Он стоял рядом, засунув руки в карманы, и казалось, чувствовал себя на приеме как дома. На нем были безукоризненно сшитый светло-бежевый костюм и расстегнутая у горла светло-розовая рубашка.
– Здесь это самое любимое блюдо, – продолжал Макс непринужденно и очень дружелюбно.
Пытаясь придумать предлог, чтобы уйти, Карен невольно заметила, что их пара вызывает всеобщий интерес. Впрочем, актриса понимала, что дело было вовсе не в ней, а в Максе Прэгере, который привык овладевать вниманием сотен людей, словно магнит со всех сторон притягивая к себе взгляды.
Обычно бросавший Карен в нервную дрожь голос Абигейл явился для нее сейчас почти что милостью Божьей.
– Карен, можно вас на минуточку?
Оглянувшись, Карен увидела, как к ней пробирается худая некрасивая женщина лет сорока. По блеску в маленьких темных глазках актриса догадалась, что ведущая колонки новостей услышала какую-то сплетню и жаждет ее подтверждения. Ухватившись за возможность избавиться от Макса, она радостно улыбнулась репортеру:
– Абигейл! Я думала, вы совсем не обращаете на меня внимания! – Однажды Мэгги Дрейфус поделилась с Карен беспроигрышным способом расположить к себе репортера. – А какое на вас чудесное платье! От Армани?
Абигейл, год за годом старавшаяся войти в число тех, кто одевается лучше всех, зарделась от удовольствия.
– Да, от Армани. Ах, дорогая, боюсь, я спугнула вашего кавалера.
Карен не обернулась.
– Если вы имеете в виду мистера Прэгера, то он не мой кавалер.
Абигейл расплылась в лучезарной улыбке.
– Тогда кто же ваш? Ручаюсь, что не Нейл Хаммонд.
– Ну-у что вы, конечно, нет, – протянула Карен, принимая игривый тон собеседницы. – С чего вы взяли?
– Вы ведь знаете, что Нейл здесь.
– Во всяком случае, слышала об этом. – И сделала глоток шампанского, даже не почувствовав вкуса. – Вы его видели?
– Нет, Нейл Хаммонд давным-давно перестал интересовать публику, дорогая. Кстати, вы никогда не говорили мне, почему так быстро с ним разошлись. – От любопытства крошечное личико Абигейл стало похоже на мордочку хорька.
– Оказалось, что он не так уж вкусно готовит.
Абигейл разразилась пронзительным смехом. Улыбаясь, Карен перевела разговор на более безопасную тему. К счастью, объявили, что завтрак подан. За столом Карен оказалась рядом с лос-анджелесским кинокритиком.
– Как вам понравились «Пираты»? – спросил он, наблюдая за тем, как официант накладывает ему на тарелку тончайшие ломтики холодного лосося.
– Интересная картина.
Разница между часовыми поясами сыграла с Карен злую шутку, и она чуть не заснула в середине этого фильма, который показывался первым, и с большим трудом поняла его содержание.
– А мне он показался чертовски нудным. В сущности, по-моему, большинство кинофестивалей довольно скучны.
– Тогда зачем же вы на них ездите?
Критик жестом показал официанту, чтобы тот добавил ему еще укропного соуса.
– Из-за еды. Не могу отказать себе в таком удовольствии. Особенно здесь. Французы относятся к приготовлению пищи как к искусству. – Отломив кусочек хлеба, он обмакнул его в соус. – Раньше в Беверли-Хиллз тоже знали толк в кулинарии, ведь год за годом в Калифорнию десятками иммигрировали хорошие французские повара. Однако теперь… – Пожав плечами, журналист отправил в рот ломтик лосося. – У них там только и разговоров, что про холестерин. В любое время и в любой компании. Знаете, какое теперь в Беверли-Хиллз модное увлечение?
Карен покачала головой, надеясь, что ее равнодушие охладит соседа.
– Омлет из яичных белков. Теперь повсюду эти чертовы омлеты. Подумать только…
Карен оглядела гостей за столом. Макс Прэгер сидел, между журналисткой, из Швеции, с которой Карен встречалась прошлым вечером, и женой знаменитого немецкого кинокритика. Обе женщины оживленно беседовали и смеялись, вероятно, стараясь привлечь внимание Макса. С изяществом, которого Карен совсем не ожидала, он умудрялся поддерживать разговор с обеими, одновременно уклоняясь от прямых нападок чувственной шведки.
Прежде чем Карен успела отвести взгляд, Макс, словно под действием какой-то неведомой силы, повернул голову. На несколько секунд их взгляды встретились. Застигнутая врасплох, она почувствовала, как от смущения к ее щекам приливает горячий румянец, и быстро обернулась к своему собеседнику, который уже разглагольствовал о вине.
Через несколько минут подошел Мишель Лемэн и напомнил о сеансе фотосъемки на Круазетт.
Первое, что по прибытии в Монтре открывали для себя учащиеся из близлежащих пансионов, была «Ла Скала» на улице Гранд. Расположенная напротив отеля уютная чайная полюбилась уже многим поколениям местных студентов. Девушки из «Ле Берже» и парни из соседней школы «Форвиль» часто встречались здесь и, наслаждаясь горячим шоколадом и великолепными пирожными, делились последними сплетнями.
При каждом звуке колокольчика Элизабет Маерсон, короткие темные кудри которой нимбом обрамляли хорошенькое личико, бросала взгляд на входную дверь. Время от времени она с тревогой смотрела на изящные дорогие часы, которые в прошлом августе подарила ей мать. Вот уже и четыре. А ведь Элизабет необходимо вернуться в «Ле Берже» к пяти – иначе она на месяц потеряет право покидать пансион. Да где же в конце концов Питер?
В зал снова ворвался холодный воздух, и девушка увидела в дверях Питера. Его русые волосы были влажными от дождя.
– Ради Бога, – прошептала Элизабет, когда Питер сел напротив. – Почему так долго?
В свои семнадцать, высокий и долговязый, Питер Кантрель двигался с неловкостью человека, который слишком быстро и слишком сильно вырос. Серьезное красивое лицо и добрый характер сделали его всеобщим любимцем. Питер был застенчивым, умным и одним из самых многообещающих студентов «Форвиля».
– А ты как думаешь? – От раздражения стал еще заметнее его британский акцент. – Неужели я похож на фокусника, который достает автомобили прямо из шляпы?
Взволнованный юноша быстро оглядел зал. Успев привыкнуть к его бурным всплескам эмоций, Элизабет пропустила колкость мимо ушей.
– Конечно, нет, – ответила она. – Но я думала, тебе удалось взять машину Марселя.
– Нет, не удалось. – Поймав взгляд официантки, Питер заказал две чашки горячего шоколада.
– Но почему? Что случилось?
– Марсель узнал, что я собираюсь отмахать на его тачке столько миль, и отказал. Я говорил ему, что он в обиде не останется, но парень все равно не согласился.
Элизабет с досадой откинулась на спинку стула.
– Дерьмо.
Подождав, пока уйдет официантка, Питер снова заговорил:
