Она замолчала, и над столом повисла тишина, никто не спешил говорить, обдумывая слова Алисы, прокручивая их про себя.
– Ну что ж, – прервал затянувшееся молчание Василий Силантьевич, – дельная мысль, может, именно в этом корень проблемы и сокрыт. Может. Поработаем с Алексеем в этом направлении, – пообещал он и закрыл собрание, поднимаясь из-за стола и посоветовав: – А теперь всем отдыхать надо, чтобы день непростой ушел спокойно.
С этого дня Красноярцев стремительно пошел на поправку. Сначала по несколько шагов делал, потом на костыли встал, что ему соорудил, выпилив из дерева, зять Василия Силантьевича Олег, и уже выходил на двор и постепенно осваивал тропинки-дорожки на участке.
Ярый учился ходить заново, но уже ничто не могло его остановить. Опустившись на самое дно отчаяния, где он отрекся от себя самого, больного и ущербного, отрекся от жизни и любви, он возвращался, идя назад, тяжким и непростым путем через приятие жизни во всех ее проявлениях: в смерти, в увечье и в бессилии телесном. Через личный подвиг преодоления самого страшного и злейшего врага человека – его самого, его страхов, его ограниченного сознания и его заблуждений.
Да, ему не пришлось лежать годами, прикованным к кровати, и не пришлось проходить еще более непростой путь восстановления, но то, что испытал, прошел и понял Красноярцев за время своей болезни, изменило его, сделав сильней.
О чем Алексей разговаривал с Василием Силантьевичем и чему великий целитель научил его, что обсуждали они вдвоем и какие истины Красноярцев постиг, осталось только их секретом, но эти беседы, эта наука оставили глубочайший след в его жизни и в душе.
И как выяснилось, в его творчестве.
Красноярцев, словно сказочный персонаж, сиганувший с котел с молоком и выскочивший из него другим человеком, так же выскочил из своей травмы несколько другой личностью, и жизнь заиграла для него новыми яркими красками и откровениями. Достав камеру, Алексей начал снимать все, что казалось ему интересным, – весь окружающий его мир.
Красноярцеву вдруг стали невероятно интересны люди, живущие здесь, и он часами снимал интервью с ними. Сначала самих хозяев и их родных, попросив рассказать о своем житье, о своем понимании жизни, о предках и детях – обо всем, задавая вопросы и снимая, снимая…
За хозяевами последовали люди, приходившие к Василию Силантьевичу за помощью и советом, и их истории, а потом Ярый выбрался на «оперативный простор», выйдя за территорию участка и отправившись к гости к жителям поселка.
Через три недели после того, как Красноярцев вышел на костылях из гостевого дома, Василий Силантьевич разрешил возвращаться в Москву, благословив по чину на дорогу дальнюю. И Алиса с Лялькой, Зоечка и Алексей, опиравшийся на палочку, тепло и со слезами расставшись с замечательными хозяевами, сели в присланный за ними из Якутска вездеход под управлением жизнерадостного Константина и уехали.
В Якутске Алексея обследовали еще раз в больнице, и пораженный донельзя и довольный одновременно Захар Иванович, его лечащий врач, констатировал явный прогресс и замечательное физическое здоровье пациента.
С тем и улетели в Москву.
Их возвращение было во всех смыслах и инстанциях триумфальным – руководство канала, на котором работал Красноярцев, от радости возвращения в строй своего лучшего оператора предоставило ему карт-бланш в выборе темы и специфики следующего проекта, а то и двух – лишь бы работал!
А уж про семейный Ковчег в «Комсоставе» и говорить нечего! Неделю за Ярым ходили все женщины семьи и закармливали разными вкусностями, непрестанно обнимая, поглаживая, вздыхая, словно он с того света вернулся, и пускали слезу от счастья.
Но как водится, жизнь все разровняет и управит, и постепенно ажиотаж от возвращения Алексея в нормальную жизнь и семью схлынул, начались будни.
В один из августовских дней Красноярцев предстал пред очи своей любимой жены и объявил, что должен улететь… назад в Якутию.
– Фильм мой надо доснять и проект закончить, – вздохнув повинно, признался он. – И я хотел параллельно с ним закончить то, что начал в поселке: снимать людей, живущих в Якутии.
– Езжай, Леш, – обняла его Алиса. – Спокойно езжай и не волнуйся. Мы, как обычно, будем тебя очень ждать. Все правильно, не сомневайся, это твое творчество и твоя работа, – и отклонилась назад. – Только будь все-таки осторожен, не надо никаких прогулок по граблям и свободных полетов в обнимку с любимой камерой.
– Я постараюсь, – усмехнулся Ярый.
Вернулся он через три недели. Загоревший, веселый, на подъеме душевном, активный, радостный и в первый же вечер пообещал Алисе:
– Все теперь долго никуда не уеду, буду делать сразу два фильма, а потом еще хочу и материал, не вошедший в предыдущие серии, обработать и что-то с ним замутить, есть одна идейка! Дома засяду надолго под твоим бочком!
Фильм Красноярцева под названием «Лица» потряс публику.
Он вышел таким пронзительно искренним, невероятно цепляющим за душу глубиной какого-то истинно философского понимания и приятия жизни простыми людьми, не интервью дававшими, а словно за столом друзьям рассказывавшими о своей жизни в этих суровых краях. Об обыденных для них делах и простых житейских истинах, казавшихся людям из больших городов, разбалованных цивилизацией и комфортом, невозможными, как с другой планеты.
А это и был фильм о другой планете и о другой стране – о настоящей, истинной России, большая часть территорий которой Сибирь да тайга с тундрой: глухомань сплошная, состоящая именно из таких вот простых и очень по-народному глубоких людей, на которых держится наша земля.
Эти крупные планы лиц были сняты с какого-то только Красноярцеву видного и уловленного ракурса настолько гениально, что лики людей становились красивыми, одухотворенными, завораживающими. Под текущий, как вода, рассказ человека о его жизни, радостях, трудностях, горестях и потерях на экране появлялись виды природы этого края, поселки, дома, реки и непроходимая тайга, и это создавало настолько мощный по воздействию эффект, что оторваться от экрана было невозможно. И что-то случалось в душе после просмотра этого фильма – что-то чистое и большое и… и непонятное, невысказанное словами.
Фильм-бомба по глубине и силе воздействия на зрителя.
Красноярцев выиграл за фильм «Лица» Гран-при на кинофестивале и взбежал по лестнице на сцену получать награду легкой, пружинящей походкой, а на первом ряду сидела вся его большая семья, женская часть которой дружно утирала слезы радости.
Танцуя с женой на банкете, где чествовали победителей кинофестиваля и отмечали его закрытие, Ярый прижимал к себе Алису, и она шептала ему, сверкая восторженными глазами:
