Анжелика устремилась к нему, но неожиданно Рамзан поймал ее за руку и что-то решительно сказал. Она не поняла слов, но ясно уловила их смысл, он требовал от нее, чтобы она не вмешивалась.
Рамзан подошел к раненому, присел на одно колено и стал внимательно осматривать рану. Сделав вывод о характере ранения, он покачал головой. Затем встал и что-то сказал своим людям. Никто из них не выразил своего отношения к сказанному им.
Рамзан достал пистолет, что-то сказал раненому парню, затем быстро поднес дуло к его виску и выстрелил. Паренек дернулся и застыл. Все было кончено с ним.
Анжлика быстро прошлась взглядом по лицам людей, но все они были спокойны, ни на кого эта сцена не произвела большого впечатления. Просто избавились от помехи, мешающей идти дальше.
Они снова двинулись в путь, соблюдая максимум осторожности. Дорога была трудная, вернее, то была не дорога, а узенькая тропинка, то петляющая между скал, то взбирающаяся наверх. А под вечер случилось то, что врезалось в память Анжелика на всю оставшуюся жизнь.
Она немного отстала от колонны по своим женским нуждам. А когда стала ее догонять, то по ошибке свернула на боковую тропинку. Дальнейшее произошло почти мгновенно.
Внезапно она почти наткнулась на двоих бородачей, одетых в халат, но с автоматами в руках. Те тоже были изумлены появлением тут женщины, да еще в европейской одежде.
Мужчины с хищным криком бросились на столь нежданно появившуюся добычу. Их лица вспыхнули нескрываемой радостью.
На раздумье не было ни секунды, Анжелика сдернула автомат с плеча и нажала на гашетку. Длинная, в полдиска очередь буквально изрешетила их, и они оба, истекая кровью, упали к ее ногам.
Анжелика с ужасом смотрела на деяния своих рук. Впервые в жизни она убила человека, вернее, сразу двух. Она стояла неподвижно, не в силах пошевелиться.
На звук выстрела примчался весь отряд. Она подняла голову и увидела Рамзана, который внимательно рассматривал погибших. Затем он перевел взгляд на Анжелику. В его глазах светилось восхищение. По крайней мере, так ей показалось. Но это совсем не вызывало в ней энтузиазма. Она знала, что зрелище лежащих у ее ног двух трупов, отныне будет всплывать в ее памяти постоянно.
Рамзан что-то сказал. Анжелика вопросительно взглянула на Джамаля.
– Это очень мужественный поступок, – перевел он.
«Это ужасный поступок» – мысленно возразила она.
На этот раз ночлегом для них стала небольшая площадка. Выбрана она была очень удачно, почти по всему ее периметру шел обрыв, и лишь узким горлышком она была соединена с дорогой. Так что внезапного нападения можно было не опасаться.
Зато Анжелику мучило другое, в отличие от плоскогорья в горах, особенно ночью, было значительно прохладней. Она одела на себя все, что у нее было. И все равно ежилась от холода.
Мамонтов захотел отдать ей свою куртку, но она воспротивилась, так как ему было ничуть не теплей. Он обнял ее, согревая своим телом.
Но Анжелика дрожала не только от холода, но и от совсем свежих воспоминаний. Ей было так жалко этих людей, что она тихонько заплакала. Это чувство резало ее душу, как резак стекло.
– Что с тобой? – почувствовал ее состояние Мамонтов.
– Я сегодня убила двух человек. Я не могу отделаться от ощущения, что совершила страшное преступление.
– Никакого преступления ты не совершала, они сами хотели тебя убить, либо изнасиловать. А потом все равно бы убили. Ты же это отлично понимаешь.
– Понимаю. Но убила– то я.
– Это не убийство, это самооборона.
– А самооборона не может быть убийством?
– Это разные вещи. Не надо смешивать кислое с пресным, а потом еще себя казнить.
– Я сегодня вдруг очень ясно поняла, что ни один человек не имеет никакого права на убийство другого человека.
– Но как без этого обойтись, когда мир полон под завязку полон насилием. Не думай о том, что ты сделала, это бандиты и тот, кто их отправил к праотцам, оказал человечеству благодеяние. Можно себе представить, сколько крови на их руках.
– Теперь кровь и на моих руках.
– Это другая кровь.
– Кровь у всех одна. Я переступила.
– Ничего ты не переступила.
– Нет, переступила через то, через чего переступать не должна. Даже суд в нормальных странах не выносит смертные приговоры.
– Но мы не находимся не в нормальной стране, мы в стране, где все друг друга убивают. И это считается нормальным образом жизни. В стране, где все живут по правилу: либо ты убьешь, либо тебя убьют. И третьего не дано. Если ты хочешь тут выжить и добиться того, ради чего мы сюда пришли, то тебе придется еще убивать не раз. И если ты будешь по каждому убиенному тобой так сокрушаться, тебя надолго не хватит.
– Ты говоришь ужасные вещи.
– Не боле ужасные, чем сама жизнь вокруг нас. Лучше спи, завтра все покажется уже не так ужасным. Слава богу, что даже самые яркие впечатления, как краски на картинах, имеют свойство ослабевать и тускнеть.
– Эти не потускнеют.
– Еще как потускнеют, – уверенно произнес Мамонтов. – И гораздо быстрей, чем ты думаешь. Я не хочу больше слышать от тебя ни слова. Сама спи и дай спать другим. А переживаниями будем заниматься в каком-нибудь безопасном месте.
Он прав, подумала Анжелика, но от этого не становится легче. Она с удивлением обнаружила, что Мамонтов спит. Но она нисколько не сомневалась, что ей заснуть этой ночью не удастся. Слишком велико нервное возбуждение.
Очень осторожно она высвободилась из объятий Мамонтова, прошла несколько метров между спящими людьми и примостилась на самом краю площадки. За ее спиной раздались шаги, оно обернулась и увидела приближающего к ней Рамзана. Он сел рядом с ней.
Несколько минут они сидели так, словно бы их не разделяло расстояние меньше вытянутой руки. Внезапно он дотронулся до ее плеча. Анжелика невольно вздрогнула.
Он что-то ей тихо сказал. Она покачала головой, говоря тем самым, что не понимает. Тогда он положил руку на свою грудь на то место, где сердце. Затем взял ее руку и заставил положить туда же ладонь. Она услышала равномерный стук.
Признание было настолько красноречивым, что она почувствовала смущение. Рамзан же продолжал свой немой разговор. Рукой он изобразил стреляющий автомат, затем – падающего человека – и поднял палец вверх. Он явно восхищался ее поступком.
Анжелика снова отрицательно покачал головой. Но он понял ее возражение! И снова повторил свою пантомиму. Он настаивал на том, что она поступила верно.
Как странно, подумала Анжелика, И Мамонтов, и Рамзан столь непохожие друг на друга люди, между которыми расстояние длиной в несколько световых лет, абсолютно солидарны в этом вопросе, оба считают, что она совершила чуть ли не подвиг. Так в чем же тогда состоит различие между дикостью и культурой, если между ними в таком важном вопросе царит столь трогательное единодушие? Выходит, общество, в котором она живет, и которое считает себя цивилизованным, на самом деле не что иное, как миф. И если поскоблить его, содрать с него глянец, то все окажется сильно похожим на то, что она видит здесь. Да, что-то ей давно не было так грустно.
