— Я знаю.
Языком толкнулся в ее сжатые губы, прикусил, когда она дернулась. Она приоткрыла рот, и я вжался в нее. Здоровой рукой сгреб волосы, поцеловал глубже, ответа без слов требовал, и получил его.
Она набросилась, прижалась вплотную, кусаться начала. Ослабил хватку, она обняла меня за шею, это поцелуй взахлеб, от ее дрожи я сам, как под напряжением.
Часы тикали, она с каждой секундой впивалась сильнее, словно сердце зажала мне и держала, не отпускала, три года назад она в мои мысли влезла, и я ее никак прогнать не могу.
Оторвался от нее.
Посмотрел на красные опухшие губы, провел пальцем.
Поднял глаза выше.
Ее грудь вздымается от тяжелого дыхания, моя тоже. Стоим и смотрим друг на друга, в ее взгляде ненависть, она не врет, те крупицы тепла, что я видел два дня, пока она бегала вокруг меня и за мою жизнь боялась — они вспыхнули и погасли.
Остались желание и злость.
И этого много в ней, но мне нужно другое.
Любовь я хотел заслужить в детстве, в детдоме, когда еще не понимал, что никому не нужен. С тех пор на х*ю вертел все эти чувства.
И вот снова. Захотел того, что мне недоступно. Слабость – это не простреленная рука, это вот оно, то, что я делаю сейчас.
— Хорошо, – хрипло сказал и отошел. Взял телефон со стола, всмотрелся в разбитый экран и набрал по памяти номер. — Петр? – усмехнулся, когда он ответил после первого же гудка, ждал. — Надо встретиться, пришлю адрес. Ларису не трогай, будет тебе Коваль.
Сбросил вызов.
— Демьян, – Алина торопливо приблизилась.
Отстранил ее и набрал другой номер, назвал помощнику адрес и сунул телефон в карман.
— Зачем ты столько людей собираешь? – Алина прошла за мной в коридор. — Ты куда? Сам тоже поедешь? Тебе же нельзя.
— Почему? – наклонился, одной рукой пододвинул ботинки.
— Ты болеешь, – в ее голосе скользнуло волнение, она села на корточки и схватила ботинок, — давай, я помогу.
— Я сам.
— Я просто помогу, – она потянула меня за брюки, суетливо подставила ботинок.
— Ты меня ненавидишь, Алина, – напомнил.
Она выпрямилась, сдула со лба темную прядку. Кивнула.
— Того демона, которого ты всем показываешь – да. Но я знаю, ты не такой.
Накинул куртку.
Я как раз такой. Только она ни черта не помнит.
Брякнул замками, открыл дверь и обернулся.
Она стоит, сцепив руки под подбородком, молча смотрит на меня, и в глазах надежда светится.
— Вернусь уже ночью, наверное, – отчитался зачем-то, совсем ненадолго представил, что она ждать будет, только меня, что я ей сам по себе нужен, но знаю, она в сказку верит и в рыцаря, который ее сестру спасет из лап дракона.
— Мне нельзя поехать? – она шагнула ближе, поймала мой взгляд и снова закивала, — нельзя. Я буду очень ждать, Демьян.
Вышел в подъезд, хлопнул дверью. Закрыл на все замки, спустился в снежный декабрьский вечер. До Нового года неделя, чуть больше, в прошлом году мы вместе с Ковалем праздновали, у них дома.
А теперь и дома нет, и самого Руслана.
По дороге отправил сообщение Волынову. С освещенного проспекта свернул во дворы, оттуда на трассу, потом на проселочную дорогу, и дальше, к гаражному кооперативу.
Отсчитал седьмой с конца.
Заглушил двигатель, на улице застегнул куртку, по хрустящему снегу дошел до гаража и снял замок. Включил фонарик на телефоне, распахнул рассохшуюся деревянную створку подпола. Посветил на черные мешки.
Постоял.
Десять минут или полчаса – все как-то смешалось здесь, рядом с моим врагом. Родителей нет, но и он не живет.
Снаружи послышался гул, подъехало сразу несколько машин. Встречать не вышел, проверил в кармане пистолет.
Хлопнули двери, заскрипел снег, от света фар совсем светло стало.
Желтая полоса упала на меня, в проеме выросла высокая фигура.
— Демьян, – низко, с раздражением поприветствовал меня Волынов. — Какого хрена. Что за дыра. Рестораны больше не в моде?
— По ресторанам Коваль ходить не может, – сдвинулся в сторону, фонариком провел маршрут по полу до подала. — Ты хотел встретиться с Русланом. Он там.
