Может, и к лучшему, что жила с матерью отдельно. Зато не избаловалась, как Нина.
Хотя той всё позволяла Валя. Его упущение.
— Зови ее! — процедил Лиле.
— Мне не нравится твой тон, Миша.
— Тоже хочешь испытать мое терпение?
— Я не виновата, что твоя жена не воспитала ее должным образом и не привила приличия. Так что не смей обвинять меня в том, что мы так опозорились из-за нее!
Михаил прикрыл глаза и стиснул пальцами переносицу. Вздохнул и повернулся корпусом к жене.
— Кто хозяйка этого дома?
— И к чему это? — почувствовала подвох и заерзала на стуле.
— Ты хозяйка этого дома, Лиля, и должна следить, во что одеты домочадцы. При Валентине таких казусов никогда не случалось. Она знала, как принимать гостей.
— Ты… — жена вскочила и кинула ему в лицо салфетку. — Может, ей не приходилось воспитывать чужого ублюдка?
— Заткнись, Нина как раз и не… — осекся в последний момент, когда увидел, как глаза Лили остекленели.
Пожалел, что вообще затеял этот разговор.
— Так вот значит, кто мы для тебя…
Потерянный голос, покрасневшие вмиг глаза и скатившаяся по щеке слеза — Михаил готов был ударить себя кулаком в глаз, лишь бы его женщина никогда не услышала этих слов от него. Но время не отмотать назад, и он лишь вынужденно смотрел ей вслед, когда она убежала, не желая его видеть.
— Нина! — прорычал, совершенно забыв, что она не слышит.
Раздраконенный и злой на нее, он не собирался спускать содеянное ей с рук.
Девчонка вознамерилась выжить из дома двух его любимых женщин, но он не позволит отродью Валентины разрушить его жизнь так же, как это сделала в свое время она.
Не бывать этому! Никогда!
Нина
Не видела, о чем шел разговор между отцом и Лилей, но он выглядел взбешенным.
— Нина!
Неужели это он меня зовет?
Замерла мышкой у лестницы, надеясь, что ошиблась. Может, он произнес вина? Такое же может быть, правда?
Но когда он схватил стул и снес им телевизор на стене, мои надежды рухнули.
Встала и медленно двинулась в его сторону, ощущая, как дрожат коленки. Страшно, но перед смертью не надышишься.
Хотелось малодушно зажмуриться и простоять так весь разговор, который, как обычно, сведется к крику, но он терпеть этого не мог.
В прошлый раз зарядил мне оплеуху. Было больно, но всем плевать. Я должна была терпеть и молча принимать наказание.
— Подойди! — заметив меня, оскалился и поманил пальцем. Словно собаку подзывал.
Встала напротив и вскрикнула, когда его пальцы схватили меня за воротник платья и с силой потянули к себе.
Вблизи налитые кровью глаза, бледное лицо и желваки на скулах делали его лицо похожим на мертвяка. Отвела взгляд, не желая смотреть ему в глаза. Сосредоточилась на губах.
— Не мычи! — выплюнул.
На глаза навернулись слезы. Разве я виновата, что даже крик у меня выходит не такой, как надо?
Крылья его носа встрепенулись, он принюхался и сморщился, словно от меня пахло помоями.
— Фу. Жена Ивана была права.
Оттолкнул меня, брезгливо вытер ладонь о салфетку и кинул ее небрежно обратно на стол.
Почему-то ощутила себя этой скомканной, использованной бумажкой.
Такой же ненужной.
О которой вспоминают только тогда, когда нужно вытереть запачканные руки.
Мужские пальцы больно схватили за подбородок. Снова.
— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Забудь о карманных! Больше ни копейки не получишь. В школе у тебя пятиразовое питание, а шкаф и так ломится от тряпья. Посидишь без своих прихотей, которые обходятся мне в круглую копеечку, и подумаешь о своем поведении.
Сглотнула, не понимая, о чем он говорит.
Еле сдержала усмешку. Пугает, что отберет деньги, которых у меня нет и не было. Разве что в его воспаленном воображении.
— Поняла, я тебя еще раз спрашиваю?! — встряхнул меня.
Отвлеклась и не увидела движение его губ с первого раза.
