— Да? — лицо Вавилова озаряется до одури обаятельной улыбкой, а он сам едва заметно придвигается ближе. — Любопытно. Обычно примерные девочки оказываются теми еще бунтарками.
Его взгляд, прямой и острый, провокационно царапает щеку, и я чувствую, как от волнения внутренности живота затягиваются тугим узлом.
Боже… Почему он так на меня смотрит?
2
— Нет, я точно не такая, — мотаю головой. — Меня совсем не тянет нарушать запреты.
— Брось, Ангелина, неужели ты никогда не хотела пересечь черту допустимого? — Вавилов снова подается чуть вперед, и в ноздри тут же забивается дурманящий аромат его парфюма. Терпкого и дорогого.
Теперь нас разделяют считанные сантиметры. Мое плечо почти утыкается боссу в грудь, а щека прямо-таки пылает от невидимых ожогов, оставленных его взором.
Он вторгается в мое личное пространство непрошено и нагло, но меня, вопреки здравому смыслу, это ничуть не раздражает. Наоборот, где-то на уровне первобытных инстинктов я мечтаю о том, чтобы этот мужчина оказался ближе. Еще ближе. Его присутствие пугает и манит одновременно.
Я словно мотылек, тянущийся к огню, — знаю, что сгорю, но сменить направление все равно не получается.
Вавилов спрашивает, хотелось ли мне когда-нибудь пересечь черту, и с моих губ готово сорваться преступное признание: я хочу этого прямо сейчас. Сотой долей своего растерянного сознания. Однако остатками трезвого разума понимаю, что я не имею морального права вестись на незримые чары Александра Анатольевича.
Во-первых, я на него работаю. И увлеченность боссом противоречит кодексу корпоративной этики. Во-вторых, у меня есть Дима, которого я, несомненно, люблю.
— Нет, я никогда этого не хотела, — лгу я, сосредоточенно разглядывая свои колени.
Я не бунтарка. И не любительница нарушать правила.
Я — хорошая девочка, так все говорят. Родители, подруги, Дима. Это мои самые близкие люди, они по-настоящему знают меня, верно?
Я — хорошая девочка. А хорошие девочки не заглядываются на своих боссов.
— Ангелина, посмотри на меня.
Приказ Вавилова звучит как гром среди ясного неба: неожиданно и твердо. У меня нет ни единого шанса ослушаться, хотя, признаться честно, я жутко этого боюсь. Ведь в глазах Вавилова плещется штормовое море. Прекрасное и губительное. Что, если я провалюсь в пучину грозной синевы и больше не выберусь оттуда?
Робко поворачиваю голову, вскидываю глаза и… Тут же краснею. Будто в меня кипятком плеснули. Хищный взгляд Вавилова блуждает по моему лицу с нескрываемым интересом, а идеальной формы губы слегка изогнуты в легкой полуулыбке.
— Пообещай мне кое-что, ладно? — загадочно понизив голос, говорит Александр Анатольевич.
— Что? — еле помня себя от волнения, лепечу я.
— Если вдруг тебе захочется нарушить какой-нибудь запрет, ты мне об этом расскажешь. Обещаешь?
Я тону. Натурально тону в его глазах. Вавилов меня даже не касается. Просто смотрит, внимательно и изучающе, а я уже готова стечь лужицей к его ногам.
Господи, да что же со мной творится?
— Обещаю, — одними губами отзываюсь я.
Еще немного зрительного контакта с ним — и я упаду в обморок. Нервы не выдерживают. Голова идет кругом.
— Отлично, — Вавилов резко отодвигается, а из моего рта вырывается разочарованный стон.
Ох, как же стыдно!
— Ибрагимова двадцать, — объявляет водитель мой адрес, а я от неожиданности вздрагиваю.
Неужели мы так быстро приехали? Я и опомниться не успела…
Суетливо сгребаю свою сумку, намереваясь покинуть автомобиль, но расторопный Иван меня опережает: первым выходит на улицу и галантно распахивает пассажирскую дверь.
— Спасибо, что довезли, Александр Анатольевич, — бормочу я себе под нос не в силах снова посмотреть на своего босса.
— Не благодари, — посмеивается он. — Мне было весело.
Снова заливаюсь краской и торопливо вылезаю из автомобиля. Прощаюсь с Иваном и на ватных ногах устремляюсь к своем подъезду.
