— Мне все равно, — сказала она.
— Нет, — сказал он. — По-моему, нужно что-нибудь забавное. После всего дерьма с твоей семьей, нам нужно развеселиться.
— Нет, милый, я хочу сказать, что для меня это не имеет значения.
Услышав ее тон, он посмотрел на нее и увидел, как она выгнула шею, чтобы посмотреть на него.
— Что? — спросил он.
— Французские тосты с корицей и карамелью имеют значение. Они не имеют значения. У нас есть французские тосты с корицей и карамелью. А раз они есть, то мы можем вытерпеть все, что на нас свалится.
Боже, он надеялся, что она права.
Боже, он охренеть как надеялся, что она права.
Рядом с ней он почувствовал, как напряжение его покидает, как начинает расслабляется, и склонился ближе к ее лицу.
— Ты права.
— Ты найдешь фильм, малыш. А я пойду принесу нам пива.
Прежде чем он успел ее остановить, она быстро коснулась его губ и выскользнула из его объятий.
Она принесла им пива и накрыла его пледом (потому что Кэди держала отопление на низком уровне, экономя деньги, даже если он давал Кейси деньги на оплату коммунальных услуг, о чем она не знала, она считала, что нечестно обременять Кейси высокими счетами за коммунальные услуги, когда он делает ей большее одолжение, чем она ему).
Она забралась под плед, зарываясь в Курта всем телом.
Курт сбросил ботинки.
Кэди последовала его примеру.
И Курт нашел «Рождественскую сказку».
Они пропустили кусочек с лампой в виде ноги, но не кусочек с пижамой-кроликом.
А в следующем году, поклялся Курт, они начнут Рождество с французских тостов с корицей и карамелью, но он позаботится о том, чтобы у них было все необходимое, чтобы устроить большой пир, прежде чем они снова развалятся перед телевизором.
Это означало, что никакого рождественского обеда с ее родителями не будет (хотя, возможно, он будет с его родителями).
Но в следующем году они начнут Рождество так же, как начали его в этом.
И закончат его также, как сейчас.
Глава 20
Ты поступил правильно
Курт
Наши дни...
СООБЩЕНИЕ ПРИШЛО ровно в девять тридцать, будто она ждала, не желая вмешиваться, но желая сказать, что нужно.
«Счастливого Рождества, милый. Люблю тебя. Увидимся позже».
Прочитав сообщение Кэди, Курт почувствовал, как черты его лица смягчились, и знал, что изменилось не только лицо, но и взгляд, когда ощутил, как рука Ким обвилась вокруг его шеи. Он откинул голову назад, ее рука упала, и он увидел ее рядом с кушеткой, где он сидел, и она смотрела на него сверху вниз.
— Смертельно влюблен, — пробормотала она.
Его взгляд метнулся к ёлке, где среди моря распакованной оберточной бумаги стояла Джейни, до пояса облаченная во фланелевый русалочий хвост, преимущественно аквамаринового цвета с розовым плавником на конце, она целиком ушла в процесс смены нарядов, которые можно было приклеивать на изображенную на рисунке русалку (в этом году ее список подарков Санта-Клаусу определенно имел тему).
Он перевел взгляд обратно к Ким как раз вовремя, чтобы услышать, как она шепотом спрашивает:
— Неужели вид влюбленного Курта заставит меня испытывать тошноту?
— Заткнись, — прошептал он в ответ, чувствуя, как подергиваются губы.
В ее глазах заплясали огоньки.
— Так и есть. От этого меня точно стошнит.
— Не возражаешь, если я отвечу Кэди? — сухо спросил он.
— У меня бы случился сердечный приступ при мысли, что ты на самом деле спрашиваешь моего разрешения сделать что-то, но раз ты этого не делаешь и говоришь с сарказмом, я дам тебе ненужное. Ответ. То есть «нет».
Он усмехнулся, глядя на нее снизу вверх.
Потом склонился к телефону и написал в ответ: «Счастливого Рождества, детка. Надеюсь, у тебя сегодня хороший день. Тоже тебя люблю и скоро увидимся».
