Жизнь идет, а ничего не меняется. Сначала в школе издевались. Поступив в вуз, я выдохнула и надеялась спокойно учиться, но буллить меня продолжают уже другие люди.
Слава богу, на помощь приходит преподаватель и останавливает травлю. Одногрупники, продолжая ржать, трусливо разбегаются.
— Вот люди духовно растут, развиваются, а Ковылин, здоровенный лоб, так и застрял в возрасте десятилетнего мальчика, — шипит Арина, подняв мой рюкзак с пола.
— Я думаю, из него получится отличный узкопрофильный специалист по обезьянам. Ковылин как никто другой понимал бы своих сородичей, — вздыхаю я.
На улице Арина, заглянув в мобильное приложение с расписанием автобусов, поторапливает меня. Почти бежим с территории вуза, но у ворот стопоримся, замечая уже знакомый «Майбах». Опустив водительское стекло, на меня смотрит Антон.
— Привет, Маргаритка.
— Ты один? — осторожно выясняю, но не подхожу.
— Да.
Лишь тогда разрешаю себе шагнуть к Антону. Только хочу открыть рот, как опять слышу издевательский смех.
— Я же говорил, что Бельская покатилась по наклонной! Третьесортная проститэйшен! — орет Ковылин.
Антон хмурится.
— Кто такие?
— Парни из группы, — фырчу я. — Достали уже.
— Ох уж этот затянувшийся пубертат, — ухмыляется Власов.
— И не говори, — поджимаю губы. — Зачем ты приехал?
— Мирон Олегович приглашает тебя в ресторан. Прислал меня, чтобы доставил в целости и сохранности.
Дергаю бровью.
— Он серьезно?
— Более чем. Щедрый ужин в приличном месте. Чем не романтика?
Суворов в своем репертуаре. Сам не соизволил заморочиться. Не в его правилах и статусе лично приехать за мной.
Я бы и в том случае не согласилась, но хотя бы оценила его поступок. А сейчас получается, что он, как царь, восседает в ресторане, а я должна все бросить и мчаться по его велению. Он даже искренне слова «прости» мне не сказал. Разбил сердце и будто не чувствует за собой вины.
— Передай Суворову, что он мне больше не хозяин, — решительно заявляю.
— Может быть, ты сама ему позвонишь? Он тебя ждет все-таки, — отвечает Антон.
— Не хочу даже голос его слышать.
— А я не хочу, чтобы ты делала из меня почтового голубя.
Арина дергает меня за рукав курточки.
— Бельская, автобус пропустим, — напоминает она.
— Прощай, Антон, — говорю мужчине и, подставив локоть подруге, спешу с ней на остановку.
— Вернее сказать — до свидания! — звучит от Власова мне в спину.
Глава 9
Вечером я помогаю Арине приготовить ужин из сосисок, запарной лапши и плавленого сыра. Суворов бы поседел, узнав, чем я здесь питаюсь. Все боялся, что желудок испорчу. А я буду есть соски с превеликим удовольствием! Ему назло. Еще и приправы острой добавлю.
Славик на сутках. Подруга скучает по своему парню, а я нет. Потому что сегодня будет возможность поспать на диване. Кухня маленькая, и когда Слава посреди ночи просыпается чтобы попить воды, топчется по мне, пытаясь перешагнуть. Не специально, конечно, но меня это все равно напрягает.
После ужина Арина наводит порядок в комоде со своими магическими атрибутами, а я, развалившись на диване, перелистываю пультом телевизионные каналы и снова думаю о Мироне.
— Рита, посмотри, что я нашла, — показывает мне карты. — Хочешь, погадаю?
— Даже не знаю, — сомневаюсь я. — А вдруг что-нибудь плохое выпадет?
— Предупрежден значит вооружен. А то ты весь вечер сама не своя. Вся в мыслях, со мной почти не разговариваешь. Это все из-за Мирона, да?
А из-за кого же? Он забронировал столик, ужин заказал и, может быть, бутылочку вина. Я отказалась приехать, а дальше что? Задел ли мой отказ Мирона? Понял ли он свою провальную стратегию? Сделал хотя бы какой-то вывод? Или уже нашел себе утешение. В виде Виталиночки. Лактионова, поди, на все готова.
Мои руки так и тянутся к телефону, чтобы проверить страницу блондинки. Я приказала себе этого не делать и уже два дня сдерживаюсь из последних сил.
