— Всегда пожалуйста, — отозвалась Сара, возвращаясь на кухню.
С каждым днем Рид и Софи все больше сближались. Их жизни так тесно переплелись, что он уже не представлял существования без Софи.
Однако Роуэн говорил, что девушка останется в Эдилине лишь до середины января.
— Думаешь, тебе удастся ее переубедить? — поинтересовался Роуэн. — Хочешь уговорить Софи переехать к тебе, чтобы вместе обосноваться в Эдилине? А что будешь делать, когда домой вернется Ариэль, а затем и Тристан? Тебе не кажется, что для такого городка, как Эдилин, трех врачей многовато? Или рассчитываешь на эпидемию холеры?
Рид смерил кузена хмурым взглядом. Он не знал, что на это ответить. Ариэль, сестра шерифа Фрейзера, собиралась, окончив ординатуру в Калифорнии, вернуться в Эдилин и работать вместе с Тристаном, когда тот приедет из Нью-Йорка. Ариэль была замужем за лучшим другом Майка Ньюленда. Приятели вдвоем задумали открыть огромный гимнастический зал, куда приезжали бы жители всех окрестных городов от Эдилина до округа Колумбия.
Этот городок — одна дружная семья, подумал Рид. Здесь царит покой, все милы и приветливы. Но эта уютная, тихая, размеренная жизнь приводила его в бешенство! Накануне вечером Рид смотрел телевизионную передачу о враче, который оборудовал на судне плавучую больницу и совершал путешествия в самые отдаленные уголки земного шара, помогая людям.
Если бы Риду удалось найти источник финансирования, он с радостью принял бы участие в подобном проекте. Но какая женщина согласится вести кочевую жизнь? Едва ли Софи пойдет на это. Странствуя по миру, она не смогла бы заниматься скульптурой. Вдобавок Софи успела привязаться к Эдилину и к местным жителям. В городе она мгновенно стала своей. А почему бы и нет? Она добра и внимательна. Стоит кому-то упомянуть, что ему нравится особая начинка для бутерброда, как на следующий день этот сандвич появляется в меню.
Софи быстро подружилась со своей помощницей Келли. Молодые женщины составили необычную пару: Софи — блондинка с нежной бело-розовой кожей, а Келли — яркая брюнетка с густо подведенными глазами.
Софи показала Риду наброски Келли. Та задумала устроить пекарню в соседнем с кафе здании и, снеся стену, объединить оба помещения в одно.
Поскольку дома принадлежали Роуэну, решать предстояло ему. Софи со смехом рассказывала, как Келли старается ублажить Мактерна, готовя самые изысканные десерты — груши с миндальным кремом и шоколадом, яблоки с рисовым муссом, апельсином и кардамоном. Она пекла пироги с тыквой и чесноком, запекала картофель с ветчиной на слоеном тесте.
— Келли достает свои шедевры из духовки и собственноручно кормит Роуэна, пока тот сидит за кассой, — весело поведала Софи. — Однажды я решила, что он вот-вот лишится чувств, отведав ее божественных абрикосов со сливками. Роуэн спросил Келли, где она берет рецепты, и та ответила: «Из старой поваренной книги, доставшейся мне от бабушки француженки». — Софи широко улыбнулась. — Мы с Картером переглянулись и расхохотались. Келли с Роуэном поняли, что мы вспомнили о знаменитой книге Триборнов, но, как ты можешь догадаться, нам на память пришло и кое-что другое. — Софи, смеясь, покачала головой. — Самое забавное, что Картер буквально багровеет от злости каждый раз, когда Келли кормит Роуэна. Честно говоря, мне кажется, Картера мучает вопрос, зачем она это делает.
Рид отвернулся, чтобы скрыть досаду. Как ни пытался он подавить ревность, она неминуемо прорывалась наружу. Вначале Софи ненавидела Картера, а теперь весело смеялась вместе с ним. Каждый раз, стоило ей произнести: «Картер думает, нам следует…» или «Картер говорит…», Риду приходилось сдерживаться изо всех сил. В конце концов, Софи проводила с Триборном большую часть дня.
Как-то вечером после ужина и пары бокалов вина Рид произнес:
— Я думал, ты злишься на Картера. Презираешь его.
— Так и было, — призналась Софи. — Меня обуревал гнев. По дороге в Эдилин я кипела от ярости и запросто могла бы перегрызть пополам бронзовую статуэтку.
— Интересно, — с улыбкой отозвался Рид. Эти слова доставили ему куда больше удовольствия, чем сообщения о том, что сказал или сделал Триборн.
— Нет, я не шучу. — Софи немного помолчала. — Знаю, Картер любил меня. Я не сомневалась в этом. Когда он сказал, что должен принять «самое важное решение в своей жизни», я подумала, речь идет о нас. Я и сейчас так думаю.
— Возможно, — осторожно произнес Рид, однако своего мнения высказывать не стал. Он хотел услышать продолжение.
— Но за один вечер все изменилось. Чудесное будущее, которое я так явственно представляла, оказалось пустышкой, вдобавок машина сломалась, и вот я стою посреди шоссе с ворованной книгой и мобильником, безуспешно пытаясь поймать сотовый сигнал. А потом какой-то придурок раздавил мой телефон и переехал поваренную книгу. — Софи прикусила язык, в ужасе округлив глаза. — Прости. Может, и не придурок. Уверена, ты…
Рид, пригнув голову, уставился на нее горящим, пронзительным взглядом хищного зверя, почуявшего добычу.
— Ну-ка повтори, что ты сейчас сказала.
Софи попятилась, в глазах мелькнуло что-то похожее на страх.
— Рид, я не хотела тебя обидеть. Я действительно считала тебя придурком. Но это в прошлом. Прости, что так сказала…
— Я не об этом. — Рид подступил ближе к Софи. — Что ты говорила насчет шоссе и телефона?
Софи непонимающе нахмурилась:
— Я старалась поймать сотовый сигнал.
— И где ты стояла?
— На шоссе, ведущем в Эдилин. — Софи отступила еще на пару шагов. — Я так и сказала. — Она уткнулась спиной в кухонную стойку, дальше двигаться было некуда.
— Ты только что произнесла: «И вот я стою…» Как там дальше?
Софи наконец поняла. Чувствуя, как лицо заливает краска, она смущенно потупилась и хотела проскользнуть мимо Рида, но тот ее удержал.
— Ну… возможно, я не совсем…
— Ты стояла посередине шоссе? — проговорил Рид, почти касаясь ее лица. — Посередине оживленной трассы, по которой мчатся автомобили со скоростью шестьдесят миль в час? И ты пыталась поймать телефонный сигнал? Это правда?
Гримаса страха на лице Софи сменилась виноватым выражением.
— Ну, понимаешь, у меня встала машина, и мне действительно нужно было до кого-то дозвониться, а мобильник…
— Тот, что я раздавил?
— Ну да. Он не ловил сигнал, и пришлось…
Рид отвернулся.
Как он и надеялся, охваченная раскаянием, Софи осыпала его поцелуями. Вечером они предавались любви с особенной нежностью и страстью. Рид не сознавал этого прежде, но все последние недели он нес на своих плечах тяжкий груз вины за то, что чуть не лишил человека жизни. Происшествие на дороге глубоко потрясло его; садясь за руль, Рид старался быть предельно внимательным, и все же его не оставляло чувство подавленности — он не мог простить себе легкомыслия, едва не повлекшего трагедию. Признание Софи принесло ему небывалое облегчение.