— Папочка! — крикнула Джейни, и он повернулся, видя, как она держит доску с русалкой в фиолетовом наряде, но другая ее рука также была поднята, и она держала в ней зелено-синий русалочий наряд. — Фиолетовый или зеленый?
Если бы кто-то сказал ему, что однажды его попросят высказаться о наряде русалки, он бы рассмеялся и тихо понадеялся, что этого никогда не случится.
И, подумав так, он бы оказался совершенно не прав.
— Однозначно, фиолетовый, — твердо заявил он.
Джейни, выглядя неуверенной, обратила взор к матери, и спросила:
— Мама?
— Фиолетовый, Джейни. Всегда фиолетовый, милая. Однозначно, — ответила Ким, и для нее это всегда был фиолетовый, так как это был ее любимый цвет.
Джейни отложила вещи в сторону и объявила:
— На всякий случай попробую зеленый.
Ни Курт, ни Ким не удивились, что дочь проигнорировала их совет.
— Еще кофе? — спросила Ким Курта.
— Да, — пробормотал он, поднимаясь с дивана. — Пора завтракать.
— Папочка, а можно на завтрак сливочный пирог? — спросила Джейни.
Сказать, что дочери понравился пирог Кэди, — это ничего не сказать.
И преуменьшением было сказать, что Джейни пришла в полный восторг, когда они с Ким сказали, что Курт вместе с ней отправятся на большой семейный рождественский обед, хотя и понятия не имела, кто эта семья.
Это еще раз подтвердило его правоту. Она понимала, что большая семья и много людей в особых случаях — это хорошо. И она понимала, что как бы весело ни было ходить к Джейку и Джози, к детям Джейка (особенно Итану, младшему сыну Джейка, в которого Джейни была влюблена) или родителям Курта, это не также хорошо, как проводить время с семьей мамы.
И ей хотелось, чтобы такая семья была и у ее отца.
Так что рождественский ужин с Кэди и ее семьей был воспринят на отлично.
Если ее братья будут хорошо себя вести.
— Пирог со сливочным пивом, Джейни, — поправила ее Ким. — Папина подруга, Кэди, испекла пирог со сливочным пивом.
И Ким была полностью на его стороне, что-то, чего Курт не мог понять, даже если бы списал это на ее чувство благодарности.
Но, может, она просто была рада, что у Курта тоже все налаживается.
Она его любила, и ясно, что никогда не переставала любить, просто упорно пыталась приспособиться к чему-то правильному, хорошему и здоровому, не только ради Джейни, но и ради себя и Курта.
Достаточно сказать, что накануне Курт провел самый лучший Сочельник в своей жизни.
Еще не было и десяти утра, а его Рождество начиналось точно также, потому что на этот раз он испытывал надежду, настоящую надежду на то, что все наладится.
Джейни, сморщив носик, взглянула на маму.
— Я нюхала папино пиво, и этот пирог совсем им не пахнет.
Ким усмехнулась.
Как и Курт.
— Через пару лет, милая, мы начнем читать Гарри Поттера, — предложила Ким.
Джейни очень любила книги, поэтому повеселела.
— Можешь прочесть мне его прямо сейчас!
— Это может оказаться несколько пугающе, — сказала Ким.
— Ничего страшного. Я никогда не боюсь, — ответила Джейни.
Именно тогда Курт разразился заливистым смехом, потому что его малышка до такой степени была трусишкой, что потребовала, чтобы они отправились за сладостями на Хэллоуин до захода солнца, потому что некоторые из костюмов других детей ее пугали.
И тут Джейни сморщила носик уже глядя на него.
— Я не боюсь, — заявила она.
— Ладно, кексик, — пробормотал он, забирая свою пустую кружку и кружку Ким, и направляясь с ними на кухню.
— Я не боюсь! — крикнула она ему в спину.
Курт остановился, повернулся и, ошеломленный, посмотрел на милое… и упрямое личико дочери.
Он никогда в жизни не видел у нее такого выражения.
И если только у нее не было настоящей потребности быть услышанной или она не была слишком чем-то взволнована, то никогда в жизни не кричала.
Он почувствовал, что удивление исходит и от Ким.
Выражение исчезло с лица Джейни, она выглядела расстроенной, затем немного испуганной, а затем отвернулась и прошептала:
