— Лёнечка, вам плохо? Что-то болит? Может, "скорую"?
— Нет... Просто отвезите меня домой, — шевельнулись посеревшие губы ангела.
Что это было? По всей вероятности, прекращение домогательств на стыке женской хитрости и реального обморока. Выход мне подсказало само моё состояние, близкое к коме, осталось только слегка преувеличить симптомы. От двух бокалов вина я не могла так опьянеть — видимо, таблеточки помогли. Будь она проклята, эта сыпь... Но теперь она хотя бы не чесалась, и то хорошо.
— Да, Лёня, как скажете... Вы можете идти?
— Дойду как-нибудь...
Кабина лифта тошнотворно тронулась и поехала вниз, почти размазывая меня тонким слоем по своему потолку. Я в принципе не люблю лифты, а уж в таком состоянии... Мой вестибулярный аппарат объявил забастовку, и только благодаря руке Ксении я удержалась на ногах до самой остановки кабины.
В надёжных объятиях салона джипа я разжала пальцы и перестала цепляться за явь: больше не было сил бороться с этой патологической усталостью. Тёмный провал, в который меня уволакивало, казался тёплым, уютным и совсем не опасным. Я заглянула головокружительной бездне в лицо, а она вдруг дохнула на меня ледяным космическим равнодушием...
Лёгкий толчок: движение машины остановилось. Явь снова проникла под мои веки.
— Мне ничего от вас не нужно, Лёня, — сказала Ксения серьёзно и грустно. — Лишь бы с вами всё было хорошо. Чтобы вы улыбались, радовались жизни и не болели... Вот всё, чего я хочу.
Мои руки, расслабленно лежавшие на сумочке, стиснули её мягкий кожаный бок. За высшую райскую награду я сочла бы глоток воды. Семнадцать пятнадцать... Успеваю.
— Со мной всё будет хорошо... Не беспокойтесь.
Ладонь Ксении тёплой тяжестью прижала мою руку к сумочке.
— Лёнечка, я сочту за счастье, если вы не оттолкнёте меня совсем и позволите быть вам другом. И простите меня за всё лишнее.
Улыбка получилась вялой: губы пересохли.
— Ладно... Мир и дружба.
Боль в растянутой щиколотке оказалась даже кстати: она помогала не засыпать. Вот уж действительно, нет худа без добра... Дома было пусто и тихо, и я первым делом залезла под прохладный душ, чтобы взбодриться и освежиться. Спать пока нельзя, сначала надо хоть что-нибудь приготовить на скорую руку...
Я заглянула в холодильник. Куриное филе, сливки, горошек... Половина упаковки риса в шкафчике. Всё необходимое для быстро готовящегося и сытного блюда было в наличии, оставалось только нарезать, пожарить, отварить и смешать.
Семнадцать пятьдесят. Ты должна была прийти с минуты на минуту, но сил ждать у меня уже не осталось. Полная сковородка курицы с рисом стояла на плите, и я со спокойной душой плюхнулась на кровать... И снова оказалась лицом к лицу с дышащей бездной.
И вдруг...
— Лёня!
С бешено колотящимся сердцем я села на кровати. Это был твой голос, ты будто бы окликнула меня.
— Утёнок? — дрогнувшим голосом позвала я.
В ответ — пустота и молчание, на часах — уже полвосьмого вечера. Пошатываясь от слабости и цепляясь плечами за все косяки, я обошла квартиру, заглянула даже в ванную и в туалет. Никого... Твоя студия тоже была пуста. Во дворе слышались вопли играющих ребятишек, белый тюль покачивался от движения воздуха, проникавшего в приоткрытую балконную дверь. Ничего себе я вздремнула... Но где же ты? И где мой мобильный? Ах да, сумочка.
На экране телефона пульсировал значок "поиск сети". Никуда дозвониться было вообще невозможно. Ледяное дыхание бездны коснулось моих лопаток...
Я набрала твой номер с домашнего.
"Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети".
Что же это?..
Августовская тишина мало чем отличается от июльской или сентябрьской. Тишина она и есть тишина... В ней есть, конечно, некоторые звуки, например, за окном — далёкий шум улицы, приглушённый стеклопакетом, тиканье часов на кухне...
Хотя нет. Различия у неё есть. Июльская тишина — тёплая, как кошка, она полна ожидания и уюта, а августовская — пустая и холодная. Ибо ждать больше некого.
Я открываю дверь и вхожу в твою "святая святых". Трогаю инструменты, пульт, монитор, примеряю наушники. Всё хранит тепло твоих рук, твой запах, твою ауру. Сажусь за компьютер.
При запуске включается голосовая программа для незрячих, и я закрываю её, чтоб не мешала. Твои рабочие файлы и программы мне нет смысла трогать: всё равно я в этом не разбираюсь. А вот интернет-браузер запускаю, и открываются все вкладки предыдущей сессии. Форум гитаристов... Специальные музыкальные сайты. Твоя почта. Пароль сохранён в браузере, авторизация на этом компьютере — постоянная.
Да, читать чужие письма — непорядочно, но я тянусь к ним, потому что в них ещё живёт частичка тебя, излучая тепло и улыбаясь мне незримо. Всё плывёт перед глазами от слёз; прозрачная солёная капелька остаётся на костяшке пальца, которым я провела по нижнему веку. Пять новых писем... Два, судя по отображённой в списке входящих первой строчке — явно по работе, а вот три остальных — от какого-то Солныша. В сердце вонзается нежданная иголочка недоумения и тревоги... Дрожащий палец кликает по самому последнему письму, а всё нутро словно ошпаривает струя кипятка.
"Ежонок мой, привет! Куда ты запропастился? Уже неделю не отвечаешь((( Я беспокоюсь! Ты что, дуешься? Твой Солныш".
С первого взгляда меня больше всего поражают эти местоимения — "мой" и "твой". Хм, "Ежонок". Я-то думала, что я — единственная, кому позволено называть тебя ласкательными именами, но, как выяснилось, такие же права имеет и ещё кто-то. Для меня это такая невыносимо болезненная неожиданность, что даже дух перехватывает на миг. Будто под дых ударили. Рука тянется открыть другие письма, в том числе и твои ответы...
Часы тикают, отсчитывая секунду за секундой — моё время без тебя. За окном — августовские сумерки, а передо мной развёрнута переписка. Всматриваюсь в аватарку этого Солныша... Кого-то эта девушка мне смутно напоминает, будто я где-то видела её. Блондиночка с маленькими серёжками в розовых ушках. В своих письмах она упоминает детали, из которых становится понятно, что работает она медсестрой в офтальмологическом отделении. Из твоих ответов я узнаю её имя — Юля. Ну конечно! Та сестричка, которая сидела возле тебя после операции и рассказывала анекдоты... Тебе удалили глаз и часть зрительного нерва из-за опухоли, выписали, и я благополучно забыла об этой девушке. Я даже не подозревала, что твоё с ней знакомство продолжилось.
