его руках белая рубашка. «Да и задница у него ничего», — подумалось, когда взгляд скользнул ниже.
— Ты оказалась сговорчивой, это хорошо, — проговорил он, не оборачиваясь. Я сделала несколько шагов, подошла ближе, остановилась в метре, не больше.
— Ждал, что я буду сопротивляться? — хмыкнула горько. — А есть ли смысл?
— Рад, что ты это понимаешь, — ровно ответил Макс, рассматривая что-то далеко внизу. О чём с ним говорить, я понятия не имела. Поэтому просто молчала, ожидая… Чего? Следующих указаний, приказов? В дверь тихо постучали, появилась секретарша с подносом. Быстро расставила чашки и так же быстро вышла.
— Кофе со сливками, — в ответ на мой безмолвный вопрос проговорил Макс и наконец повернулся. — И две ложки сахара. Или твои вкусы изменились?
— Нет. — Горло невольно стянуло так, что даже короткое слово оцарапало гортань. Он что, до сих пор помнит?
— Хорошо. — Макс обогнул меня, кивком головы приглашая за собой. Воздух пришёл в движение, тёплый, он пах лемонграссом, оставляя за собой сухой терпкий шлейф. Вчера я не заметила, как он пахнет. Точнее, мне было совершенно не до того. Сев в кресло напротив, совсем как та журналистка, я положила клатч на стол и потянулась к чашке. Позавтракать не успела, но мне бы сейчас кусок в горло не влез. Макс продолжал молчать, пристально рассматривая меня, и под этим взглядом хотелось закутаться в одеяло так, чтобы из него торчал один нос.
— Ты не оделась обратно? — вдруг спросил он. Губы растянулись в хищной улыбке, от которой я невольно поёжилась, но быстро взяла себя в руки. Вскинула подбородок и гордо бросила:
— Нет.
Взяла клатч и продемонстрировала тёмно-зелёное кружево. Потом также демонстративно вернула их обратно и выпрямила спину. На языке закрутилось язвительное: вы же приказали, хозяин, но я сдержалась. Не время его злить. Может, всё ещё обойдётся.
— Покажи. — В его глазах зажглась насмешка. Скрестив руки на груди, Макс откинулся на спинку кресла, так и прожигая серой ртутью.
Стиснув зубы, я проглотила очередную порцию сарказма, а ведь так хотелось вспомнить курс психологии и напомнить об одержимости мужчин властью над женщиной. Пусть я и знала, что и с потенцией, и с размером у Макса всё было в порядке, но где-то же крылась причина этой властности.
— Я жду, — напомнил он, и в голосе едва заметно прорезалась угроза.
Протяжно выдохнув через нос, я медленно подняла подол платья к бёдрам и так же медленно развела ноги, насколько позволяла ширина кресла. Удовлетворённо хмыкнула про себя, заметив, как сверкнули его глаза. Хоть в позе ничего не поменялось, и ни один мускул не дрогнул на лице, Макс вдруг напомнил мне хищника, учуявшего добычу. Крылья носа затрепетали, будто он пытался учуять мой запах. Небрежно, насколько мне позволяла поза, я потянулась за кофе и сделала небольшой глоток.
Тишина между нами становилась слишком вязкой, напряженной. Прохладный воздух, который гонял кондиционер, касался внутренней стороны бёдер. Я чувствовала себя древнегреческой гетерой, соблазняющей римского завоевателя. Впрочем, эта гетера отлично понимала, что любой неверный шаг заставит этого завоевателя сорваться с цепи. Поднеся чашку к губам, я наблюдала за Максом из-под ресниц, снова поражаясь переменам, которые в нём произошли. Волосы коротко пострижены, но сверху пряди длинные, уложены в причёску, из которой выбиралась одна, длинная, тонкая. Нарочно или нет, но мой взгляд так и прикипел к ней. Чётко очерченные брови, серые, грозовые глаза, изогнутые губы. И скулы, какие потрясающие скулы! Почему он не был таким, когда мы учились? Хотя даже если бы был… Моя судьба уже была тогда решена.
— Я хочу, чтобы ты себя приласкала. — Его голос вдруг стал низким, бархатистым, как рокот волн пробуждающегося моря. От этого гипнотического звука позвоночник отозвался сладкой болью.
Со вчерашнего вечера моя жизнь превратилась в порнографический фильм, снятый безумным режиссёром. Залитый солнцем кабинет, полный сотрудников офис и мужчина, замерший в соседнем кресле, а в центре всего этого я, пытаюсь нащупать правильный путь в полной темноте. Если буду покорно следовать всем его указаниям, что он подумает? Что он вообще обо мне думает?..
Отставив чашку, я глубоко вздохнула, откинулась в кресле и чувственно облизнула пальцы. Его кадык дёрнулся — это точно не показалось! Что греха таить: с Вадимом мне порой приходилось изображать страсть. Наша жизнь не была идеальной, но я привыкла быть как все — если муж захотел секса, надо дать. Но при этом постараться самой получить удовольствие. В постели Вадим был разным, по настроению. Мог подарить восхитительный оргазм, а мог быстро сделать своё дело и уйти, оставляя самой разбираться с возбуждением. Сейчас, лаская себя на глазах у Макса, я не играла. Поначалу да: томный вздох от первого прикосновения, прикрытые глаза, язык, пробежавший по губам — классика. Но, наблюдая за Максом, я незаметно на самом деле начала возбуждаться, постепенно ускоряясь, размазывая уже не слюну, а собственные соки. Кабинет заполнился моим тяжелым дыханием и тихими влажными звуками. Хотелось протолкнуть пальцы внутрь, что я сделала, но тут же остановилась от требовательного:
— Нет.
— Что «нет»? — прошептала я, продолжая гладить себя по чувствительному, набухшему клитору.
— Внутрь нельзя.
Я раздраженно посмотрела на него: только не надо указывать мне, как именно себя удовлетворять! Макс усмехнулся, положил руки на подлокотники и почти мягко сказал:
— Внутрь можно только мне, пока я не разрешу.
Плевать. Пусть сейчас будет так, как он скажет. Вторая рука потянулась к груди: я как знала, надела лифчик без чашечек. Только тонкое кружево и шифон платья, а сверху — моя горячая ладонь. Нежно сжав грудь, я ускорила движение пальцев, яростно кружа ими вокруг клитора. Никаких лишних мыслей не осталось, только желание кончить, прямо здесь и сейчас, на его возмутительно дорогом кресле. Мышцы на внутренней стороне бёдер напряглись, дыхание участилось. Мне никогда не требовалось много времени для разрядки, сейчас, из-за обстоятельств, выходило дольше, но это даже приятно.
А Макс-то возбудился! Несмотря на всю невозмутимость его позы, я отлично видела, как топорщится ткань его брюк. Зрачки стали широкими, затопили переливчатую ртуть, губы слегка приоткрылись. Такую меня он хочет видеть: податливую и послушную? Как вчера сказал Вадим, я ничего не потеряю от этой сделки. А вот они… О, я жестоко им отомщу за унижение.
