отойти от прилавка. — И быстрее.
— Я верну тебе завтра деньги, — обратилась я к Даниилу.
Тот повернул голову, и я снова невольно отступила от него подальше.
— Свали уже. Такая же глупая, как Бэмби… — бросил он пренебрежительным тоном и отвернулся от меня.
На этом моменте захотелось взять и заплакать. Но я сдержалась, закусила до боли нижнюю губу, заставила себя развернуться и пойти к выходу.
И как мне завтра идти в школу снова?
Может, он ещё всему классу теперь расскажет, какая я дура?
От обиды слёзы всё же сами собой побежали по щекам.
Смахнула их и отправилась в сторону дома.
Хотела проучить его, а опозорилась сама…
Зачем я только начала это всё?
Торт мне казался безвкусным. Деда почти не слушала, всё в мыслях своих витала.
Никак не отпускала меня ситуация в пекарне.
Я действительно выглядела глупо, и сама виновата в этой ситуации.
Теперь он будет считать, что я в самом деле тормоз. И вообще говорил со мной очень грубо. Даже если я в чём-то не права, нужно держать себя в руках. Впредь буду в принципе держаться от него подальше.
Он намного сильнее духом, чем я, и просто задавил меня в этой пекарне.
Я не готова сражаться с таким изо дня в день. Лучше просто уйти в сторону…
Обидных слов я за свою жизнь уже наслушалась.
Достаточно.
Теперь я ещё переживала из-за оскорблений парня.
С одной стороны, конечно, какое мне дело до этого заносчивого мажора? Пусть бы и думал всё, что хочет. Но с другой — всё же неприятно, когда класс новый, а некоторые уже с первого дня не лучшего обо мне мнения, о котором, к тому же могут просветить и других.
— Агния, — коснулся дедушка моего плеча.
— А? — резко повернулась я на него. Кажется, дед уже не первый раз меня позвал, но я так глубоко погрузилась в свои мысли, что не слышала его. — Что ты спросил?
— Ты совсем меня не слушаешь, — отметил он, и мне стало стыдно.
Действительно, чего ради я порчу наш с дедом праздничный вечер мыслями об этом грубияне? Но так трудно заставить себя не переживать, когда оно переживается!
— Прости, — улыбнулась я ему. — Я просто задумалась. Хочешь ещё торта? Или чая?
— Нет-нет, — замахал дед руками. — На сегодня довольно. Просто… Я ощущаю беспокойство. Ты грустишь.
Дед не всегда мог понять, что у меня в голове или на сердце, потому как я не всегда могла и хотела с ним делиться абсолютно всем, но очень чутко ощущал моё настроение. Без ошибок знал, что именно я испытывала в определённый момент.
— Расскажешь? — спросил он.
— Да так, — ушла я от ответа. Я даже и не знаю, что тут рассказывать? Что я поступила глупо и теперь один одноклассник уверен, что мозгов у меня нет? Мне было бы неловко в таком признаваться. Лучше про это забыть, и всё. — Ерунда. Я просто перенервничала. Новый класс, новая школа… Сам понимаешь, это нелегко.
— Всё понимаю, милая, — ответил он. — Но ты уж больно сильно переживаешь. Может, всё не так и плохо?
— Может… — пожала я плечами.
— С кем-нибудь подружилась уже?
— Да так, познакомилась со старостой класса… Леся.
— Ну вот, уже связями обрастаешь, — рассмеялся дед. — И чего она? Леся — Олеся, что ли?
— Да, — ответила я. — Олеся. Да не знаю, вроде бы не такая противная, как остальные. Хотя бы не шарахалась от меня. А другие смотрели так, словно в их класс бомж какой пришёл учиться…
— Бомж? — переспросил дедушка, и я прикусила язык. Ну вот, сболтнула лишнего, просто озвучила свои реальные мысли. Не хотела же жаловаться, и чтобы он волновался, но слова сами собой вырвались наружу.
— Да я утрирую, конечно, — попыталась я исправить ситуацию. — Ну, на новенькую редко смотрят дружелюбно. Я была к этому готова.
— Вот что я тебе скажу, — повернулся он ко мне и взял за руки. — Вся эта их мишура ничего не стоит на самом деле. Все их цацки и побрякушки не делают их людьми. Всё, что на них надето, купили им мама и папа. У тебя такой роскоши нет, так уж вышло. Но зато у тебя добрая душа и большое сердце. И они обязательно это оценят.
Я улыбнулась ему. Понимаю, что он хотел меня поддержать, да только эти мажоры все как один без души и сердца, а потому очень маловероятно, что оценят мои…
Эти богатства внутреннего мира для таких как они ничего не стоят, к сожалению. Но мне придётся выжить в этих каменных современных джунглях, потому что я не буду как трус сдаваться, забирать документы из лицея и, поджав хвост, бежать в привычную среду обитания.
Один год.
Я справлюсь, дед, и ни за что на свете тебя не подведу.
* * *
ДАНИИЛ.
— А вот и сын! — радостно встретила меня мама на пороге дома.
— На! — всунул ей в руки злосчастный пирог, за которым она меня послала по дороге до дома.
Родители были на линейке, но за линией, где стояли все родные выпускников, а потом уехали, не дожидаясь окончания нашего классного часа. Как сказала мама — она очень хотела подготовить праздничный обед к нашему приезду, чтобы мы всей семьёй праздновали начало нового учебного года.
Семьёй… Это у неё семья, с её новым мужем. А мы с Назаром так… Напоминания о прошлом.
— Я больше в эту пекарню не пойду ни за что на свете, — заявил я и отправился на кухню выпить воды. И успокоиться. Ох и выбесила меня эта малявка, сил нет.
Такая красивая и такая глупая — истинная Бэмби.
Ещё пыталась назло всё сделать.
Фиговый из тебя манипулятор, малыш!
Я тебя раскусил в два счёта.
Ты мне пыталась испортить настроение, но и твоё тоже оказалось испорченным…
— Чем тебе пекарня уже не угодила? — спросила мама, которая крутилась рядом.
— Очереди большие. И покупатели тупые, — лениво отозвался я.
— Ну тебе все и всегда не такие.
— Просто кругом одни идиоты.
— И только один ты Д`Артаньян, да?
— Очень смешно, — скривился я.
— А