Ох, и перенервничала же я!
Сердце до сих пор колотится как бешеное…
Глава 10
Все еще подрагивая от переполняющих душу эмоций, несколько раз прокручиваю ключ в замочной скважине и, распахнув дверь, пораженно столбенею: свет в коридоре включен, а у порога стоят мужские ботинки.
Я знаю, что у Димы есть ключ от моей квартиры. Впрочем, как и у меня от его. Мы обменялись ключами еще полгода назад. Так, на всякий случай. И за это время ни разу не воспользовались ими. Обычно Дима всегда оповещал меня о визите заранее, да и я не злоупотребляла дарованными мне правами. Все же мы пока не живем вместе, поэтому личная территория должна оставаться таковой.
Однако сегодня, судя по всему, мой парень решил сделать исключение из нашего негласного правила и заявился ко мне без предупреждения. Интересно, сколько он тут сидит? И почему не позвонил, чтобы узнать, когда я вернусь? Время-то уже одиннадцатый час…
— Дим, привет! Это ты? — кричу я в глубину квартиры, скидывая туфли.
В ответ тишина.
Странно… Заснул, что ли?
Торопливо крадусь по коридору своей уютной однушки и застываю в дверях спальни. Нет, Дима не спит. Наоборот, очень даже бодрствует — сидит в моем кресле с бокалом спиртного в одной руке и с телефоном в другой.
— Явилась, — с пренебрежением бросает он, и его губы кривятся в недоброй усмешке. — Странно, что не за полночь.
— Дим, а ты чего здесь делаешь? — спрашиваю недоуменно.
— Тебя жду! — отвечает с вызовом. — Что мне, к собственной девушке нельзя приехать без приглашения?!
Он дергает рукой, и янтарное содержимое его бокала выплескивается на бежевую обивку кресла. Надо будет потом смочить это место мыльным раствором и присыпать содой. Обидно, если останутся следы.
— Можно, конечно, — отвечаю мягко, дабы не раздражать его еще больше. — И давно ты тут?
— Давно! — Дима угрожающе взмахивает рукой, в которой зажат бокал. — Может, объяснишь, где тебя носит в такое позднее время?
Он пьян и явно хочет затеять разборку. А я устала и мечтаю только о том, как бы принять горизонтальное положение и вытянуть ноги. Мы с ним на разных энергетических полюсах.
— Я была на работе, — изможденно вздохнув, присаживаюсь на кровать. — Ты же знаешь, у меня стажировка.
— А что я тебе говорил по поводу этой стажировки? Помнишь? — Дима страшно выпучивает глаза. — Чтобы ты не заигрывалась!
— Что значит «не заигрывалась»? — выдаю с обидой. — Меня взяли в штат и ждут результатов! Я не могу подвести!
— А знаешь, чего я от тебя жду? — он подается корпусом вперед. — Заботы и ласки! Зачем мне девушка, которая приползает с работы среди ночи уставшая и ни на что не годная?
— Ну извини! — вспыхиваю я. — Если бы ты предупредил меня о том, что хочешь встретиться, то я бы постаралась завершить дела пораньше! Но прямо сейчас твое поведение просто оскорбительно! Ты вообще ни во что мои старания не ставишь!
— Твои старания в первую очередь должны быть направлены на меня, Лина! — Дима входит в раж, повышает голос, и жилы на его шее заметно натягиваются. — Я ведь приехал к тебе, хотел расслабиться… А в итоге что? Сижу тут один, как идиот!
— Так что же ты не позвонил? — мой голос тоже срывается на визг. — Я что, твои мысли должна читать?
— А я хотел проверить, во сколько ты явишься домой, когда тебя никто не контролирует! — вопит он, окончательно заливая обивку кресла содержимым своего бокала.
Возмутительно! Я что, школьница с невыученными уроками, чтобы меня проверять? Чем я заслужила такое недоверие? Сначала ревность на пустом месте, теперь вот это!
— И что, проверил?!
— Как видишь! — отвечает зло. — А заодно убедился в том, что ты не такая уж невинная овечка, какой прикидываешься!
— Ты о чем? — спрашиваю устало.
Ну подумаешь, задержалась на работе. Тоже мне великая трагедия! Почему Дима так любит драматизировать?
— О том, что ты приехала домой на какой-то чертовой буржуйской тачке! — взрывается он, и до меня только сейчас доходит истинная причина его злости.
