— Софи, послушай… — перехватил ее руку он. — Я буду здесь еще несколько дней. Может, увидимся еще раз?
— Это сложно. У меня ведь не только муж. Еще есть сын.
—Хотя бы оставь свой номер телефона. Или имейл. Мы могли бы переписываться.
— Я замужем. Зачем тебе проблемы?
— Я еще не решил, но… кажется, ты мне действительно нравишься. Мы могли бы чудесно провести время.
— Оставь мне свой номер. Я позвоню, если освобожусь, сдалась она.
— Обещай, что позвонишь, — протянул ей свою визитную карточку н.
Она на миг улыбнулась.
— Хорошо, обещаю.
Подхватила сумку и быстро вышла из его номера.
Глава 11. Таша, три года спустя, июль
— Жила-была девочка.
Как ее звали? Кто звал, Тот и знал.
А вы не знаете.
Сколько ей было лет?
Сколько зим, Столько лет,
Сорока еще нет. А всего три года.
И был у нее… Кто у нее был?
Серый, Усатый, Весь полосатый.
Кто это такой? Котенок.
Стала девочка котенка спать укладывать…
Мягкий голос Виктора отдается эхом в холле. Подкрадываюсь к детской и застываю у приоткрытой двери. Тася в розовой пижамке с единорогами смирно лежит в своей кроватке и слушает сказку. Коричные кудряшки рассыпались по подушке. Голубые глазки заворожено следят за картинками в большой книжке. Даже не верится, что еще час назад эта непоседа носилась по дому со скоростью света и умудрилась разбить мою любимую вазу, подаренную Габриэллой.
Я жутко расстроилась. Подарки этой женщины для меня много значат. Может, потому что у меня не сложились отношения с собственной мамой, а может, потому что Габриэлла была близкой подругой мамы Вити и теперь следит за нашим домом в Тоскане. Каждая встреча с Габриэллой наполнена радостью. Как будто у Таси появляется еще одна бабушка.
Прошлым летом в старом Тосканском доме делали ремонт, и мы весело проводили время в гостях у Габриэллы. Она учила меня готовить итальянские блюда, а Тася была завалена подарками.
Я мечтаю переехать в Италию с того самого дня, как мы с Виктором поженились. Увы, он категорически против. Бизнес в России. А значит, мы должны жить здесь.
В июне мы с Габриэллой решили открыть салон итальянских свадебных и вечерних платьев в России. У меня на счету лежали сбережения, которые накопились за три года работы магазинчика в Волгограде, и я планировала вложить их в новый бизнес. Все шло чудесно, пока о наших планах не услышал Виктор. Как будто по городу прокатилась взрывная волна. Казалось, у бизнес-центра снесет черную крышу…
— …Уложила котенка, а сама пошла ужинать.
Приходит назад, – что такое? — продолжает мягко вещать Виктор. —
Хвостик – на подушке, На простынке – ушки. Разве так спят?!
Тася звонко хохочет. Муж улыбается. Гладит ее по головке и продолжает читать.
— Ни перинки,
Ни простынки,
Ни подушки
Не видать,
А усатый, Полосатый
Перебрался под кровать.
Разве так спят? Вот какой глупый котенок!
Дочка хватается за животик маленькими ручками и захлебывается наивным детским смехом.
Витя смеется вместе с ней. Она хватает его за уши, виснет на крепкой шее, а он усыпает поцелуями ее маленькие щечки. Само обаяние. Идеальный отец. Даже не скажешь, что внутри живет жестокий монстр, способный в один миг превратить твою жизнь в кошмар.
Воспоминания о нашем недавнем конфликте рвутся наружу, и я тихо отхожу от детской. Сутки назад мы пошли на мировую, но головешки на пепелище нашего поля боя тлеют до сих пор. Все еще не могу поверить, что осталась рядом с ним. В сердце покалывает горький осадок, который ничем не сгладить.
«Моя жена не будет заниматься бизнесом! Никогда!» — вот и все его слова в ответ на наше с Габриэллой предложение.
«Что за средневековые правила?! — взорвалась я. — Я собираюсь вкладывать свои личные сбережения, которые накопились на счету за три года от нашего с Ульяной магазина в Волгограде! Я не твоя собственность, чтобы распоряжаться моей жизнью!»
