А вот сам Женя так и не написал. Но я и не ждала. Хотя наверно это все же ложь, потому что засыпая, я еще раз проверила телефон, а проснувшись проверила снова. И платье я выбрала одно из самых сексуальных, думая о возможной встрече с ним.
Увидев меня, Настя опять улыбается, только вот сегодня я уже вижу ее насквозь!
— Так, Анастасия. Если и сегодня меня ждет сюрприз, то лучше мне сказать об этом сейчас, — выжидающе смотрю на нее.
— Эмм, а если второй раз, это тоже сюрприз? — делая из своих бровей домики, спрашивает она.
— Ясно. Я так полагаю, он в кабинете?
Настя едва заметно кивает с таким видом, будто выдает тайну противнику. Хотя противник — не я, а тот, кто уже во второй раз проник на мою территорию.
К себе иду решительно, но как только подхожу и берусь за дверную ручку, слышу бешеный стук своего сердца. Да что же это такое. Не дожидаясь, пока оно успокоится, дергаю ручку и открываю дверь.
Вот только итак колотящееся сердце начинает стучать еще быстрее, когда встречаюсь с глазами того, кто стоит по ту сторону двери. Мы смотрим друг на друга целую вечность, которая длится несколько секунд. Я не выдерживаю первая и нелепо отвожу взгляд в сторону. Это не правильно. Так быть не должно. Не должна я так реагировать на него.
— Привет, — осипшим голосом здоровается Женя.
И вариантов этой хрипотцы два: либо он тоже что-то чувствует, либо хорошо играет роль того, кто что-то чувствует. Причем я не знаю, какой из вариантов хуже. Ведь, если не играет, то шансов мне устоять перед ним становится меньше. Хотя и сдаваться я не собираюсь.
Рома. У меня есть мой Рома. Думать только о нем, а не о всяких смазливых проходимцах, непонятно что затеявших, — твержу себе, вспоминая черты любимого человека.
Только вот ни черта не выходит, потому что перед глазами стоит другой. Стоит в прямом смысле и никакое воображение его пронизывающие глаза перебить не может.
— Привет, — отвечаю я, разворачиваюсь на 180 градусов и закрываю за собой дверь, направляясь в соседний кабинет.
— Так. Кто пустил его в мой кабинет? — спрашиваю, залетая к Фине.
— Кто платит тебе, тот и пустил. Клиент просто хочет посмотреть, как ты обрабатываешь фото, — уткнувшись в какие-то бумаги, отвечает она.
— Посмотреть, как обрабатываю? А смысл? Смысл ему на это смотреть? Я их отправлю на диск.
— Маш, ну желание клиента закон, — поднимает она на меня свой взгляд. — Просто покажи ему и все, и так удобнее ведь — сразу понятно какое фото, без всяких названий, поисков.
— Нет, не удобней! — ворчу я. Какой толк от этого удобства, если мне будет дискомфортно от того, что он опять будет рядом. — Ты же всегда нормальная была! И когда Полинин мужик требовал посмотреть процесс, даже на порог не пустила.
— Не сравнивай. Одно дело ревнивый неадекват, а другое… — она не договаривает. — Все, не обсуждается. Я тебе премию выпишу повышенную.
— Которую я потрачу на успокоительное!
— Твоё дело. Ты говорила, что ты стрессоустойчивая.
Ну не настолько же…
Возвращаюсь к себе. Женя уже стоит отвернувшись и что-то делает в своем телефоне. Услышав, как я вошла, он аккуратно поворачивается, но я уже на него не смотрю и замечаю его движения лишь периферийным зрением.
— Я… — начинает он, но я его перебиваю.
— Посмотришь, как я обрабатываю фото?
— Если ты не против, — в голосе уже нет ничего кроме уверенности.
Услышав это, сразу хочется воскликнуть: «Против!», но почему-то решаю промолчать. Я все равно не успею влюбиться в него заново за эти пару дней, так почему бы не позволить себе побыть рядом с тем, кого любила долгое время. Побыть хотя бы для того, чтобы понять, что эта история завершена. Чтобы понять, что я изменилась и ценю себя, чтобы снова не влюбиться в того, кто не ценит. Чтобы попрощаться и отпустить его из своей жизни навсегда. Побыть, чтобы просто побыть…
Включаю ноут, подсоединяю к нему второй монитор для более удобной работы, и еле как усевшись в кресло, стараясь не задевать рядом сидящего 'клиента, 'открываю папку со вчерашними фото.
