Бог. Просто Бог. Древнегреческий, неземной, фантастический.
Она даже не сразу поняла, что этот киношный красавец обращается именно к ней.
– Что? – пролепетала Маруся, ощущая, как краска заливает не только щёки, но и весь организм до самых пальцев ног. Следом за стыдливым румянцем толпой неслись мурашки.
– Хотите кофе? – повторил полубог с галантным поклоном. При этом и интонации, и выражение лица у него были такими, словно он не вопрос задавал, а констатировал факт.
Маруся покорно кивнула, судорожно сглотнув, и послушно поднялась. Александр почти ничего не говорил, лишь смотрел на неё. Никогда в жизни на Марусю мужчины так не смотрели. То есть смотрели-то по-всякому, но вот именно так, чтобы даже дыхание густело и застревало в груди, – никогда. Привыкшая к вниманию противоположного пола, девушка обычно снисходительно принимала ухаживания редких счастливчиков, которые её устраивали. Она никогда не робела, не стеснялась, легко давала от ворот поворот и крайне редко шла на основательное сближение. Как говорила Наталья, мужчину можно допустить до тела, но нельзя позволять ему лезть в душу, если у тебя нет на него серьёзных планов. Планов у Маруси никогда и ни на кого не было. Она была почти равнодушна к мужчинам, потому что они были ей малоинтересны. Ведь заранее ясно, чего они хотят. Хотели все одного и того же. Никакого разнообразия. Просто самцы с рефлексами, одинаково предсказуемые и целеустремлённые в своём желании.
И тут вдруг такая странная реакция. Маруся не понимала, что с ней происходит. Да, она ждала сильного, необыкновенного, который будет долго и старательно её завоёвывать. А что вышло в итоге? Да она готова была сдаться без боя. Маша в ужасе представляла, как по её лбу ползёт бегущая строка, в которой перечислено всё, на что она готова ради этого потрясающего мужчины. Он-то к такому привык, а Маруся – нет.
Она изо всех сил хорохорилась, стараясь дать понять, что это просто кофе и ничего больше. Мол, ей всё остальное неинтересно, и вообще – он сам пригласил… Александр смотрел на неё молча, в углах его полных губ словно таилась усмешка победителя, а тяжёлый, пробирающий до позвоночника взгляд размазывал Марусину самоуверенность, как масло по горячей сковородке.
В тот раз они обменялись именами и телефонами. Знакомство состоялось, но как-то внезапно прервалось, так как у Александра объявили посадку. Они летели в разные места разными рейсами.
Маша едва не расплакалась, когда он, махнув рукой на прощание, ушёл. И даже ни разу не оглянулся.
Сутки Маруся сходила с ума, едва не завалила сделку и вообще вела себя как озабоченный хомяк перед зимовкой. Она была сосредоточена, самоуглубленна и слабо вменяема. То ли Александр оказался тем самым «мужчиной мечты», то ли просто у Маруси давно никого не было, и все её реакции стали лишь плодом взбунтовавшейся физиологии, так или иначе – она совершенно сошла с ума. Еда в горло не лезла, сон не шёл, она бредила его голубым насмешливым взглядом из-под тяжёлых век, его ямочкой на подбородке, его обволакивающим голосом.
На вторые сутки она стала подумывать, а не позвонить ли первой. Но это было бы… унизительно. Да-да, унизительно. Девушка не должна напрашиваться. Он должен сам.
Видимо, Александр был не в курсе, что что-то такое ей должен, поскольку он не звонил и не писал.
– Что-то ты хреново выглядишь, – сообщил Марусе начальник. С некоторых пор, после того как шеф получил «полный отлуп» от хорошенькой сотрудницы, у них установились доверительные, почти дружеские отношения. Босс Марусю зауважал за принципы, а Маруся его – за ненавязчивость и понятливость. Большинство мужчин, услышав от дамы решительное «нет», недоумевают, не верят своим ушам и долгое время бьются лбом в закрытые ворота, не желая поверить, что им отказали. Машино начальство оказалось понятливее. Нет так нет.
– Жизнь тяжёлая, – отмахнулась от сочувственного взгляда директора Маруся.
– Влюбилась, – понимающе хмыкнул шеф.
– Иди в баню, – насупилась Маша. – Не лезь в душу.
– Ясно, влюбилась, – удовлетворённо гоготнул отвергнутый некогда кавалер. – Вот, Маня, отольются теперь тебе мои слёзы. Я так хотел, так хотел, а ты меня обломала!
– А ты плакал?
– Нет. Мужчины не плачут, – заржало начальство. – Ладно, не кисни. Перевернётся и на твоей улице грузовик с принцами, подберёшь себе что-нибудь.
Эсэмэска от Александра пришла через два дня, когда Маруся уже устала плакать в подушку и бороться с собственной гордостью. Гордость по истечении двух суток явно проигрывала.
«Хочу тебя», – высветил экран смартфона. Отправителем значился Александр.
Никогда в жизни Марусю так не накрывало от пары слов. Тем более – написанных. Ладно бы ещё сказаны они были страстным, хрипловатым шёпотом. Так ведь нет, просто буквы, а у неё и давление подскочило, и сама она подпрыгнула, и руки затряслись.
Если бы такое написал кто-то другой, она бы лишь презрительно фыркнула и процедила, что за девушкой нужно уметь ухаживать, нужно уметь очаровывать, что женщина любит ушами и бла-бла-бла. А тут случилось невероятное. Отдышавшись после водопада обрушившихся на неё эмоций, Маруся бросилась отстукивать в ответ: «Я тоже хочу тебя». А что такого? Взрослые люди. К чему всякие ненужные ужимки, прыжки и танцы с бубном, если крышу сносит? Наверное, Александр тоже сходил с ума эти два дня, как и она…
Маша отправила своё признание, одновременно получив ещё одну эсэмэску от своего полубога:
«Увидеть. Хочу тебя увидеть. Извини, сорвалось сообщение».
– Ммм, – простонала Маша, рухнув на кровать. – Какая я дура! Кошмар!
Телефон, брошенный на стол, снова завибрировал. У неё даже не было сил посмотреть, как Александр отреагировал на столь смелое послание. Щёки полыхали, руки тряслись, а в голове что-то гулко бухало по вискам. Очень хотелось взвыть громко-громко.
Но эсэмэску она всё же прочла.
«Считай, что второго сообщения не было. Пиши адрес».
Вот так банально. Диктуйте – выезжаем. Тоже мне, пожарный.
Маша угрюмо уставилась в окно. Сама виновата – всё испортила. Какая теперь романтика? А без романтики оно ей надо?
Наверное, всё же надо, потому что руки так и чесались написать запрошенный адрес. Но мозг категорически возражал.
Через пять минут Марусиных метаний телефон зазвонил. Ладошки мигом вспотели, в животе снова что-то ухнуло вниз, дыхание застряло ватным комком в пересохшем горле.
– Маша? – Он даже не стал здороваться, выдохнув в трубку её имя таким голосом, что у неё моментально подкосились ноги.
Даже если бы Маруся и захотела что-то ответить, то не смогла бы – язык онемел, разум отключился.
