты давай-ка взбодрись!