«Ты моя жена! Этого достаточно!»
Мы поссорились. Он давил на меня своей категоричностью, никак не желая дать мне свободу в материальном вопросе.
Я плакала. До нашей с Габирэллой идеи создать салон я и не представляла, насколько деспотичным и жестоким может быть мой муж. Если ты с ним не согласна, он сделает все для того, чтобы подавить бунт на корню. О, сколько гадких слов было сказано в мой адрес! Виктор припомнил мне все. И мою маму, и тюрьму, из которой он вытащил меня практически на себе… Есть вещи, которые невозможно принять. Принять того Виктора я не смогла. Выход был один – уйти от него.
И я собрала вещи, твердо намереваясь уехать с Тасей к бабушке в Волгоград. Святая наивность! Я только разозлила его еще сильнее. До самой глубокой ночи мы орали, швырялись вещами, а наш бедный ребенок забился в кроватку и заснул сам. Я охрипла, у меня закончились слезы, но решимость уехать к бабушке никуда не делась. Тогда Виктор поступил именно так, как предсказывала моя мама. Он просто запер меня наверху, лишив возможности выйти из его огромной квартиры.
Я побила всю посуду в столовой, весь дорогой хрусталь в его музейной гостиной, а потом заперлась от него на все имеющиеся замки в самой дальней гостевой комнате. Я отказывалась делить с ним спальню и разговаривать.
На это он ответил исчерпывающей взаимностью. Отключил в квартире интернет и мобильную связь, окончательно лишив меня возможности пополнять счет и общаться с другими людьми. А потом вел себя так, будто меня не существует. Вместо привычной любви я получила порцию ледяного презрения. Так он мстил мне за то, что я хотела от него уйти.
Понятия Нас, как будто больше не существовало. Была я, был он, и была Тася, которую мы оба задаривали вниманием.
Не знаю, что там произошло у них с Габриэллой, но спустя неделю взаимного молчания и моего заключения в квартире Виктор первым сделал шаг навстречу.
Он вернулся слишком поздно. Когда он вошел в гостиную, от него разило спиртным.
Я смотрела по телевизору какой-то русский сериал (телевидение – все, что осталось в доме на тот момент, его Виктор не ликвидировал), и жутко испугалась, что не успела спрятаться до его прихода.
Он мрачно взглянул на меня и швырнул на стол договор аренды в двух экземплярах.
— Даю тебе двадцать минут на ознакомление с документом. Как подпишешь, вернешься в нашу общую спальню.
Я изумленно взглянула на него. Мной овладели смятение и страх. Он очень редко пил, а если это происходило, лучше ему было не перечить.
Голубые глаза метали молнии, искрили, и я не решилась задавать вопросы. Моему мужу было достаточно взгляда, чтобы выбить у окружающих почву из-под ног. Я не была исключением. С его поддержкой я расцветала. А стоило ему лишить меня своего обожания, и я потерялась.
Спустя три года брака я уже хорошо понимала, с кем живу. Виктор любил меня и дочь, но он был именно тем монстром, которого в пьяной агонии рисовала моя мать. Увы, я любила монстра. Может, именно поэтому позволила ему запереть меня на неделю и не отпустить к бабушке.
Он вышел из гостиной, а я, хлопая стеклянными глазами, смотрела на договор аренды помещения. В тот миг мне уже не хотелось никакого салона на двоих с Габриэллой. Все, чего я хотела на самом деле – это спрятаться в гостевой комнате, накрыться с головой одеялом и никогда не видеть колючего взгляда своего мужа.
Я не притронулась к договорам. Просто встала и пошла в спальню. Как будто меня кто-то толкал в спину! Никто не толкал, но его слова о спальне… видимо, я сильно задела его тем, что перестала делить с ним постель. Может, поэтому он и пришел домой так поздно и навеселе. Гордыня, овладевшая мной, дала трещину.
Глава 12. Таша
В спальне царил полумрак. Виктор сидел на краю огромной кровати, расстегивая рубашку. Пиджак был небрежно брошен на стул.
Может, мне и стоило спросить, где его носило до полуночи, но у меня не хватило смелости.
