домой пошел в летних кроссовках. Со мной он тоже держался холодно. Мы почти не разговорили, только здоровались или прощались. Иногда я подвигала учебник на середину стола, когда видела, что у него своего нет. Но Кирилл старался им не пользоваться. И если честно, я не понимала почему. Может быть, он таил на меня обиду, а может просто старался не привлекать к себе лишнего внимания.
Дети вообще в нашем возрасте бывают злыми, а главное злопамятными. Однажды Кирилла заперли в кладовке. Не знаю, как он туда вообще попал, да и кто его выпустил, мне тоже известно не было. Однако мальчишки так громко обсуждали свои подвиги, что хотелось им врезать.
— Какие же вы придурки, — не выдержала я, потому что слушать их хвалебные отзывы друг о друге было невыносимо.
— Хочешь, чтобы мы в следующий раз тебя с твоим Монстром заперли? — Заржали, как кони одноклассники.
— Арин, — подхватила меня Танька под руку и потянула прочь. — Ты чего за него заступаешься? Он, правда, странный.
— Странный или нет, но никто не дает им права издеваться над человеком! — Закричала я, резко останавливаясь. Во мне так и полыхало пламя ненависти и раздражения. И мое пламя услышал Соболев. Он как раз поднимался по лестнице, а мы к ней подходили. Его взгляд я ощутила, даже стоя спиной. Колючий и холодный, такой же, как и сам Кирилл. Обернулась, мысленно ища варианты фраз, которые смогли бы помочь выкрутиться из такой не ловкой ситуации. Да еще щеки покраснели, то ли от стыда, то ли от смущения. Но Соболев ничего не сказал. Он просто прошел мимо, как и всегда сохраняя маску безразличия. Все равно. На всех. И на меня тоже.
На летних каникулах я совсем забыла про школу, одноклассников и Кирилла. Мы с родителями поехали на море, где Лилька впервые поцеловалась. Она была под таким впечатлением, что разбудила меня, а я тогда спать легла в девять, ибо обгорела на солнце, и давай рассказывать. Моей сестре было четырнадцать, а тому мальчику пятнадцать. Он был с Севера, а мы с Юга. Курортный роман не предвещал продолжения. Но Лильке было все равно. Ее глаза горели, вместе с распухшими губами. Это был наш первый разговор по душам, как у настоящих сестер. И хотя мне казалось странным целоваться, чтобы чужой язык проникал в твой рот, с этими бактериями и прочей ерундой, я все равно с интересом случала Лилю. Мне нравилось видеть ее счастливой.
Под конец отпуска, а мы отдыхали на черном море две недели, сестра обменялась с этим мальчишкой адресами, пообещав писать ему письма, а еще телефонами. По городскому звонить будет дорого, она знала, что мама не одобрит. А вот письма — это весьма романтично, да и не так накладно. Правда, их любовь продлилась недолго. Через два месяца Лильке надоело бегать на почту, да и вообще ее сердце занял другой парень со старших классов.
В сентябре, когда мы пришли в школу, Кирилла не было. Учительница сказала, что он приедет обратно в городе через две недели. Она планировала посадить Соболева с Яной Миранчук, которая всегда нравилась противоположному полу. За три месяца одноклассница повзрослела еще больше, и выглядела теперь на год, а то и два старше. Все благодаря косметике и красивым шмоткам, родители в этом плане предоставляли ей полную свободу. Мои же считали, что краситься можно начать не раньше девятого класса. Хотя Лилька умудрялась такскать у мамы косметичку и подводила тайно глаза.
Мальчишки за лето особо не изменились. Разве Андрей стал чуть шире в плечах и лицо более круглое, хотя он и до этого был тем еще пухляком. И Витя слегка набрал в весе, теперь уже не казался таким худощавым. Остальных время не тронуло.
Через две недели первым уроком у нас стояла технология. Учительница придумала максимально забавное занятие для девочек. Нам выдали цветы, лопатки, и отправили украшать школьный двор. Территорию поделили, а нас разбили на группы. Мне не повезло, потому что пришлось идти на заднюю часть школы без пары.
Я взяла три отростка, маленькую лопатку и поплелась в гордом одиночестве. Танька обещала прийти, когда свой усадит, и помочь мне. А если к тому времени закончу, просто поболтать. Возле забора валялся шланг, которым обычно поливали клумбы. Я переступила через него, и свернула за угол. Уселась на корточки и принялась копать ямку. Но когда усадила туда корень, тяжелая толстая нога в ярко-красном кроссовке наступила на бедное растение.
— Совсем больной! — Крикнула, тут же поднимаясь во весь рост. Андрей стоял с сигаретой во рту, явно совсем не стесняясь курить на территории школы. Толстые щеки местами покрывала сыпь, а светлые грязные волосы прилипли ко лбу.
— Стрельцова, сослали тебя на каторгу? — Рассмеялся он и начал топтать мою ямку. Не выдержав, я со всей силы толкнула Хлебникова, однако одноклассник резко схватил меня за кисть, крепко сжимая ее в своих толстых лапах. Мне было больно, казалось, косточка вот-вот разломается.
— Отпусти, — прошипела, стараясь выдернуть руку. В ответ Андрей лишь крепче ее сжал. И когда я хотела с ноги зарядить ему по важным мужским органам, на нас полилась вода. Не сразу сообразила, откуда поток, и что происходит. Зато Хлебников все быстро уловил. Оттолкнул меня, выругался матом, и стремительно пошел в сторону воды.
— Страх потерял, Соболев! — Проорал толстяк. Поток внезапно прервался, и я смогла протереть глаза. Мальчишки стояли друг напротив друга, только вот в этот раз Кирилл имел явное преимущество в росте. Он вытянулся, и в плечах стал шире. Даже лицо как-то изменилось. Повзрослело что ли.
— Рука дрогнула, — спокойно ответил Соболев и перевел на меня взгляд. Мимолётно. Так бы я назвала наши игры в гляделки. Сейчас он не был похож на того хрупкого ребенка, которого я когда-то пыталась поднять под высокой Плачущей Ивой. Зато все больше начал походить на взрослого парня.
— Что здесь происходит? — Позади мальчишек появилась учительница технологии. В одной руке у нее была тяпка, а в другой перчатки. Выглядела она уставшей и безумно недовольной.
— Цветы поливаем, — не растерялся Андрей, скаля зубы в сторону Соболева. Глаза его сузились, ноздри то и дело расширялись, а лицо перекосило от недовольства.
— Хлебников, — прикрикнула женщина, — быстро в класс. Бегом!
