тебя не забывали.
— Сука! — прорычал я в серое небо, выскочив на улицу с чёрного хода в узкий колодец двора. — Сука! — ударил по шершавой стене, тут же сбив кулак. — Су-у! Ка-а-а! — ударил ещё несколько раз, пачкая кровью штукатурку и пугая ворон.
Разогнув пальцы на дрожащей растерзанной руке, я прикусил губу от боли. Нет, не физической.
Неужели это та женщина, которую я когда-то любил? Женщина, которой приносил в зубах цветы, забираясь в её комнату по водосточной трубе. Которой сделал предложение, стоя на коленях. Которую боготворил, обожал, носил на руках. Которой доверял. Обсуждал с ней всё — от замыслов до тонкостей общения с читателями. А эта пустая женщина-губка не только высосала меня досуха эмоционально, своими капризами и скандалами, своим эгоизмом и чёрствостью, она впитала и все мои знания. А потом добила изменой с моим же агентом и редактором. Её теперешним мужем.
Но ей и этого оказалось мало. Она решила выпить меня до дна, выебать и высушить. И хуже всего, что у неё, кажется, получалось.
— Выпустить свой роман за день до моего, — говорил я сам с собой вслух, как умалишённый, пробираясь обратно по каким-то подсобкам, спотыкаясь по узким лестницам. — Сделать банкет в один день со мной, — пнул я какую-то коробку и взвыл. Кажется, сломал палец. — Блядь! — заскакал на одной ноге. — Чугунные чушки они туда сложили, что ли? Книжный магазин, называется.
Кое-как, прихрамывая, наконец, добрался до кухни.
— Девчонки, — осадил я рукой раскудахтавшихся было официанток. — А есть у нас водка?
— Сейчас организуем, — порадовал понятливостью и проворностью менеджер. — Вам в зал или здесь подать?
— Давай здесь, а там как пойдёт, — оперся я руками на обитый жестью кухонный стол и пошевелил ногой. Судя по тесноте в туфле, палец, похоже, опухал. Да и хрен с ним! Равнодушно посмотрел на ободранную окровавленную руку. Хотя одна из девочек предложила перекись и бинт из местной аптечки. — Ничего, до свадьбы заживёт, — подмигнул я и отказался.
И ровно в тот момент, когда крякнув, проглотил приятно обжёгшее внутренности ледяное содержимое стопки и по-гусарски шарахнул ей об стол, в примыкающем к кухне коридоре мне совсем не понравились звук какого-то движения, борьбы, и неправильный, словно придушенный рукой вскрик.
— Что за?.. — рывком открыв дверь в подсобку, я так и замер на пороге.
И о том, что там происходит, можно было даже не спрашивать. Девчонка в растерзанной блузке вывернулась и, на ходу прикрывая голую грудь руками, рванулась ко мне, перегородившему дверь. И судя по тому, как была загублена её одежда, растрёпаны волосы, порваны даже колготки — это был не акт добровольного совокупления. Она сопротивлялась и яростно. Но что может сделать хрупкая девочка против пьяного похотливого мужика?
Мои глаза налились кровью как у бешеного быка, сознание заволокло кровавым маревом, едва я понял кто она, а кто он. Моя Цапелька и Агранский. Но, расстёгивая часы, в душе я даже ликовал. Именно этого мне сейчас так остро не хватало — набить кому-нибудь морду.
«Вовремя в тебе парень взыграли гормоны, — зло усмехнулся я и поднял с пола свою новую книжку. Отряхнул. Ласково вытер оставленный на глянцевой обложке отпечаток подошвы. — Мало тебе не покажется».
— Подержи-ка, милая, — отдал я дрожащей девушке часы, книгу, укрыл её своим пиджаком и подтолкнул к выходу. А сам повернулся к Агранскому. — Ты, герой-любовничек, не хочешь потягаться с кем-нибудь по силам?
— Не лезь, дядя. Она моя жена, — оскалился он.
— Да ну? — хмыкнул я равнодушно, хотя в груди неприятно заныло. — А это что-то меняет?
— Если что, я предупредил. Смотри, пожалеешь.
— Да мне как-то не по статусу уже сожалеть, мальчик, — усмехнулся я и ударил первый.
Первый. В Америке, мне рассказывали, согласно их законодательству, виноват всегда тот, кто нанёс первый удар. Неважно какой тяжести аргументы были у оппонента: нож, бита, кусок арматуры или пистолет, кто ударил, тот и виноват.
К счастью для меня, мы были не в Америке. К счастью для него, за дверью было слишком много людей. И в довесок к красивейшей кровавой царапине, что оставила на его лице девушка (Цапелька сопротивлялась. Язык только уже не повернулся назвать «моя». Но вариант «бьёт, значит любит» явно не её история. Как только угораздило выйти за такого подонка?) он получил лишь сломанный первый же ударом нос, ну и ещё с десяток ударов по корпусу, когда позорно согнулся пополам и в узком пространстве подсобки тут же спёкся и заскулил.
Растаскивать нас не пришлось. Я вышел сам. Что там будет делать этот упырь дальше мне было неинтересно. Герасим бросился всё улаживать. На то он и нужен — Герасим. А я, резко успокоившись, словно с меня спустили дурную кровь, забрал ключи от его машины и решил, что просто обязан прямо сейчас наведаться на банкет к бывшей.
А Цапелька? Ну честное слово, не бежать же свататься к женщине, только что пережившей такое потрясение. К замужней женщине. Герои должны уходить молча и незаметно. И гордо уносить с собой своё разбитое сердце. Вот только не думаю, что на этой крошечной Земле я теперь не найду Женщину в своём пиджаке. Возможно, она меня даже найдёт сама. Конечно, чтобы лично горячо поблагодарить. Ну и отдать часы, конечно.
«Безумно довольный своей сообразительностью картонный герой запрыгнул в машину», — привычно заклишировал мозг писателя моё осторожное втискивание в тесную малолитражку, кряхтение и тщательную инвентаризацию повреждённых конечностей.
И констатировал: палец я всё же сломал.
Дрожь удалось подавить только после рюмки водки.
— Господи, какой кошмар! Какой ужас! — переживали за меня на все лады незнакомые девчонки, пока, стуча зубами и кутаясь в пиджак, я думала только о том, что было бы, не явись Данилов. Ведь никто, никто, кроме него не обратил внимание ни на возню в подсобке, ни на крики.
Да и не должны были. Ведь «поговорить» с Агранским я пошла добровольно. И повод у него, откровенно говоря, был. Не разбираться же с начальником на людях. Я думала получить очередной намёк и внушение, что не имела права здесь работать. (А я не имела? Что-то я этот вопрос у Натальи не выяснила). В любом случае с «Тигровой лилией» вопрос уже решённый, чего мне бояться? Не увольнения же. Вот только я никак не ожидала, что он начнёт приставать. Что такой сильный. И что совладать с ним мне окажется не под силу.
Наверно, ещё пару секунд и я бы сдалась. Как учат в методичке: расслабилась
