– Макс, останови машину. Куда мы едем?
– Давай посидим в кафе, поговорим.
– Я не бываю в кафе, я не посещаю подобные заведения уже несколько лет. Не надо меня никуда приглашать, я не готова. Пожалуйста, отвези меня обратно, а не то я открою дверцу и выскочу из машины.
– Дашка, ты же понимаешь, что это глупо. И ты уверена, ты хочешь вернуться? Неужели после стольких лет нам не о чем поговорить?
– Я не хочу в кафе. Я не посещаю людные места. Ты же видишь, у меня закрыты лицо и руки.
– Вижу. И зачем ты так упаковалась? Хотя тут и так всё понятно. Затворничество, вуаль, перчатки, длинное платье… Что происходит, Даша?
– Оставь меня в покое! – крикнула я, меня трясло.
Страшно было представить, что зайду в помещение с посторонними людьми, под выстрелы их взглядов. От одной этой мысли меня бросило в жар. Состояние было такое, что я понимала: ещё немного, и потеряю сознание. Видимо, Максу передалось моё чувство страха, и он понял, что попытка привезти меня в публичное место обречена на провал.
– Хорошо, Даша. Я тебя понял. Давай доедем до реки, сядем на полянке и поговорим.
Макс остановил машину у реки, выключил зажигание и дал мне знак выходить. Я вылезла наружу, поправила вуаль и огляделась. Бог мой, какое милое и чудесное место! Вот только чувство страха, что я покинула территорию дома, разъедало меня изнутри и заставляло сердце учащённо биться.
Макс постелил свою куртку на прибрежный песок и предложил мне сесть. Мы разместились у кромки воды. Тишина, никого вокруг, только птички поют. Макс заметно нервничал и кидал маленькие камушки в воду. Я чувствовала огромное волнение и украдкой его рассматривала. Он был такой родной, такой близкий, как во времена нашей беспечной молодости, и одновременно такой далёкий. Слишком много воды утекло с той поры… Слишком много…
– Как ты? – чуть слышно спросил он и хотел было взять меня за руку, но я тут же её отдёрнула.
– Хорошо. А ты?
– Плохо, – ответил он безнадёжно. – Безумно рад, что тебя нашёл, но твоя жизнь полна такого количества тайн, что я не знаю, как мне вести себя дальше.
Я посмотрела ему в глаза и попыталась изобразить, что-то наподобие улыбки.
– Если бы ты знал, сколько лет я не видела леса, реки, полевых цветов… Только по телевизору.
– Ты что, совсем из дома не выходишь?
– Не выхожу.
– Но почему?
– На это есть причины.
– Почему прячешь лицо, руки? Что случилось?
– Ожоги. Я обгорела много лет назад.
– Как это произошло?
– Я ехала в машине вместе с родителями. В тот день ничего не предвещало беды. Папа был за рулём, мама сидела рядом, я – на переднем сиденье. А потом… машина взорвалась. Родители погибли, а меня взрывной волной выбросило из автомобиля. Я чудом осталась жива. Врачи вообще не верили, что с такими ожогами можно жить. На мне практически не осталось живого места. Обгорелая головёшка, которая почему-то выжила… Вот, в общем-то, и всё.
– А кто взорвал машину?
– По версии следствия, конкуренты отца по бизнесу. Но в результате с них сняли обвинения и никто за смерть моих родителей, да и за мою адскую жизнь, не наказан. Я столько времени провела в больницах, что у меня не было возможности оказывать давление на расследование и требовать правосудия и ясности. А когда вышла из больницы и поняла, что теперь мне до конца дней жить уродиной, то ни о каком моём участии в следственном процессе не могло быть и речи. Не хочу, чтобы кто-то меня видел, пугался, брезговал, испытывал чувство жалости. А друзья пусть запомнят меня молодой и красивой.
– Но ведь у тебя есть муж. Почему он не захотел докопаться до сути и сделать всё возможное, чтобы убийцу наказали?
– А какой смысл? Родителей не вернёшь… Слишком много нервов, и нужно очень много денег. Я уверена, конкуренты отца откупились. Дело закрыто. Зачем ворошить прошлое? Димка в то время носился по больницам, боролся за меня, чтобы я осталась жива, вбухивал деньги в мои операции, совал конвертики врачам. Фактически он спас мне жизнь. Тем, что осталась жива, я обязана только ему. У него не было ни сил, ни средств мстить за моих родителей и играть в народного мстителя. – Я вздохнула. – Тем более, что родителей не вернёшь. А меня на тот момент ещё было можно вырвать из лап смерти. Хотя, оглядываясь назад, я думаю, что он зря вытащил меня с того света и столько времени положил на борьбу за моё здоровье. Лучше бы я ушла следом за родителями. Кому нужна такая жизнь? Да и жизнью это назвать нельзя. Я полностью посвятила себя мужу. Живу его жизнью. Моя жизнь мне не нужна.
– Ты любишь его?
Я вздрогнула и поспешила ответить:
– Я Диме обязана всем на свете.
– Мы сейчас не говорим о нём как о благородном рыцаре. Я задал тебе конкретный вопрос и хочу получить конкретный ответ.
– Макс, ты сам подумай: как можно не любить человека, который подарил тебе жизнь, пусть даже такую?.. – прошептала я, и, кажется, мои слова прозвучали не слишком убедительно.
– И всё же не понимаю твоего мужа, – не мог успокоиться Макс.
– А тебе зачем его понимать? Если честно, мне совсем не хочется, чтобы мы его обсуждали.
– Почему он ничего не предпринимает, чтобы сделать твою жизнь более полноценной? – Макс проигнорировал моё замечание.
– Ну какой полноценной она может быть? Это с моей-то внешностью? Ты думаешь, что говоришь?
– Я не об этом. Почему его устраивает, что ты заточила себя в четырех стенах?
– И это не так. В доме есть большой участок, сад. Я могу там гулять столько, сколько посчитаю нужным.
– Даша, ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Почему он не может тебя вывезти к той же реке?
– Потому что у него очень много работы. Мне совсем не хочется грузить его своей беспомощностью.
– Пригласил бы тебя в какой-нибудь вечерний ресторан с приглушённым освещением, чтобы ты почувствовала себя человеком. А почему нет? Можно посидеть за дальним столиком, выпить, поужинать, послушать музыку… Почему он не нанял тебе психолога, который бы объяснил, что проблемы не в твоей внешности, а в твоей голове, если ты думаешь, что людям больше нечем заняться, кроме как тебя обсуждать. Почему он допустил, что ты живёшь затворницей? Сама же призналась, это тяжело назвать жизнью. Если он такой благородный рыцарь и так сильно тебя любит, почему это не произошло?!
– Макс, потому что это мой выбор. Как ты не можешь понять? Муж и так для меня слишком много сделал. Я живу так, как считаю нужным. Он подарил мне жизнь. Он женился на мне. Я благодарна ему за всё, что он для меня сделал.
– А пластика? Почему ты не хочешь сделать пластическую операцию и попытаться вернуть свою внешность?
– Мне страшно представить, сколько денег и времени на это уйдет… И опять больницы, встречи с посторонними людьми… Я не готова к этому. Я сознательно отказалась от социума, мне так комфортнее.
