Кристина Лорен - Прекрасный игрок

Беннетт продолжал смотреть на Макса, вероятно, оценивая его реакцию на происходящее.

– Это ведь хорошо, – осторожно заметил я. – Верно? Это хорошие новости?

Макс кивнул и, моргнув, уставился на меня.

– Это, мать вашу, просто изумительно. Я просто… если честно, я напуган до чертиков.

– Какой у нее срок? – спросил Беннетт.

– Чуть больше трех месяцев.

Мы оба уже готовились отпустить удивленные комментарии, но Макс кивком остановил нас и поднял руку.

– В последнее время ей пришлось немало понервничать, и она думала…

Покачав головой, он продолжил:

– Она сделала тест в эти выходные, но до сегодняшнего дня мы не знали, какой срок. Но сегодня, когда я сказал, что иду на встречу… мы прошли ультразвуковое обследование, чтобы измерить ребенка.

Макс потер ладонями глаза.

– Охренеть, ребенок. Я только что узнал, что Сара беременна, и сегодня уже видел там гребаного младенца. На таком сроке медсестра смогла сделать предположение, что у нас будет девочка, но наверняка мы узнаем только через пару месяцев. Мне просто… не верится.

– Макс, тогда какого черта ты делаешь тут с нами? – со смехом спросил я. – Разве тебе не полагается сидеть дома, попивать яблочный сидр и выбирать имена?

Он улыбнулся.

– По-моему, Саре хотелось отдохнуть от меня. В последние пару дней я был просто невыносим, кричал, что надо перестроить мою чертову квартиру, спрашивал, когда мы поженимся, и все такое. Думаю, ей хотелось рассказать Хлое. К тому же завтра я веду ее в ресторан.

Произнеся последние слова, он замолчал и нахмурился.

– Но сегодня, когда этот адский денек наконец закончился, я совершенно выдохся.

– Но ты ведь не впадаешь в панику, да? – спросил Беннетт, внимательно глядя на Макса. – То есть это невероятно. У вас с Сарой будет ребенок.

– Нет, просто переживаю так же, как и другие в моей ситуации, – ответил Макс, вытирая рот рукой. – Буду ли я хорошим отцом? Сара не сильна по части выпивки, но не сделали ли мы за последние три месяца чего-то такого, что может повредить ребенку? И не повредит ли малышке Саре мой гигантский эмбрион?

Я больше не мог сдерживаться и, вскочив со стула, обнял Макса.

Он был настолько влюблен в Сару, что в ее присутствии едва мог связно мыслить. И хотя из-за этого я постоянно осыпал его насмешками, смотреть на них было просто здорово. Ему не надо было даже произносить это вслух – я и так знал, что он готов остепениться и стать заботливым мужем и отцом.

– Ты будешь чудесным папой, Макс. Серьезно, поздравляю.

Отступив назад, я увидел, как Беннетт встал, пожал Максу руку и быстро его обнял.

Матерь божья.

До меня постепенно начала доходить грандиозность происходящего, и я чуть ли не рухнул обратно на стул. Здесь и сейчас проходила наша жизнь. Вот так она и начиналась: свадьбы, рождение детей, решение повзрослеть и стать для кого-то единственным человеком в мире. Главное – не долбаная работа и не случайные любовные приключения. Жизнь была построена из этих кирпичиков, связей, и вех, и моментов, когда ты сообщал двум своим лучшим друзьям, что у тебя скоро родится ребенок.

Вытащив мобильник, я послал Ханне одно-единственное сообщение:

«Я не могу думать ни о ком, кроме тебя».

Когда я была маленькой, то перед важными событиями или праздниками не спала по нескольку дней, доводя всю семью до белого каления. Никто не понимал, в чем дело. Вымотавшаяся мать просиживала со мной ночь за ночью, умоляя наконец-то улечься в кровать.

– Зигги, – говорила она, – золотко, если ты уснешь, Рождество наступит раньше. Когда спишь, время течет быстрее.

Но для меня это правило никогда не срабатывало.

– Я не могу спать, – упрямилась я. – Слишком много мыслей в голове, и они никак не успокоятся.

И в таком вот взвинченном состоянии я встречала последние дни и часы перед каникулами и днями рождения – бессонно разгуливая по коридорам нашего большого дома, хотя должна была мирно спать в кровати наверху. Я так и не переросла эту привычку.

В субботу не ожидалось наступления Рождества или первого дня летних каникул, но я отсчитывала каждый день и каждую минуту, словно так и было. Потому что, как бы жалко это ни звучало и как бы я ни ненавидела себя, мне не терпелось встретиться с Уиллом. Одной этой мысли было достаточно, чтобы не заснуть всю ночь и, стоя у окна, пересчитывать фонари, отделявшие мой подъезд от его дома.

Я не раз слышала, что первая неделя после разрыва – самая трудная. И мне оставалось лишь надеяться, что это правда. Потому что сообщение, которое я получила от Уилла во вторник ночью: «Я не могу думать ни о ком, кроме тебя», было настоящей пыткой.

Может, он случайно послал смску не на тот номер? Или написал это потому, что остался один, или был с другой женщиной, но думал обо мне? У меня уже не было сил сердиться, и чувство собственной правоты, ярко вспыхнувшее поначалу при мысли, что он пишет мне во время встречи с Китти, быстро увяло. Я ведь тоже писала ему во время свиданий с Диланом.

И, что хуже всего, мне не с кем было об этом поговорить. То есть вообще-то было, но мне хотелось обсуждать это только с Уиллом.

Наступил вечер пятницы. Когда я прошла последние несколько кварталов по дороге к бару, где мы с Сарой и Хлоей собирались пропустить по стаканчику, солнце уже почти село.

Всю неделю я пыталась напустить на себя бравый вид, но в глубине души была несчастна, и это начало проявляться. Я выглядела усталой. И грустной. В общем, внешний вид вполне соответствовал душевному состоянию. Мне так не хватало Уилла, что я ощущала это с каждым вдохом, с каждой секундой, пролетающей с момента нашей последней встречи.

Небольшая подпольная забегаловка под названием «Самогонка в ванне» располагалась в Челси. Обычных посетителей встречала вывеска «Стоун Стрит Кафе» над дверьми. Если вы не знали, чего ищете, или просто проходили мимо в будний день, когда у входа не выстраивалась очередь, заведение легко можно было не заметить. Но завсегдатаев приветствовала одинокая красная лампочка над входом, отмечающая нужную дверь. Она вела в клуб времен «сухого закона», с тусклым освещением, постоянным гудением джазовой музыки и даже огромной латунной ванной, красующейся в центре зала.

Хлоя и Сара уже сидели у барной стойки. Перед ними стояли напитки, а рядом устроился какой-то темноволосый красавчик.

– Привет, девочки, – сказала я, боком усаживаясь на соседний табурет. – Извините за опоздание.