Глава 7
Существование напоминало перелистывание каналов на кабельном. Отдельные эпизоды и между ними мелькающая темнота. Перевязка и обработка ран, уколы, попытки поесть, прием лекарств — все это чередовалось с состоянием, похожим на сон. Данил пичкал ее какими-то таблетками, что она почти все время была в отключке. Не было ни снов, ни образов, ни эмоций, ни состояния отдыха. Только моргнула, темнота, открыла глаза — что-то сделала и снова моргнула продолжительностью в несколько часов. Не смотря на то, что этот сон не приносил ни физического, ни психологического удовлетворения, тело ее использовало такой шанс по максимуму и старательно восстанавливалось. И хоть состояние не особо позволяло — Саша настояла, что справлять нужду она будет теперь в отведенном для этого месте. К сожалению, пришлось принимать помощь, чтоб до него добраться, но это было не так унизительно как подгузник… Или горшок. Который предлагал Данил в качестве альтернативы.
Голос еще не восстановился, горло раздирало от каждой попытки выговорить хоть слово. Прием пищи напоминал жевание стекловаты — нет вкуса, глотание давалось с трудом и даже обычный бульон царапал глотку. От кашля уже болели ребра и пресс. Температура плохо сбивалась, Данил мрачно смотрел на пищащий в его руках разогретый термометр и бурчал, что придется покупать ковер, чтоб можно было удобнее выносить тело, если дела не пойдут лучше. Саша ежилась от этих слов. Хотелось верить, что это просто у него такой мрачный юмор. Но не стоило питать иллюзий. Если она умрет, вряд ли ей устроят пышные похороны со слезливыми прощаниями.
Она смотрела на амбала, выступающего в роли ее сиделки и все гадала кто же он? Что он там делал? Он один из них? Почему помог? Зачем с ней возится? И что ей это будет стоить?.. Пока он готовил шприцы для инъекций, она пару раз пыталась выяснить хоть что-то. Но на вопрос кто он, неизменно было только его имя. А еще? Друг. Она пыталась выяснить где они. Но он только отвечал, что в его квартире. Где эта квартира? В безопасном месте. А где это безопасное место? В его квартире. Они ходили по кругу в этих незамысловатых вопросах и она оставила попытки. На большее у нее не хватало сил и здоровья. Все ресурсы ее организма уходили на борьбу с инфекцией и последствиями переохлаждения, заживление ран. Она уставала даже просто дышать. Стоило ей принять хотя бы относительно вертикальное положение — в глазах темнело и летели цветные мушки, в ушах шумело и она едва не теряла сознание от слабости. В туалет ее относил на руках Данил. Он буквально усаживал ее "на горшок", чтоб она не упала или не повредить швы на ступнях. Саша вздрагивала от его приближения и прикосновений, ее пугал этот чужак, ее полная зависимость от него и… если что-то пойдет не так, ей нечего противопоставить здоровому, огромному мужику, она просто как тряпичная кукла, максимум котенок, которому одной своей ручищей он проломит череп не поморщась. И хотя та часть квартиры, которую она видела была вполне обычной, то никто не гарантировал, что нечто пугающее не может находиться за стенкой.
К ее ужасу — спали они на одной постели, к счастью, она была широкой и одеяла у них были разные, а спал он в домашних брюках и футболке. При этом как он ложился, спал или вставал — как правило она уже почти не запоминала, виной всему были препараты и ее коматоз.
Еще не было включено отопление, поэтому дома он ходил в шерстяном свиторе с объемным воротом и флисовых спортивных брюках, неизменно с кружкой горячего кофе или чая. В центре комнаты стоял обогреватель. А Саша не ощущала температуры внешней среды — ее или бил озноб, или плавил жар. Напротив постели на стене висел большой телевизор, фоном бубнящий большую часть дня. В основном это были каналы с документалками или фильмами. Данил проводил время либо за столом, роясь в бумагах и ноутбуке, либо в подвесном кресле рядом с кроватью, листая что-то в телефоне. Чтоб в эти дни он выходил из дома она не видела. Возможно, он это делал пока «гостья» была после лекарств в отключке… Саша тайком разглядывала его. Данил не носил колец или прочих побрякушек, несмотря на свое брутальный вид, не было похоже, что он какой-то бандюган (как она их представляла, во всяком случае). Он был явно около ста девяносто ростом, хорошо сложен, сложно было понять его возраст, но старше тридцати… Волосы темные, можно сказать черные, густые, без седины и залысин, немного ложатся волной, длинные, но не по небрежности, а по задумке, аккуратно подстриженные и с четкой окантовкой. Широкие брови, густые ресницы и пронзительно-зеленые глаза. Похоже, он был из тех мужчин, которые за сутки могут отрастить бороду: если с утра его можно было увидеть гладко выбритым, то уже после обеда щетина захватывала большую часть его лица. Иногда Саша ощущала на себе его тяжелый задумчивый взгляд и от него мороз бежал по коже. Загадочная личность своего спасителя и обстоятельства, что он держит ее взаперти пугали, как и такая интимная с ним близость. Неясность его мотивов не давала расслабиться. Часто мелькающие перед мысленным взором события недавних дней постоянно напоминали ей о том, что ничего не закончено, но борьба пока еще не проиграна…
Пару раз она пыталась попросить телефон, чтоб связаться с родными… Ведь она просто ушла из дома с подругами в клуб и не вернулась! Наверняка они сошли уже с ума от беспокойства и страха за нее, но вряд ли даже их воображение было способно нарисовать то, что с ней случилось. Данил на ее просьбы отвечал просто: «Нет». Безэмоционально, буднично и отрешенно, как отмахиваются от мошки, которая хотела присесть на твой фрукт. На заверения, что она только скажет, мол жива и попросить оставить ее звонок в тайне, он только скептически ухмылялся.
Но мысли свербили мозг… Однажды он оставил телефон на тумбочке, когда вышел. Улучив момент, она хотела им воспользоваться, но он был запоролен. К тому же она была настолько медлительной, что оказалась застукана на месте преступления.
— Вот так-так. И что же это