Мне страшно однажды увидеть там их совместные фото с Мироном. Я и простить его не могу и принять его счастье с другой женщиной тоже. Лучше бы его вообще не было! Столько горя он мне принес.
— Ладно, Ариш, погадай.
Может быть, хотя бы так я избавлюсь от зависимости проверять страницы людей, которых собираюсь вычеркнуть навсегда из своей жизни?
Подруга охотно подсаживается ко мне и протягивает колоду.
— Сдвинь ее левым мизинчиком.
Делаю, как велит. Потом Арина начинает раскладывать карты с причудливыми изображениями. Я замираю от напряжения. Даже страшно немножко. Я ведь ничего не соображаю в гадании, а сейчас все-таки любовные дела решаются.
— Ох… — многозначительно вздыхает подруга, отчего все внутри меня начинает дрожать. — Слезы, печаль, душевные метания…Столько эмоций в нижнем ряду показывает.
На втором ярусе замечаю интересную карту с женщиной.
— А это Виталинка, что ли? — цежу я. — У нее тоже волосы с желта.
— Может быть, — кивает подруга. — Соперница. Вот представляешь, нарочно ничего не тасовали, а карты сами все показывают! Я же говорю — у меня дар!
— Ага, — грустно вздыхаю. И снова напрягаюсь, видя на следующем ярусе забавную карту. — А это походу ее любовничек Суворов? Недалеко от Лактионихи забрался.
— Это перевернутый паж, — поясняет Арина. — Ненадежный, конечно, человек.
— Вот и я говорю. Истинный Суворов!
— Суворов для пажа староват, — хихикает. — А если это не он? То кто еще это может быть? Есть варианты? Человек-то важный. Почти на верхушке нашей пирамиды.
— Без понятия.
Арина достает предпоследнюю карту и, ахнув, агрессивно тычет в нее пальцем.
— Вот! Вот твой Суворов собственной персоной! Прямо рядышком с пажом! Ты видишь это?! Король жезлов!
Конечно, вижу. Перевернутую карту, на которой изображен мужчина. Такой самодовольный и величественный. На троне сидит.
— И что это мне предвещает?
— Заявляет о себе как грубый несдержанный человек, который может применить силу. Жаждет подчинения, — пожимает плечами. — Доминант, но тоже имеет место в твоей жизни.
— Очень похоже на Мирона, — киваю я.
— Не раскисай, — подмигивает Арина. — Осталась последняя карта, — выуживает ее из колоды и кладет на самую верхушку. — Ой…
Я вижу охваченную пламенем башню, а на ней сидит какой-то страшный, зубастый Дьявол и будто скидывает с башни людей. Ужас. У меня по телу проносится холодок. Поднимаю растерянный взгляд на Арину.
— К добру?.. — спрашиваю ее осторожно.
У подруги такое лицо кислое, что меня уже охватывает волнение.
— Эм… — заминается она, — вообще карта символизирует разрушение, катастрофу, потери…
— Ну спасибо! — выкрикиваю я. Глаза щиплет от слез. — То есть все закончится катастрофой? А сейчас тогда со мной что? «Легкая» подготовка к чему-то еще более худшему? Разве может быть хуже, чем сейчас?
— Успокойся, дорогая, — участливо говорит Арина и суматошно сгребает карты обратно в колоду. — Трактовать можно по-разному. Пусть сломается все, заново отстроишь. Наверное. И вообще, карты не стопроцентная гарантия, нужно все-таки о реализме не забывать…
— Лучше бы не гадала! — встаю с дивана и смахиваю слезинки с мокрых глаз. — Только тоска и беды, ничего доброго нет. В принципе. Сколько себя помню, ничего хорошего в моей жизни не было. А как только появляется надежда на светлую полосу, и думаю, что наконец-то ситуация изменится, так все обязательно портится. Как будто весь мир меня ненавидит.
— Нет, Риточка, — обнимает меня. — Я тебя, например, очень люблю. А карты, — машет на колоду рукой, — пёс с ними. Какое сегодня число?
— Двадцать четвертое…
— О… так сегодня вдобавок Ретроградный Меркурий! Можно было вообще за карты не браться — врут в этот период. Я тебе потом новый расклад сделаю, когда будет благоприятное время. Так что не расстраивайся, пожалуйста.
Нас отвлекает стук в дверь.
