— Тревис! — крикнула я.
Он оставил обмякшее тело Итана на капоте машины и побежал к нам навстречу. Шепли отвел меня на парковку и резко открыл дверь. Я запрыгнула на заднее сидение, с нетерпением ожидая, когда они оба сядут внутрь. Машины вылетали со своих мест на проезжую часть, скрипя тормозами, когда вторая патрульная машина заблокировала дорогу.
Братья прыгнули на свои места, и Шепли выругался, когда увидел, что заманенные в ловушку машины возвращались обратно из единственного выезда. Он резко вдавил педаль газа, и Чарджер подпрыгнул, когда мы заехали на бордюр. Он развернулся на газоне, и мы пролетели между двумя зданиями, снова подпрыгнув, когда выехали на дорогу за школой.
Завизжали шины и зарычал двигатель, когда Шепли вновь вдавил педаль газа. При повороте, я скатилась по сидению к стенке машины, ударившись и так уже пораненным локтем. Фонари молниями проносились перед окном, пока мы мчались до квартиры. Но, несмотря на скорость, казалось, что прошел уже час, когда машина заехала на парковку.
Шепли припарковал Чарджер и заглушил мотор. Парни молча открыли двери, и Тревис подошел к заднему сидению, чтобы взять меня на руки.
— Что случилось? Черт возьми, Трев, что с твоим лицом? — спросила Америка, спускаясь по лестнице.
— Я все расскажу тебе внутри, — сказал Шепли, направляя ее к двери.
Тревис в тишине пронес меня вверх по лестнице, через гостиную и коридор, а затем положил на кровать. Тото цеплялся лапками за мои ноги и запрыгнул на кровать, чтобы облизать лицо.
— Не сейчас, приятель, — сказал Тревис тихим голосом, выставляя щенка в коридор и закрывая дверь.
Он встал на колени, трогая обтрепанные края моего рукава. На его глазу появлялись первые признаки фингала — он был красным и опухшим. Воспаленная кожа над ним была исцарапана и кровоточила. Его губы были алыми, а с некоторых пальцев была содрана кожа. Когда-то белая футболка теперь была пропитана коктейлем из крови, травы и грязи.
Я коснулась его глаза, но он сморщился от боли, дернувшись от моей руки. — Прости, Пташа. Я пытался до тебя добраться. Я пытался…Он прочистил свое горло от злости и переживаний, которые душили его. — Я не мог до тебя добраться.
— Можешь попросить Америку отвезти меня в Морган Холл? — спросила я.
— Ты не можешь сегодня туда вернуться. Он кишит копами. Оставайся здесь. Я буду спать на диване.
Я прерывисто вздохнула, пытаясь удержать слезы. Он и так плохо себя чувствовал. Тревис встал и открыл дверь.
— Куда ты идешь? — спросила я.
— Мне нужно принять душ. Я скоро вернусь.
Америка пробежала мимо него, садясь со мной на кровати, и прижала меня к груди.
— Мне так жаль, что меня не было рядом!
— Я в норме. — сказала я, вытирая заплаканное лицо.
Шепли постучал в дверь и принес мне пол-стакана виски.
— Держи, — сказал он, отдавая его Америке.
Она обвила мои руки вокруг стакана и подбодрила меня. Я наклонила назад голову, и жидкость стекла вниз по горлу. Мое лицо сморщилось, когда обжигающий виски оказался в желудке.
— Спасибо, — сказала я, отдавая стакан обратно Шепли.
— Я должен был добраться до нее раньше. Я даже не понял, что она исчезла. Прости, Эбби. Я должен был…
— Ты не виноват, Шеп. Никто не виноват.
— Итан виноват. — он разозлился. — Этот больной ублюдок имитировал секс с ней у стены.
— Крошка! — вскрикнула обеспокоенная Америка, перетягивая меня на свою сторону.
— Мне нужно еще выпить, — сказала я, показывая пустой стакан Шепли.
— И мне, — сказал он, возвращаясь на кухню.
Тревис вошел в комнату с полотенцем вокруг талии, держа холодную банку пива на глазу. Америка молча вышла из комнаты, пока Тревис натягивал свои боксеры. Шепли, на этот раз, принес четыре стакана, доверху наполненные янтарным ликером. Не долго думая, мы залпом выпили виски.
— Увидимся утром, — сказала Америка, целуя меня в щеку.
Тревис взял мой стакан и поставил его на прикроватный столик. Он с мгновение смотрел на меня, а потом подошел к своему шкафу, снял с вешалки футболку и бросил ее на кровать.
— Прости, я так обосрался, — сказал он, держа пиво на глазу.
— Ты ужасно выглядишь. Завтра будешь чувствовать себя совсем паршиво.
Он покачал головой, чувствуя отвращение.
— Эбби, на тебя сегодня напали. Не переживай за меня.
— Трудно этого не делать, когда твой глаз опух до такой степени, что не открывается. — сказала я, кладя его футболку на свои колени.
Его челюсть напряглась.
— Этого бы не случилось, если бы я позволил тебе остаться с Паркером. Но я знал, что если я тебя попрошу, ты пойдешь. Я хотел показать ему, что ты все еще моя — и вот, тебе причинили боль.
Эти слова застали меня врасплох, будто я его неправильно услышала.
— Так ты поэтому попросил меня прийти сегодня вечером? Хотел доказать что-то Паркеру?
— Частично, — сказал он, мучаясь угрызениями совести.
Я побледнела. Впервые с тех пор, как мы встретились, Тревис обманул меня. Я пошла вместе с ним в Хеллертон, думая, что нужна ему, что, несмотря на обстоятельства, мы вернулись к тому, на чем остановились. А я была ничем иным, как гидрантом; он пометил свою территорию, а я позволила ему это сделать.
Мои глаза наполнились слезами.
— Убирайся.
— Пташа, — сказал он, сделав шаг ко мне.
— Пошел ВОН! — сказала я, хватая стакан с тумбочки и бросая в него. Он уклонился, и тот разбился об стену на сотни крошечных, блестящих осколков. — Я ненавижу тебя!
Тревис тяжело вздохнул, как будто из него выбили весь воздух, и оставил меня в покое с болезненным выражением лица.
Я скинула с себя одежду и натянула футболку. Звук, который вырвался из горла, удивил меня. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз бесконтрольно ревела. Ни прошло и минуты, как Америка ворвалась в комнату.
Она залезла на кровать и обняла меня. Подруга не задавала вопросов и не пыталась меня утешить, она только обнимала меня, пока от моих слез насквозь промокала наволочка.
Глава 20. Последний танец
Едва солнце вышло из-за горизонта, мы с Америкой тихо уехали из квартиры. Мы не разговаривали по пути в Морган Холл, и я была рада тишине. Я не хотела ни говорить, ни думать, а лишь заблокировать воспоминания последних 12 часов. Я чувствовала тяжесть и боль по всему телу, будто бы попала в аварию. Когда мы вошли в комнату, я увидела, что кровать Кары была заправлена.
— Могу я позаимствовать твой утюжок для волос? — спросила Америка.
— Мер, я в порядке. Иди на занятия.
— Ты не в порядке. Я не хочу оставлять тебя одну сейчас.
