вокруг Вас, и ветер развевает волосы. Цвет подходит к Вашим глазам. Когда я увидел ее, то понял, что она предназначена только для Вас.
— Спасибо за комплимент и за такие прекрасные подарки, Дариус.
— Вы носите свою новую одежду, даже под этой?
Она резко вдохнула в ответ на его вопрос.
— Да.
— Почему? — прошептал он, предвосхищая ее ответ.
— Потому что… Вы мне так сказали.
Вспышка чистого вожделения пронзила его пах, и он почувствовал, как у него возникла эрекция, мгновенно ставшая твердой. Марианна и не подозревала, как воспламенила его ее нежная капитуляция. И она отдавала это так свободно и с такой легкостью, что Дариус был совершенно очарован ее чарами. Там, где он был твердым, она была мягкой. Он брал, а она отдавала. Он приказывал — она подчинялась. Дариус задавался вопросом, знала ли она, что он действительно похож на муху, запутавшуюся в ее паутине, крепко застрявшую и никуда не улетающую. Марианна была зависимой, и все же, казалось, понятия не имела о силе своего очарования.
Остановив ее на тропинке, он наклонился к ее сладким губам. Жар вскипел в тот момент, когда их губы соприкоснулись. На этот раз он узнает о ней больше…
— Поцелуйте меня в ответ, — приказал он.
Ему нужно было каким-то образом проникнуть в нее! Поэтому он провел языком по ее губам, умоляя ее открыться ему. Медленно, но твердо контролируя себя, он вжался внутрь, чувствуя ответное прикосновение ее мягкого языка, сражающегося с его языком. Дегустация. Поиск. Заполнение. Их языки переплелись. Прикосновение к ней привело его член в отчаянное состояние. Ощущать любую его частичку внутри своего тела было нирваной.
Наконец, оторвавшись от ее губ на достаточное время, чтобы сформулировать слова, он спросил:
— Я чувствую вкус клубники. Вы ели ее?
— Да. За ланчем, немного. — Она снова покраснела, глядя на него.
— Вы такая сладкая на вкус. Как клубника. Я хочу накормить Вас клубникой. Я положу ее прямо Вам в рот. — Он представил, как подносит к ее губам спелую красную клубнику и как она откусывает от нее.
Этот прекрасный образ вдохновил Дариуса на то, как проникнуть в нее другим способом. Большим пальцем он провел по ее губам по кругу, прежде чем прижаться к зубам. Она раскрылась навстречу давлению, принимая его большой палец в свой рот, обхватывая его языком, слегка посасывая. Дариус медленно двигал большим пальцем внутрь и наружу, ее губы вытягивались в трубочку, когда он выходил, и принимали его, когда он толкал внутрь.
Боже, помилуй!
Марианна придвинулась к нему ближе, ее губы со вкусом ягод прижались к его большому пальцу, зрелище было настолько эротичным, что он понял: у них будут неприятности, если они останутся здесь. Он сделает что-нибудь, чего не должен делать, и, возможно, напугает ее. Представлять, как ее сладкие губы обхватывают его член вместо большого пальца, было слишком сложно, чтобы не представлять всего происходящего, и соблюдать приличия. Он уже был на грани, возбужденный и изголодавшийся по ней. Дариусу пришлось предложить им вернуться, прежде чем он сошел с ума и взял ее прямо здесь, на песке.
ДАРИУС подумал, что погода идеально подходит для их поездки в карете. Чистый аромат июньского воздуха смешивался с пьянящим ароматом фиалок, растущих рядом.
— Не хотели бы Вы взять бразды правления в свои руки? — предложил он.
— Конечно. — Она кивнула. — Вы поможете?
— Да. — Обхватив ее одной рукой, он притянул ее ближе, передавая поводья в ее руки. — Теперь держитесь крепче. Используйте мышцы предплечий, а не только кистей. Направляйте его. Скажите лошади, чего Вы от нее хотите.
Пока она следовала его инструкциям, Дариус уткнулся лицом ей в шею, а точнее, носом в свое любимое местечко.
— Он хочет доставить Вам удовольствие.
— Он, должно быть, исключительно покладистый конь! — Пропела она ему.
Она мелодично рассмеялась. Ее чудесный смех. Это был редкий звук, исходивший от нее, и он хотел сохранить этот момент как драгоценный подарок, которым он становился всякий раз, когда слышал его.
— Он мне нравится. Интересно, нравлюсь ли я ему так же сильно, как он мне?
— Я могу с уверенностью засвидетельствовать, что нравитесь, Марианна. — Было приятно подшучивать над ней; невысказанный смысл их слов был так же ясен, как если бы они произнесли их вслух. Она сказала, что ты ей нравишься.
Они перевалили через холм, с которого открывался вид на море внизу. Дариус накрыл ее руки своими, помогая замедлить движение экипажа.
— Хорошее место для остановки. Прогуляетесь со мной?
Он протянул руку, чтобы обхватить ее за тонкую талию, легко поднимая с сиденья и опуская на землю. Оказывать ей такую услугу было чудесно, как и осознавать, что это было бы его правом — всегда делать это для нее. Ему нравилось ощущать Марианну под своими руками.
Закрепив лошадь, он подвел ее к краю. Затем выглянул наружу.
— Прямо там, — сказал он, указывая, — я помню, как впервые увидел Вас. — Он встретился с ней взглядом. — Вы были еще маленькой девочкой, девяти или десяти лет. Вы собирали ископаемые кюри и расставляли их в порядке от самых больших до самых маленьких. Я был со своей собакой, огромным зверем по кличке Цезарь. Он носился неистово по пляжу в безграничном возбуждении, пока не бросился к Вам, разрушив Вашу коллекцию. Я видел, как все это происходило на расстоянии. Вы вскочили, кипя от злости, и громко отругали его. Цезарь очень раскаивался, и к тому времени, когда я добрался до него, Вы гладили его по голове и говорили: «Он хорошая собака и, вероятно, не хотел так оплошать». Я пытался извиниться за него. Я сказал: «Надеюсь, моя собака не доставила Вам хлопот». Помню, что повторили мне мои же слова в ответ. Я никогда этого не забывал. Вы так серьезно посмотрели на меня и сказали: «Ваша собака не доставила мне хлопот, сэр». А потом вздохнули. Вы, должно быть, были очень расстроены, но были так сдержанны и решительны, как солдат.
— Я помню собаку и тот день! — Она посмотрела на него с удивлением. — Это были Вы?
Он кивнул.
— Помню, я подумал, какая Вы умная девочка, совершенно неиспорченный ребенок.
Она покраснела от его комплиментов, румянец окрасил ее белокурые щеки, вызывая у него желание прижаться к ним губами и зацеловать каждый дюйм.
— Мистер Симмс обычно платил по пенни за пять кюри. Он продавал их в своем магазине туристам. Я считала себя очень трудолюбивой, и это принесло бы мне большое состояние. — Она