Глава 6
ДЕМЬЯН
— Что за хуйня? – рыкнул Волынов, щелкнул пальцами, и один из его быков-подручных прошел в гараж, а затем посветил фонарем в подвал. — Ну?
— Жмурик.
— Каваль?
— Упакован он, не вижу.
— Так спустись, и проверь! – повысил голос Волынов, достал пушку, и нацелил ее на меня: — Что за игры, Демьян? Думаешь, я поверю, что Коваль сдох, перестану бабло искать, и буду жить мирно и дружно? За лоха меня держишь?
— Там Коваль, сейчас твой человек в этом убедится. Лариса где?
— В тачке сидит, – раздраженно бросил он, и нетерпеливо крикнул: — Что там?
Через пару секунд глухой голос ответил:
— Это Коваль.
— Не двойник? Шрам проверь, ему в левый висок шмаляли, хвалился что даже пуля в голову не берет, – рявкнул Волынов, не сводя с меня взгляда.
— Двойник, бля, – усмехнулся я. — Ну, сообразил, или нет?
— Шрам есть, – крикнул подручный, одновременно с Волыновым, который выдохнул:
— Ты его замочил?
— Я, – с удовольствием произнес я, смакуя то, что могу в этом признаться, и это правда. — Я его убил.
Сколько раз я повторял эти слова? Тысячи, сотни тысяч раз. Другие о том, как драть телок мечтали в юности, а я о том, как убью Коваля. И теперь я могу и думать, и говорить не «Я его убью», а «Я его убил».
— Хозяином города решил стать? – Волынов снял ствол с предохранителя, раздались щелчки, его люди тоже наставили на меня стволы, как и мои люди на него. А свой я успею выхватить, и не из таких передряг выпутывался, тем более я знал, что меня ждет.
— Решил. И стану.
— Ты отдашь мне бабло Коваля, я заберу все его активы и, так и быть, отпущу тебя живым. Тебя и мелких сучек – дочерей Руслана, – окрысился Волынов, и глаза его блеснули красным.
Или мне показалось?!
— Не подходит, – рассмеялся я. — Знаешь, как будет? Деньги останутся при мне, активы тоже, как и Лариса с Алиной. А вот ты, – я незаметно подал знак своим людям, — хотел увидеть Коваля? Увидел, и теперь ляжешь рядом.
— Тварь! – прорычал он. — Убить! Всех!
От пули в голову я увернулся, раздалась привычная пальба. Мои люди стреляли с глушителями, Волыновские палили громко. В спину раздался удар, меня обожгло.
— На, сука, – рассмеялся Волынов.
Идиот радуется, что попал в меня. Вот только я не такой кретин, как он и его люди. И во всех тачках у меня есть бронежилеты. Один из них я успел надеть. Синяк останется, и только.
Я шмальнул в одного из Волыновских, который упал на чистый, нетронутый снег, выплескивая из себя черную кровь, и развернулся к Петру, жавшемуся к воротам гаража. Боится, увидел, что почти все его люди перебиты. Кого попало я звать с собой не стал, все – опытные бойцы.
— Добей, – приказал своему, стоявшему над корчащимся бойцом бригады Волынова, услышал глухой выстрел, еще один, и все они полегли на испещренный кровавыми брызгами снежный ковер.
— Ну что, Петр, забрал бабло? Активы? – я приближался к нему, зная, что еще пара шагов, и выстрелю. Он тоже был в моем списке из-за того, что на Алину смотрел, а Коваль думал отдать дочь ему – тому, кто трех бывших жен убил. — Все это до сих пор у Коваля, кстати. Мое при мне, а его у него и осталось. Хочешь к нему?
— Ты меня не убьешь! – прошипел он. — Я тебе нужен!
— Не нужен, – рассмеялся я, наставил пистолет, и меня ослепили ярко вспыхнувшие фары. — Мать твою! – выругался, выстрелил наугад, ориентируясь на хруст по снегу, и крикнул: — Стреляйте!
Выстрелы раздались, шагах в пятнадцати я услышал звук разбившегося стекла, и женский вскрик, побежал туда. Волынова нет, трупа его тоже не вижу. Вдали стоит Джип, дверь которого открыта нараспашку, а с водительского кресла свесился убитый боец Волынова.
— Ищите в гаражах! Он не мог уйти далеко, – приказал я своим, открыл заднюю дверь, и рявкнул: — Тихо, хватит орать, Лара!
