— Что мы тут делаем? — спрашиваю я, поворачиваясь к Лукьяновой, которая уже собиралась выходить.
— Собираемся хоть немного поспать перед маникюром, — пожимает плечами подруга, прикрывая рукой зевающий рот и выходит из машины. Мне ничего не остается, кроме как последовать за ней.
— Мы могли бы это сделать и дома, — ворчу я, когда мужчина на ресепшене отдает нам ключ-карту от номера.
— От моего дома до салона ехать час по утренним пробкам, а здесь две минуты пешком и завтраки вкусные, — парирует Наташа, используя аргументы, которые бьют точно в цель, — ты же хотела выспаться?
* * *
Отламываю вилкой кусочек оладушка, обмакиваю его в клубничный соус и с наслаждением смакую вкус любимого блюда. Жирненько, сладенько, вкусненько — именно то, что надо во время похмелья.
— Я тебе уже говорила, что ты гений? — спрашиваю подругу, закатывая глаза от блаженства.
— После того, как я тебе дала заранее подготовленную мною одежду, когда ты вышла из душа и поняла, что тебе нечего надеть? Да, говорила. Но после того, как твои вкусовые сосочки оправятся от гастрономического оргазма — можешь повторить, — самодовольно хмыкает Наташа, отпивая глоток крепкого кофе.
Хочу ответить на это ехидной шуткой, но мой телефон неожиданно оживает, оповещая о том, что мне пришло очередное сообщение. Влад. После пятнадцать пропущенных звонков и тридцати сообщений я так и не решилась ему перезвонить, оправдывая свою трусость заботой о женихе, не желая будить его ранним утром.
— Ну вот зачем ты выложила те видео в сеть? — сквозь вздох упрекаю я подругу и открываю мессенджер.
«Ты серьезно собираешься меня игнорировать? Где ты шлялась всю ночь? Ответь немедленно!»
— Я же пьяная была, думала, что выкладываю только для близких друзей, а оказывается не на ту кнопку нажала и выложилось для всех, — оправдывается Наташа, но в ее глаза ни капли вины или сочувствия к моей и без того больной голове.
Тут же поступает звонок от Влада. Смотрю на телефон, как будто на прокаженного и не решаюсь даже взять его в руки.
— Дай мне, — бубнит подруга, беря телефон со стола.
Не успеваю и слова сказать, как она вместо того, чтобы ответить на входящий выключает смартфон и возвращает мне его обратно.
— Так нельзя! — возмущаюсь я дрожащими от волнения губами.
— Так как раз можно и даже нужно, — вытирает руки Наташа, — пусть помучается. А нам в салон пора спешить.
Мы проводим в салоне красоты около четырех часов. Из всех возможных свадебных дизайнов выбираю пресловутый французский маникюр и педикюр. Фантазией во время похмелья я совершенно точно не блещу. А вот Наташа, наоборот, удивляет меня и выбирает яркий неоновый оттенок, который совершенно не к месту на свадьбе и уж точно не подойдет к платью подружки невесты, которое я выбирала для нее. Решаю затронуть эту тему в тот момент, когда мы возвращаемся в отель, чтобы выехать из номера и забрать вещи перед тем, как отправиться на финальную примерку, но у входа замечаю тонированный внедорожник со знакомыми мне номерами. На таком ездит мой надзиратель.
— Нас нашли! — в панике шепчу я, ловя подругу за капюшон ее толстовки и утягиваю к себе, прячась за широкой колонной.
— Чего? — возмущается Наташа, поправляя горловину, которая ее душит из-за моей крепкой хватки.
— Тут Мирослав! Он узнал, что мы сбежали и приехал за нами! Если знает он, то знает и отец! — яростно шепчу, размахивая руками, — нам конец!
— Ты уверена, что он здесь из-за этого? — спокойно спрашивает Лукьянова.
— Ты о чем?
Наташа кивает в сторону укромного местечка за курилкой. Фокусирую свой взгляд на две фигуры в тени, которые милуются друг с другом, как голубки. Мирослав развернулся в пол-оборота и поэтому я могу с легкостью разглядеть его лицо, на котором я впервые вижу улыбку и глаза, излучающие нежность. А вот женщину я узнаю не сразу, так как она стоит спиной ко мне и на ней шляпа с широкими полями, как будто она хочет скрыть свое лицо. Разве что каблуки туфель помогают мне распознать ее личность. Лодочки из кутюр коллекции Дольче и Габбана. Такие в Москве есть только у двух женщин: у известной телеведущей и у… Моей мамы.
