закончила с завтраком... Иди к нему, — повелевает само-назначенная королевишна команды номер семь.
Я чуть не давлюсь апельсиновым соком, который в этот момент пью.
— Чего? — хриплю я.
— Стаса он уже не послушал. Таня слишком стеснительная, чтобы настаивать на своём. Остальные ненадежней. Остаёшься только ты, Эль.
— Почему не ты?
— Я... я боюсь своим напором испортить нашу старую дружбу. Пожалуйста, Эль! — цепляется она пальцами в мою руку. — Важно, чтобы на задание явились все. Ты же это понимаешь!
— Понимаю, — поджимаю я губы, чувствуя, как негодование на Громова превращается в злость, и поднимаюсь с места. — Какой у вас номер комнаты, Стас?
Мне требуется минут пять, чтобы подняться на третий этаж. Минута, чтобы найти нужную комнату. И целая вечность, чтобы решиться постучать в дверь.
Правда ответа я не получаю через такую же вечность...
Зная, что на двери нет замка, я медлю всего секунду, а затем смело давлю на рычаг ручки и вхожу в комнату. Она похожа на нашу, только зеркальная ей. И здесь темно, потому что шторы на окнах плотно задёрнуты.
Ещё бы! Золотому мальчику не должно мешать спать какое-то там солнце.
Осторожно прохожу вглубь комнаты, но... Обе кровати оказываются пусты! А за моей спиной раздаётся шорох, который вынуждает меня резко развернуться на сто восемьдесят градусов.
Громов.
После душа: влажные волосы падают на нахмуренные брови, в руках белая футболка. Секунда, и его лицо краснеет от гнева, он быстро натягивает футболку и рычит:
— Какого хрена ты здесь делаешь?!
Я поднимаю взгляд от спрятанного под футболкой атлетичного пресса и расправляю плечи:
— Тебя не было на зарядке.
— И что? — бросает он уже спокойнее, словно взял себя в руки.
— Это отразилось на нашем командном счёте.
— Мне плевать, — зло усмехается он и делает шаг ближе ко мне: — А тебе, выходит, больше всех надо?
— Всей команде надо. Это они меня прислали.
— Чтобы именно ты отругала меня за прогул? — насмешливо взлетают его брови.
— Какая разница кто? — передёргиваю я плечами. — Важно, чтобы этого не повторилось!
— Я уже озвучил своё отношение, — ещё один шаг, а на губах зловещая улыбка. — Что предпримешь?
— Ты подводишь не одну меня, на секундочку, — тоже делаю я шаг вперёд. — Как бы тебя ни раздражали мои веснушки, что, кстати, не имеет никакого смысла, мы в одной лодке. Ты, я и ещё восемь человек. Смирись и делай что положено!
— Смириться? — зло сверкают его глаза.
— Я смогла, — наигранно безразлично веду я плечами. — И у тебя получится. Или ты сомневаешься в своих способностях?
— До хрена смелая? — недобро сужаются его глаза.
— Ну... я же стою здесь, — вздергиваю я подбородок. — Смотрю в лицо опасности. Так? Ты же считаешь себя ужасно грозным?
Лицо Никиты превращается в холодную маску, но по плотно сжатым губам ясно, что он в ярости.
Я нарываюсь. Зачем? Кто бы знал. Возможно, ремарка о моих веснушках задела меня больше, чем я думала.
Громов ещё секунду сверлит меня уничтожающим взглядом своих, к моей досаде, потрясающих глаз, а затем резко склоняется к моему лицу и тихо, но чётко выплевывает:
— Пошла вон.
Я отшатываюсь от этих слов, как от удара. Где-то там внутри тоже больно, словно он задел меня за живое. Хотя с чего бы? Он всего лишь богатенький мальчик, думающий исключительно о самом себе.
Цепляюсь за эту мысль, словно она моё спасение, и произношу убийственно спокойно:
— Сразу, как только ваше величество пообещает явиться на командное задание.
Похоже, ему не по вкусу моё вежливое обращение, и он буквально свирепеет: обхватывает пальцами моё плечо и дергает так сильно, что я запинаюсь о собственную ногу и едва не падаю. Ему, конечно же, на это плевать — величество твёрдо решило выдворить мою персону за дверь.
Я пытаюсь сопротивляться, но парень, чёрт, сильнее меня.
— Отпусти меня, придурок! — шиплю я, дергаясь.
— Идиотка здесь ты, — тоже шипит он и, открыв дверь, толкает меня за порог. — Если ещё раз увижу тебя здесь, то...
— Что? — огрызаюсь я, одёрнув подол сарафана.
— Пожалеешь, — сжимает он пальцы на ручке так сильно, что костяшки белеют.
Ну надо же!
— Я уже жалею, спасибо, — оправляю я волосы за спину и делаю шаг вперёд: — Хочешь знать о чём?
— Нет, — бросает он и... захлопывает дверь прямо перед моим носом!
Я набираю воздуха в грудь и кричу:
— О том, что такой эгоистичный баран в моей команде! Очень жалею об этом, ясно тебе?!
Полотно двери перед моим лицом безмолвствует.
Я раздражённо топаю ногой и, резко развернувшись, направляюсь в гостиную.
Вот же гад! Самовлюблённый, безответственный и жестокий придурок! Терпеть не могу таких! Выкинул меня за дверь, как какую-то вещь! На команду плевать совершенно! Разве так можно? Скотина.
Мысли о команде меня немного остужают. Я не добилась того, чего они ждали. Получается, я тоже их подвела. И теперь, помимо всего прочего, мне становится стыдно.
И всё из-за него!
Чёрт.
Оксану, Стаса и Таню я нахожу в холле первого этажа. Они с удобством расположились в той самой диванной зоне, где мы после зарядки беседовали с куратором. А с ними ещё полкоманды.
— Как прошло? — буквально подпрыгивает Оксана со своего места, когда видит меня.
— Паршиво, — выдыхаю я с досадой и падаю в свободное кресло. — Больше не доверяйте мне переговоры. Никогда.
— Сделала всё только хуже? — разочарованно опускается на место моя соседка. — Как же так... Что он сказал, Эль?
— Что ему плевать. На всё плевать.
Оксана открывает рот, но тут из невидимых динамиков вновь разносится женский голос:
— Дорогие дети, просьба в течении десяти минут собраться командами на заднем дворе, чтобы получить от вашего куратора задание на эту неделю. Спасибо.
Парни недовольно кривятся и переглядываются между
