тому, как его широко раскрытые глаза то и дело устремляются в нашу сторону, можно понять, что он с нетерпением ждет момента, чтобы сделать то же самое.
Не прошло и минуты, как он уже помогает ей спуститься, осторожно расстегивая веревки, чтобы она не упала. Публика рукоплещет им, а Дрейк не теряет ни секунды.
Спрыгнув со сцены, он бежит через весь зал к нам. Он раскидывает руки, чтобы обнять Хантера, но Хантер не принимает объятий. Вместо этого он хватается за шею Дрейка и яростно притягивает его к себе для грубого поцелуя. Их рты сливаются, и я замечаю краткий шок на лице Дрейка, прежде чем он растворяется в поцелуе и прижимает Хантера к стене, позволяя его телу выразить, как сильно он по нему скучает.
Правило № 38: Расстояние заставляет сердце становиться счастливее и сексуальнее
Хантер
Я не хочу говорить. Мы с Изабель уже достаточно поговорили. Я знаю, что мы должны поговорить. Я знаю, что Дрейку, вероятно, нужно услышать от меня много чего, но говорить — это не моя сильная сторона. Я лучше покажу ему.
Наш поцелуй длится дольше, чем я планировал. Смысл поцелуя заключался в том, чтобы доказать, что я добился прогресса. Я не закончил… но я стал лучше. И я не боюсь показать кому-либо, как сильно я хочу этого мужчину.
Теперь, кажется, поцелуй превращается в нечто совершенно иное. Его язык скользит по моему, мы пробуем и исследуем рот друг друга. В каком-то смысле это почти похоже на наш первый поцелуй.
Мы оба задыхаемся, когда отрываемся друг от друга.
— Я сделал некоторые изменения в двенадцатой комнате, — пробормотал он мне в губы, и я отошла, чтобы посмотреть в его ярко-голубые глаза.
— Правда?
Почему я не знала об этом?
Возможно, последние два месяца я выполнял большую часть своей работы в доме Мэгги, но, конечно, я должен был знать о перепланировке комнаты. Двенадцатая комната — базовая, с большой кроватью, рассчитана в основном на три-четыре человека. Она просторная, но базовая. Не оборудована ничем дополнительным, поэтому мне интересно, какие модификации он мог сделать.
— Да, я попросил команду не говорить тебе. Я хотел, чтобы это был сюрприз.
Глубокий тембр его голоса так хорошо мне знаком, но если я не слышал его два месяца, то сейчас он вызывает в моем теле волны тепла и возбуждения. Как я так долго избегал этого влечения? Это был не ящик Пандоры, который мы открыли. Это было похоже на прорыв. Теперь, когда эти чувства вырвались наружу, их уже не загнать назад. Никогда не спрятать. И никогда больше не будут игнорироваться.
— Ну, я бы хотел на это посмотреть, — отвечаю я с легкой дрожью в голосе. Трудно скрыть эмоции от этого момента. Он должен быть в ярости, и я ожидаю, что он будет злиться на меня за то, что я ушел, но это не так. Он рад видеть меня так же, как и она, и думать, что я был готов унижаться. Я хочу, чтобы он заставил меня заплатить, но оказывается, что он просто хочет меня.
— Пойдем, — отвечает он, вытаскивая меня из комнаты. Двенадцатая комната находится всего двумя комнатами ниже. Свет над дверью не горит, значит, она не используется, а Дрейк управляется с мастер-ключом быстрее, чем я.
Когда он открывает дверь, я с тревогой жду, какие изменения он произвел, но, когда мы входим, я изо всех сил стараюсь скрыть свое разочарование. Мои глаза ищут что-нибудь в комнате, но я не могу найти ни одной вещи, которая бы отличалась от других.
Дверь за нами закрывается, и Изабель оказывается рядом со мной. Она берет меня за руку, когда я поворачиваюсь к Дрейку.
— Что… — спрашиваю я, но мой голос прерывается, когда в комнате становится темно. На самом деле, она абсолютно черная. Я теряю дар речи от ярких зеленых пятен, разбросанных в темноте. Две линии ведут дорожку по комнате. Жесткие края мебели светятся так, что мы видим только то, что было в этой комнате изначально, но мы не видим друг друга.
Мой рот приоткрывается, когда пальцы Изабель переплетаются с моими. Громкая музыка из главной комнаты доносится в эту через динамики, установленные на потолке, чтобы заглушить шумы из других комнат, и это настолько сюрреалистично, что я едва могу пошевелиться.
Рука Дрейка касается моей спины, и я прижимаюсь к ней.
— У нас еще есть планы сделать что-то большее, например, целую секцию клуба, как эта, но пока… я подумал, что ты оценишь это, — говорит он.
Оказавшись по обе стороны от этих двух людей, я испытываю внезапные эмоции, которых не ожидал.
— Я не заслуживаю тебя, — бормочу я, и его руки пробираются к моему лицу, притягивая меня ближе, пока наши рты не встречаются. Пальцы Изабель скользят по моему позвоночнику, пока она не зарывается в мои волосы.
— Заткнись, мать твою, — бормочет Дрейк мне в губы. — Это полная чушь, и ты это знаешь. Ты всегда думаешь, что должна стать лучше для нас, и я это понимаю. Мы оба родились в дерьмовых ситуациях, но это не делает нас менее достойными, Хантер. Ты — не твой отец, а я — не моя мать.
Что-то в том, что я слышу эти слова в темноте, не видя его лица, делает их еще более сильными.
— Ты можешь прямо сейчас решить, кто ты и чего ты хочешь, — шепчет Изабель, прижимаясь ко мне сзади и осыпая мою спину теплыми поцелуями, прижимаясь губами к моей рубашке.
— Думаю, мне ясно, чего я хочу, — отвечает Дрейк и прижимается ко мне, заставляя меня почувствовать его твердую длину через брюки. — И чего же ты хочешь? — спрашивает он, его голос густой и хриплый от потребности.
— Я хочу этого, — рычу я, хватаясь за его член через брюки. — И это, — добавляю я, обхватывая Изабель рукой, чтобы притянуть ее к себе и придвинуть свой рот к ее рту. Она мурлычет от удовольствия, когда я глажу ее через ткань штанов для йоги.
Мое терпение на исходе, а они мне нужны сейчас. В спешке я расстегиваю застежку на брюках.
— Раздевайтесь, — приказываю я, когда мы теряем остатки одежды в туманном беспорядке конечностей и губ.
Дрейк ведет нас к кровати, и мы втроем не отпускаем друг друга.
Когда я чувствую, что спортивный бюстгальтер Изабель сползает с головы, я нахожу в темноте ее грудь и провожу языком по чувствительному бутону соска. Она прижимается к