Сразу же гоню очевидную мысль куда подальше. Нет, это точно не она. Из-под шляпы видны белые локоны, как раз такие у телеведущей. У моей мамы такие же, как и у меня. Этим я в нее пошла. Не успеваю убедить себя очередной ложью, как резкий ветер срывает с женщины шляпу, и я вижу черные волосы, а то, что я приняла за белый локон — оказывается кончик платка.
Наташа зажимает мне рот именно в тот момент, когда я была готова взвизгнуть. Глубоко дышу, будто пробежала марафон, наблюдая за тем, как Мирослав успевает схватить шляпу и вернуть ее на голову моей мамы при этом ласково заправив выбившуюся от ветра прядь за ее ухо.
В полном молчании мы доезжаем до нужного нам места и в таком же молчании я облачаюсь в свое пышное белое одеяние, стоя на небольшом круглом подиуме перед несколькими зеркалами в пол в приватной кабинке бутика свадебных платьев. Тишину нарушают лишь две работницы, щебечущие о том какая я красивая невеста, до тех пор, пока подруга не шипит на них и не прогоняет куда подальше, чтобы не мешали.
В голове полнейшая пустота. Ни единой мысли, только Мирослав, поправляющий волосы моей матери и целующий ее в щеку, словно зацикленное видео стоит перед глазами. Наташа подходит ко мне и поправляет длинную фату, которая неаккуратно легла на моем плече. В этот момент я как никогда благодарна ей за то, что она не пытается вытаскивать из меня слова.
— Я принесу воды, хорошо? — деликатно спрашивает она, понизив голос. Я согласно киваю, продолжая смотреть в свое лицо, отражающееся в зеркале.
Дверь с мягким хлопком закрывается за Наташей. Только оставшись наедине с самой собой, ощущаю, как волна отчаяния накатывает на меня. «Ресторан, отель» — барабаном в висках стучат слова мамы, которые она говорила, выйдя накануне из дома. Я тогда так наивно подумала, что она вновь собралась встретиться с подружками. Что я теперь скажу отцу? Я ведь не смогу скрывать. Как мне теперь жить с этой тайной? А если скажу, то он точно выгонит маму из дома. Он не простит измены.
Задыхаясь от собственных эмоций и душащих слез, обхватываю себя руками и спускаюсь на пол, присев на корточки. Пытаюсь сделать хоть маленький вдох, но не могу. Чертов корсет сдавливает грудную клетку, как металлические тиски. Пытаюсь схватиться за шнуровку, выгибая руки назад, но ничего не выходит.
— Наташа, — сиплю я, а затем пытаюсь прочистить горло и мне получается выдавить из себя крик, — Наташа, помоги!
Пытаюсь успокоиться, считая до десяти и глотать воздух маленькими порциями. Слышу звук открывающейся двери и медленные шаги позади себя. Боже, ну чего она так медлит?!
— Развяжи корсет, я сейчас задохнусь, — хриплю я и поднимаю затуманенных взгляд к зеркалу, который мгновенно проясняется, фокусируясь на незнакомой широкоплечей фигуре, облачённой во все черное.
Мужчина приближается ко мне, так плавно, как пантера подкрадывается к своей добыче. Его глаза хищно сверкают в свете софитов, которыми увешана примерочная. Незнакомец останавливается за моей спиной так близко, что я могу ощущать жар, исходящий от его кожи. Словно в замедленной съемке он склоняется ко мне, не отводя взгляд от нашего отражения в зеркале, в котором я кажусь бледным призраком на фоне мрачного дьявола.
— Ну привет, принцесса, — произносит неожиданный гость, задевая мочку уха обжигающим дыханием, и я перестаю дышать окончательно.
Глава 7
Данте.
В Москве мы приземлились ближе к полудню. Выйдя из самолета, в лицо сразу ударил поток горячего воздуха, который был пропитан крепкой смесью запахов, разило потом и ощущалась нищета. Вокруг сновали люди, кто-то громко разговаривал по телефону, кто-то спешил на самолет, запыхавшись от бега, рабочие перевозили тележки, до верху набитые багажом.