Кивнула, стараясь не дергаться и не провоцировать его.
Не знаю, что за муха его укусила, но о телефоне придется забыть.
Если что, продам туфли из старой коллекции. Последние из той, богатой прошлой жизни. Мне их всё равно больше некуда носить.
Стиснула челюсти, чтобы не расплакаться. Так жалко расставаться с тем, что покупала мне мама, но приходится очень быстро взрослеть.
— Ну? — снова встряхнул.
Кивнула на всякий случай, хотя не увидела, что он сказал.
Он нахмурился и рукой показал на выход. Ясно, велел убираться в общежитие.
Посмотрела наверх, где на чердаке осталось мое черное платье, но отец смотрел так грозно, что с ним пришлось попрощаться.
Отчего-то была уверена, что больше его не увижу.
Вышла из отцовского дома с тяжелым сердцем.
Зябко поежилась, обхватывая себя руками, и посмотрела на горящие светом окна. Больше это не мой дом.
Степан довез меня до общежития, дождался, пока я войду, и уехал.
Запах сырости, казалось, въелся под кожу, так что первым делом приняла душ и переоделась, кидая воняющее платье в пакет. Завтра сдам в прачечную вместе с другими вещами.
Достала из рюкзака смарт-часы. Восемь тридцать. Еще полтора часа до отбоя, так что можно поразбирать вещи из коробок.
Но как только проходила мимо стола, застыла, только сейчас обратив внимание на лежащий незаметно в углу ноутбук, заваленный сверху правилами проживания.
Выдержала лишь пять минут чтения первых двадцати пунктов, а затем, испытывая технический голод от потери смартфона, не выдержала и села за стол, открывая новенький ультрабук.
Единственный плюс частной школы — полное техническое оснащение учеников.
Установила почту и зашла во все социальные сети. Везде пусто. Никто и не заметил, что меня не было в сети более десяти часов.
«Вас добавили в чат Львы-2022».
Приходит оповещение «ВКонтакте».
Не спешу выходить. Захожу в профили участников. Всего их девять. Ни на одной аватарке нет реального фото, как и в галереях. Судя по характеру сообщений, это мои новые одноклассники.
«Ну что, новенькая, в следующий раз расторопнее будешь».
«И как ты привлекла внимание гиен?»
Гиены? Видимо, так они зовут этих хулиганов.
«Откуда знакома с Глебом? Признавайся!»— сообщение от аватарки с цветочком.
«Говорят, твою учебу спонсирует фармацевтическая компания. Ты что, из нищих?»
Вопрос был бестактный, и будь я и правда из бедной семьи, он мог оскорбить меня, но я лишь сморщилась, читая дальнейшее обсуждение.
«Кеды дешевые на ней были. Я видела», — снова написала цветочек.
«Она из интерната для бедных», — вместо фотки черный квадрат.
«Фу, там что, были тараканы?»— присоединился админ чата — пресловутый лев.
«Она нас не заразит ничем? Я сейчас лечение прохожу», — аватарка с волком.
Затем он же добавляет:
«Это я тебе, новенькая. Лечение у меня дорогостоящее, так что если заразу принесла, будешь отрабатывать».
Скривилась, понимая, что изгои всей школы решили сделать изгоя из меня. Нашли жертву и хотят отыграться на мне за те издевательства, которые вынужденно терпят в школе.
«Успокойтесь уже, ущербные», — высветилось последнее сообщение, прежде чем я закрыла вкладку, не желая с ними общаться.
Хотелось посмотреть, кто это написал, но не стала. Завтра увижу.
Настроение окончательно испортилось, и сил распаковать коробки с вещами не осталось. Открыла лишь одну — самую главную.
Достала черные колонки и бережно поставила их на тумбочку. Иррационально, но именно с ними не могу расстаться. Душа болит, и рука не поднимается.
Когда-то я мечтала выступать на сцене и петь, а теперь могу лишь фантазировать о таком перед сном.
Музыку я теперь не слышу, но могу прикоснуться к динамику и ощущать вибрации битов. С закрытыми глазами создаю себе так иллюзию параллельной реальности, где я всё еще прежняя Нина, у которой большое музыкальное будущее.