Я очень люблю свой кабинет. Точнее любила до этого момента, потому что раньше он не казался мне настолько тесным, что двое людей не могут сидеть в нем, не соприкасаясь ногами. Но видимо от этой близости неловко мне одной, потому что Женя прекрасно себя чувствует, развалившись в соседнем кресле.
Помня о доверии «клиента» отобрать лучшие фото самой, так и делаю, не вступая лишний раз с ним в коммуникацию, и приступаю к ретуши. У Клыкова же задачи молчать, видимо, нет, поэтому спустя три обработанные фотографии он говорит:
— Ты не только фоткаешь классно, но еще и из этих же фоток потом делаешь магию. Оля с карбюратором еще красивее стали.
И меня от этого «красивее» пронзает маленьким уколом ревности. Оля действительно красотка.
— Спасибо за комплимент, но я не люблю разговоры во время работы.
— Я тоже. Но вне работы ты разговаривать со мной отказываешься.
— Да, ты прав. Возможно дело не в работе, а в человеке.
— Возможно дело в том, что ты не позволяешь себе того, чего тебе хочется.
— И чего же мне хочется по-твоему? — не выдерживаю и смотрю прямо в его наглючие глаза.
— И без меня прекрасно знаешь, — усмехается Женя.
Тепло приливает к щекам, и я понимаю, что прямо в этот момент краснею, выдавая себя с головой… Ведь утром я действительно хотела его. Хвала овуляции, блин!
— Ты слишком самоуверен! — отворачиваюсь я, продолжая гореть, но краешком глаз успеваю заметить взметнувшиеся в удивлении брови, а следом:
— Я не себя имел ввиду, Маш, но видимо ты действительно сама прекрасно себя знаешь.
Бросаю очередной злой взгляд, но молчу, потому что если скажу ещё что-то, то рискую выдать себя еще больше. Хотя куда уже больше.
Пытаюсь сосредоточиться на экране, на ползунках цветокоррекции, на деталях, которые нужно подправить, но как бы не старалась, все равно чувствую Женю. Все же он слишком близко. При желании я даже могу услышать, как он дышит. Боже, он ведь выдыхает воздух, который смешиваясь с остальным воздухом вдыхаю я. Мы дышим одним воздухом. И мне кажется, что я вот-вот опьянею от этого. Мне вдруг становится душно. Я понимаю, что срочно хочу приоткрыть окно, и резко встаю.
В этот самый момент по нелепой случайности встает и Женя. И если, когда мы сидели, между нашими телами еще было какое-то расстояние и лишь наши ноги были рядом, то теперь и мы сами оказываемся почти прижаты друг к другу. В этот момент я понимаю, зачем встал Женя — слышится вибрация телефона, которую я сразу не уловила, но ни я, ни он не обращаем на это внимание, так как опять смотрим друг на друга. Взгляд Жени медленно опускается на мои губы, и я прекрасно понимаю, что должно следовать за этим. Его рука касается моей щеки, плавно переходя к затылку, вызывая во мне сладкую дрожь, а в следующее мгновение он слегка притягивает меня, приближаясь одновременно к моим губам.
Умом я понимаю, что не должна этого допустить, и тело меня не предает. Но вот то, что я чувствую… Я знаю, что я и только я позволяю сейчас себе чувствовать на полную мощность желание этого поцелуя. В голове уже прокручиваю, как наши губы касаются друг друга, почти ощущаю трепетность этого момента и… отворачиваюсь.
Потому что знаю: не всегда следует за такими желаниями идти. Несмотря на то, что действительность может оказаться даже лучше представлений — как раз так и случилось той ночью, я наперед знаю цену этого, возможно легкого, поцелуя с Женей — боль окажется в тысячу раз весомее.
Вместо моих губ Женя соприкасается своими губами с моей щекой. И даже это касание отзывается во мне вспышками чувств. Самых разнообразных, самых восхитительных. Самых опасных…
— Телефон, — почти шепотом говорю я, прикрыв глаза.
Женя медленно отстраняется, двигая стул, и поднимает трубку. Он слишком нужен кому-то, раз этот кто-то ждал ответа все это пусть недолгое, но все же время.
— Да, — отвечает он, после чего слушает собеседника. — Хорошо, сейчас буду.
