И кончала ты по-настоящему.
Его самоуверенность просто бесит.
Сжимаю руками виски.
— Что? — обеспокоено спрашивает Давид. — Василиса, что? Тебе плохо?
— Голова кружится и тут колет, — показываю на левую грудь.
— Надо было в больницу тебя отправить! — Давид бьет по рулю ладонями.
Я молчу в ответ, а потом запрокидываю голову на бок.
— Василиса? — Давид берет меня за подбородок и слегка трясет.
— Василиса? — зовет меня, я не отзываюсь. — Черт! Угорела, все-таки! Суки! Убью найду! Сейчас, девочка, сейчас.
Приоткрываю глаз и вижу, как Давид тыкает в телефон.
Ладно, хватит с него.
— Ну что, хорошая я актриса? — спрашиваю с улыбкой, поправляя волосы.
Давид медленно поворачивается ко мне. Отбрасывает телефон на панель. В его глазах зарождается нечто, чего я начинаю бояться.
Молча он кладет ладонь мне на шею и слегка давит.
— Маленькая сучка, — буквально цедит сквозь зубы, — играть со мной вздумала?
Наклоняется и его лицо совсем близко.
— Не зли меня, девочка.
А я задыхаюсь. Но не от его ладони у меня на шее. От запаха. Вернее, от вони.
— Извини, — говорю, зажимая нос пальцами, — но ты пахнешь как подгоревший шашлык.
— Хм, — Давид как-то сразу расслабляется и на лице появляется улыбка, — не самый плохой аромат. Я пахну мясом.
— А я вегетарианка, — отворачиваю лицо, потому что Давид наклоняется еще и его губы почти касаются меня.
— Смотри, до чего без меня докатилась, — ухмыляется он. — Помнится по утрам ты резво бутерброды уплетала. С колбасой бутерброды. Василис, — поворачивает мое лицо к себе и смотрит прямо в глаза, — я соскучился. Поехали домой. Попробуем еще раз. Сначала.
— Для чего, Давид? — спрашиваю теперь уже серьезно. — Ради акций этих? — смотрю пристально. — Ты развелся со мной, Давид. Хотя обещал, что не сделаешь этого никогда. Я уже поверила тебе раз. Пусти. Дай мне выйти.
Толкаю его от себя и он послушно отступает. Не давит. Садится на свое сиденье.
— Ты моя жена, Василиса, — говорит, уткнувшись взглядом в руль.
— Договорная, Давид, — напоминаю я. — Это все была игра. Я не хочу больше. Не хочу.
Открываю дверь и выхожу. Давид не удерживает меня. Так и сидит, вцепившись в руль и не сводя с него взгляда.
— Спасибо тебе, Давид, — говорю я, прежде чем закрыть дверь. — За спасение спасибо. Можешь не волноваться — акции продавать не буду. Пока.
И, так и не дождавшись от него ответа, захлопываю дверь и забегаю в подъезд.
Открываю дверь в квартиру своим ключом. До меня доносятся какие-то шорохи, скрипы, шепот. Кто там? Иду в комнату и навстречу мне выскакивает Вика. Запахивает свой халатик. Волосы взъерошены, щеки горят.
— Ты чего так рано? — спрашивает, хватая меня за руку. — Пошли на кухню. Тебя ждала ужинать.
И тянет меня за руку за собой. На кухне садимся за стол и Вика заботливо наливает мне чай. Приятно. Но странно.
И тут в дверях появляется Максим.
— Привет, — улыбается и тоже садится за стол.
Я смотрю то на него, то на Вику.
— Я не знала, что ты здесь.
— Зашел проведать, как вы тут.
Вика и ему наливает чай. Они переглядываются.
— Вик, — говорит Максим, — выйди. Нам с Василисой поговорить надо. По делу.
Вика не возмущается. Едва заметно улыбается в ответ и уходит.
— Уже знаешь, наверное? — Максим обращается ко мне, как только за ней закрывается дверь.
— Что? — не понимаю я.
— Пожар в центре Давида. По всем новостям. Не слышала разве?
Решаю не говорить пока, что я там была.
— Слышала, — киваю. — К счастью, без жертв. Вроде.
— Да-да, никто особо не пострадал. Ну, кроме тебя.
Изумленно смотрю на него. Он что? Знает?
— Это Давид поджог устроил, — вдруг произносит он.
— Что? — я хлопаю глазами. — Что ты говоришь такое, Максим? Зачем ему это? Это же его центр. Ущерб, убытки…
— Убытки покроет страховка, — говорит Максим с ухмылкой. — У него все просчитано. На несколько ходов вперед.
— Но зачем ему это? Не понимаю…
— Конечно, не понимаешь, — улыбается Максим. — Доверчивая ты и неопытная. Вот сейчас, после пожара, ты не сможешь продать свои акции. Никому. Пока следствие не будет закончено и страховая не разберется.
Я задумываюсь.
— Он все просчитал, — говорит Максим. — Тянет время. Наверняка, у него уже есть план, как соблазнить тебя. Спасти, например, от чего-нибудь или кого-нибудь. Наобещать. Тебе надо быть осторожной, Василиса. Очень осторожной. Давид хитрый и за свои деньги переступит через кого угодно.
— Максим, слушай, — говорю я. — А мы с Давидом в разводе?
Мне до сих пор не дает покоя бумага, которую показал мне Давид. Получается, что мы и правда все еще женаты? Как узнать? У Давида спрашивать — не вариант. Я не верю ему.
— Конечно, в разводе, — ничуть не сомневаясь, говорит Максим. — Ты разве не видела свидетельство о расторжении брака?
— А откуда ты знаешь, что я его вообще видела? — его слова кажутся мне подозрительными.
— Ну, — он неопределенно пожимает плечами, — наверное, видела. Или нет?
Не отвечаю. Отворачиваюсь. Думаю.
— Зря ты мне не доверяешь, — вдруг говорит Максим. — Я ведь уже помог тебе.
— А зачем, Максим? Зачем ты все это делаешь? Вы же друзья с Давидом. Или?
— Были друзья, Василиса, были. У меня есть причины так поступать. Поверь мне. Давид не только тебе жизнь испортил.
На кухню возвращается Вика и Максим не договаривает.
— Закончили? — спрашивает сестра.
— Да, — Максим встает и прощается с нами.
Мы с Викой ужинаем.
— Слушай, Василис, — произносит она, прерывая долгое молчание, — я спросить хотела.
Вопросительно смотрю на нее.
— Как тебе Максим? Ну, как мужчина?
— Никак, — говорю честно.
Вика облегченно выдыхает.
— Подожди, — хмурюсь я. — Ты что? С ним? Подожди.
